Илья Немцов - Возвращение

— Видишь там, вдоль высоких причалов стоят военные корабли — это знаменитые финикийские триремы. Когда-то триремы имели два ряда весел, были подвижны и маневренны, но персам показалось этого мало, и они увеличили число весельных рядов до четырех. Однако усиление кораблей увеличило их тяжесть и резко снизило маневренность, и от этой идеи пришлось отказаться.

Когда-то у карфагенян, — с увлечением продолжал рассказывать Посидоний, — были даже пятирядные галеры. Они развивали большую скорость, и тем самым усиливали удар медного тарана в борт вражеского корабля. Быть может, именно поэтому четырех и пяти рядные галеры были выбраны флотоводцами греков, как более эффективные, чем тяжелые триремы. Конечно, триремы еще сохранились во флоте Эллады, но не они были главной силой.

Натанель внимательно слушал и Посидоний продолжал:

— А знаешь ли ты, могучий юноша, что эти тяжелые и малоподвижные триремы очень опасны для врага? — Чувствовалось, что он оседлал своего любимого конька, и с увлечением продолжал, — командир такого корабля, знающий толк в хорошем морском маневре, не обязательно должен проткнуть своим тараном вражеское судно. Он может неожиданно пройти вблизи борта вражеского корабля и сломать лопасти всех его вёсел. И тогда, как ты понимаешь, неподвижный корабль станет легкой добычей.

И все же самое опасное оружие триремы — это тяжелый медный таран, заостренный впереди, — заключил Посидоний, — этот таран способен насквозь проломать любой вражеский корабль.

— Видишь! — неожиданно воскликнул Посидоний, — откатившаяся прибрежная волна обнажила во всем своем великолепии это грозное оружие!

Потом он надолго замолк. Смотрел в сторону порта, — и, как бы про себя, заметил: — Вдоль всего побережья Финикии нет более удобной бухты, чем в Суре. Город тонет в богатстве. Суди хотя бы по бесконечным рядам складов и они всегда полны — это я тебе говорю! — не скрывая зависти, закончил Посидоний.

Затем он вновь обратился к Шаулю, желая и его вовлечь в беседу: — Вдали видны финикийские триремы. Их можно отличить от греческих по шлемам на головах воинов. Греческие шлемы сделаны из меди и железа. И круглые щиты вдоль бортов тоже железные! Латы же, защищающие грудь и спину, — из толстой бычьей кожи.

— А знаешь ли ты, капитан Посидоний, — неожиданно улыбнулся Шауль, — что эти шлемы, щиты и даже мечи — сделаны руками кузнецов Эфирики? Да и кожаные доспехи из наших же краев.

Посидоний с удивлением посмотрел на Шауля. Не шутит ли тот? Но, увидев серьезное лицо собеседника, искренне поверил. — Мне ни разу не довелось быть в тех благословенных краях, хотя они и прилегают к берегам Потна, — чуть виновато заметил Посидоний, — но я там побываю, ведь мы заключили сделку? Не так ли? Возможно, и мои клиенты пожелают закупить в Эфирике это, всегда требуемое оснащение.

— Включим и это в нашу сделку, — согласился Шауль, про себя же отметил, цепкую предприимчивость старого финикийца. Этот знал цену слову.

Затем долго слушал рассказы бывалого моряка. А тот не умолкал.

— Сур находится на двух крупнейших островах вблизи материка, — объяснил он, — эти острова соединены дамбой, построенной давно, — и, многозначительно добавил, — самим Александром Великим.

Сур также знаменит своими корабельщиками, рулевыми, специалистами по заделке пробоин и хорошими моряками. Однако, нанимая людей на корабль, нужно быть очень внимательным. Иначе на своем собственном корабле окажешься среди пиратов.

К рассказу капитана невольно прислушивались Эста и Шифра. Они непрерывно находились у раненых, размещенных здесь же, на палубе. Их помощь была для многих спасением.

Эта работа, опасные неожиданности дороги и новые впечатления отвлекли женщин от недавно пережитой трагедии, смягчали боль.

В тихой прибрежной воде отражались крепостные стены, повторяющие изгибы береговой лини. Во многих местах были видны широкие лестницы, мосты и сложные системы колес и блоков, поднимающие эти сооружения.

В Суре, как и во всех прибрежных городах, дома были построены из грубого камня, в то время как богатые дворцы тускло отсвечивали подобным же камнем, но тщательно отесанным.

Глядя на город, Шифра впервые увидела дома в шесть этажей. Не поверила своим глазам, и все время пыталась сосчитать этажи.

Однако большинство домов были привычными небольшими, они стояли у самого берега. Около этих домов сушились рыболовные сети.

— Когда-то я делала такие сети, — с дрожью в голосе сказала Эста. — Это было страшное время рабства. Но потом был рядом со мной находился Эльазар… — И слезы застыли в её широко раскрытых глазах.

— Видишь, там, вдали, находятся дома красильщиков тканей, — стараясь отвлечь подругу от тяжелых мыслей, оживилась Шифра, — Я видела такие дома в Лахише, когда гостила у сестры Хавы. Её муж был красильщиком тканей. — Тут она замолкла, охваченная своими не менее тяжелыми воспоминаниями. — Ведь именно в то время от рук разбойников погибли мать, отец и невеста Эльазара — Ривка.

С берега потянул слабый ветерок, он донес до пассажиров "Семерки" густой пьянящий запах копченой рыбы. Ожерелья этой рыбы были подвешены на длинных пеньковых канатах вдоль, многочисленных рыбацких дворов. Рыбу вывозили из множества коптилен, размещенных вдоль всего побережья Сура. Её грузили в большие мешки из грубого холста и тут же навьючивали на лошадей, ослов и мулов.

Закупив все необходимое и отдохнув ночью у причалов Сура, корабль Посидония покинул гавань задолго до восхода солнца. Море подобно отполированному бронзовому зеркалу, отражало голубизну посветлевшего неба. Мерно скрипели вёсела, нарушая предутреннюю тишину. Изредка корабль проходил зону туманов, и это явно тревожило Посидония. Он непрерывно перекликался с впередсмотрящим матросом, примостившимся на высокой мачте.

Пройдя мимо Библа и Триполи, Посидоний решил обогнуть Кипр не как обычно с западной стороны, но с Востока. Здесь, у берегов Киликии, еще было сильным греческое влияние, и пираты побаивались напороться на сторожевые греческие корабли.

"Семерка" спокойно рассекала тихую морскую гладь. Её по-прежнему сопровождало полное безветрие. Но именно это безветрие вызывали тревогу опытного моряка. — Такую тишину обычно сопровождают густые туманы. А на Великом Море, где плавают тысячи кораблей, особенно в период войн, угроза столкновения вырастает во много раз.

Теперь, главное — проскочить до Кипра, пока не накатили туманы и слушать во все уши, чтобы не прозевать сигналы встречных кораблей и Посидоний непрерывно тормошил впередсмотрящего.

И действительно, предчувствия и опыт старого моряка не подвели. Вскоре над водой проплыли первые длинные косы тумана. Затем эти косы распушились, начали плотнеть и вскоре горизонт и небо превратились в сплошную белую массу. А стоящий где-то на высокой мачте матрос, непрерывно кричал, что плывет, как ангел над молочным морем и кроме тумана ничего не видит, даже палубу собственного корабля.