Владимир Волкович - Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века

– О! Лейтенант Берг!

– Ха, уже капитан! – сказал Берг, крепко пожимая руку Рудольфа. – А ты, я вижу, уже не служишь?

– Был в плену у русских. Сейчас пока в резерве.

– Вот как… – В глазах Берга блеснуло любопытство. – А к нам зачем?

– Хотел жене показать дворец.

– Ты уже и жениться успел! – теперь капитан пожирал глазами Катю. – Выбор твой одобряю. – Он весело рассмеялся и обратился к солдатам: – Запишите, лейтенант фон Краузе с женой. Я провожу их.

– Интересно, что тут изменилось за два года? – спросил Рудольф, когда они поднимались по широкой мраморной лестнице.

– Да почти ничего, – ответил Берг. – Разве что сменился хозяин главного кабинета. А вы откуда, фрау? – не останавливаясь, обратился он к Кате. – Ой, виноват, забыл представиться – Генрих, Генрих Берг.

– Кэт, – коротко ответила Катя. – Я из России.

Берг даже запнулся.

– Так вот в чём дело… Стоило попадать в плен, чтобы привезти домой такую красавицу! Возможно, там у вас ещё такие же есть?

– Конечно есть, Генрих! Перед вами все дороги открыты. Езжайте, сдавайтесь в плен, пока война не кончилась, – ответила девушка в своей наступательной манере: ей не понравился тон офицера. – Правда, очередных званий там не присваивают.

Берг остановился и внимательно оглядел её.

– Вы не только красивы, Кэт, но ещё и остроумны. Руди, я тебе безумно завидую!

– Зависть плохое чувство, Генрих. Расскажи нам лучше о дворце. Я помню, ты был замечательным рассказчиком.

Следующие два часа они бродили по зданию, а Генрих повествовал и показывал. Перед Катей, как в сказке, открывались бесконечные роскошные анфилады, галереи старинных портретов августейших особ, разноцветные гостиные, зимние сады и танцевальные залы.

– А это Испанский манеж! – воскликнул Рудольф, показывая на большое круглое помещение внизу. Они стояли на обрамляющем его балконе. – Здесь производят выездку знаменитых испанских лошадей.

– Вот бы Мишеля сюда! Он был бы в восторге, – сразу откликнулась Катя.

– А кто это, Мишель? – поинтересовался Генрих.

– Брат Кати, кавалерийский офицер Кавалергардского полка, ротмистр, – ответил за неё Рудольф.

– О! – с уважением посмотрел Генрих на Катю, как будто она была кавалерийским офицером. – Ну, война скоро кончится, он приедет, посмотрит. Возможно, ему и выездку доверят.

Они вошли в огромный трёхсветный зал, сводчатый потолок которого терялся в вышине. Генрих зажёг хрустальные люстры на сотни свечей, которые заменили сейчас электрические лампочки. Откуда-то донеслись звуки венского вальса. Кате представилось, что по сверкающему паркету кружатся пары, развеваются пышные платья дам, мелькают начищенные штиблеты кавалеров.

– Кэт, вы танцуете?

– Да, конечно, Генрих. Я обещаю вам следующий танец, на этот я уже приглашена.

Она повернулась к Рудольфу, который церемонно склонил голову, взял её под руку и повёл в центр зала. Катя положила руки ему на плечи, он обхватил её талию, и волшебная мелодия закружила их. Всё, что было вокруг, исчезло, всё, что случилось за последнее время, отошло вдаль, вся их жизнь до этой минуты, до этой встречи в чарующих касаниях танца показалась лишь прелюдией к тому настоящему, что свершается лишь сейчас. Они взлетали в ритме, плыли по воздуху, едва касаясь пола. Они ощущали друг друга каждой своей частичкой, каждой клеточкой, они слились в единое целое так, что казались одним неразрывным существом. И две головы приникали друг к другу, соприкасаясь губами, или откидывались назад, увеличивая кружение. До боли… до хрипа… до потери дыхания.

Единственный зритель не мог оторвать глаз от необычной пары. Множество партнёров повидал он за годы своей дворцовой службы, но таких… Нет, таких не было никогда.

Музыка смолкла. Мужчина и женщина остались стоять, прижавшись друг к другу. Их тела всё ещё вибрировали в такт смолкнувшей мелодии.

Громкие одиночные аплодисменты вернули их к реальности.

– Господа, вы были великолепны! Кэт, Руди, я восхищён! Мне доставило огромное удовольствие смотреть на ваш танец. Уверен, лучше, чем вы, никто не сможет станцевать! Поэтому я пас. А вообще, рад, что встретился с вами.

Рудольфа тянуло к знакомой приёмной.

– Генрих, я хотел бы посетить апартаменты отца.

– Какого отца? – Генрих вопросительно взглянул на бывшего сослуживца.

– А… это я так про себя императора называл, – быстро поправился Рудольф. – Он же нам всем был как отец.

– Да-да, – недоверчиво согласился Генрих. – Только мы дальше приёмной не пойдём, сейчас там новый император. Но сначала мне нужно договориться с секретарём.

Вскоре все трое вошли в приёмную императора.

«Ничего не изменилось, – отметил про себя Рудольф. – Здесь я последний раз видел отца и предчувствовал, что никогда больше не увижу его».

На обратном пути Генрих проводил их до выхода и сказал на прощанье:

– Рудольф, дружище, давай не терять друг друга! Кэт, разрешите вашу руку. – Он приник к ней губами. – Вы чудесная женщина!

– А вы, Генрих, мастер по части комплиментов! Что, знаете ли, приятно каждой женщине.

– Я хочу посетить ещё одно место, прежде чем снова уйду воевать, – объявил Рудольф Кате, когда они покинули Хофбург.

– Что ты имеешь в виду?

– Могилу императора, – просто ответил он.

– Это далеко отсюда?

– Нет, только дойти до площади Нового рынка.

– Ну, тогда вперёд.

Вскоре они стояли у входа в маленькую церковь монашеского ордена капуцинов. Здание было возведено в эпоху барокко, но имело строгую архитектуру без башни и лепных украшений.

– Это церковь Богородицы Ангелов, – объяснил Кате Рудольф. – В её подземельях покоятся останки ста сорока членов династии Габсбургов. Столько их было за сотни лет.

Катя зябко поёжилась:

– А нас пустят? Там не холодно?

– Пустят! Недаром я с Генрихом уединялся. Не бойся, там постоянная температура, хотя и сыровато.

Дверь была заперта, и пришлось долго стучать и звонить, пока заспанный голос не спросил:

– Кто там?

– Мы по поручению императора откомандированы охраной Хофбурга для молитвы на могиле императора Франца Иосифа, – ответил Рудольф.

– А у вас имеется предписание? – откликнулись из-за двери. – Мы сейчас никого не впускаем.

– Да, имеется, – подтвердил Рудольф.

Дверь отворилась, и их взору предстал пожилой монах.

– Я буду сопровождать вас, – предупредил он вместо приветствия.

Долго шли подземными помещениями мимо мест последнего пристанища царственных особ и их высокородных жён. Роскошные барочные саркофаги сменяли простые гробы. В подземелье царила тишина, нарушаемая только шаркающими шагами идущего впереди монаха. Становилось страшновато.

– Посмотри, – шепнул Рудольф Кате, – это двойной саркофаг Марии Терезии, матери Марии-Антуанетты, королевы Франции – жертвы Французской революции.