Александр Альшевский - Диалоги по истории Японии. Лавка японских древностей

– Боялись осквернения, говоришь. Почему тогда после обустройства столицы в Наре с переездами поостепенились?

– Нашелся человек, попытавшийся остановить вакханалию новоселий, крайне отрицательно сказывающуюся на экономике страны. Я имею в виду императрицу Дзито, которая завещала кремировать себя.

– Эка невидаль, вполне заурядная вещь.

– Это сейчас японцы спокойно относятся к кремации, но тогда и слышать про нее не желали. Хоронить, мол, надо в земле и все дела. Так что поступок Дзито выглядел довольно революционным, многими воспринятым с непониманием. Однако новая религия, буддизм, постепенно овладевавшая сердцами японцев, сумела внушить им, что кремация не такая уж плохая вещь. Встречу же со скверной смерти лучше поручить буддийским монахам. По их воззрениям смерти нет, одни перерождения. А чего бояться того, чего нет! Благодаря такому подходу вероятно и зародилась идея строительства по примеру Китая постоянной столицы. Стоявшая же на пути ее реализации проблема загрязнения смертью решилась с помощью буддийских технологий.

– Не преувеличиваешь ли ты роль загрязнения? Не путаешь ли частное мнение с общественным?

– Мнение, говоришь. Так это не мнение, а факт. И спорить тут не надо. Просто осознай его и прими к сведению. Понятнее будет, почему стерилизованным почти на сто процентов папиным палочкам обычный японец предпочтет пусть и не такие чистые варибаси, т.е. надпиленные палочки для еды, расщепляемые на две перед употреблением. Пережиток старины? Вполне вероятно, но что есть, то есть. А кто сказал, что пережиток это всегда плохо? Возьмем ту же веру в магию слова – котодаму. Именно она породила бережное отношение к национальному языку. Именно она позволила создать гордость японцев – «Повесть о Гэндзи». И когда? Аж в одиннадцатом веке! Подобное оказалось не по силам ни Китаю, ни Корее, которые по цивилизационной лестнице вскарабкались повыше каких-то затерянных островов.

– Выходит, ритуальное загрязнение – штука серьезная. Из-за нее и одноразовые палочки появились и одноразовые столицы…

– Если бы только палочки… Концепция загрязнения породила такое отвратительное явление, как дискриминация. Во времена реставрации Мэйдзи среди прочего власти легализовали свободу вероисповедания. В страну хлынули миссионеры, не понаслышке знакомые с дискриминацией расовой и религиозной. В Японии подобное исключено, искренне полагали они. Действительно, откуда ей взяться то? Все говорят на одном языке, у всех одинаковый цвет кожи и глаз, да и религиозная вера у всех одна, то ли буддизм, замешанный на синтоизме, то ли наоборот, но одна, это точно. Однако идиллический настрой христианских первопроходцев вмиг испарился, когда они столкнулись с тамошними реалиями. Неожиданно выяснилось, что в Японии существуют что-то навроде белых негров, называемых эта, сильно загрязненные в вольном переводе, значит. Даже огонь в их сигарете или домашнем очаге считается оскверненным. Понимаешь, до чего они докатились в неприятии белых негров?! Берет человек в руки кусок кожи, скажем, обувку какую сварганить или барабан, а, может, и сямисэн. Помнишь, у сямисэна три струны, играй себе, играй… Вещи нужные и полезные, но тому, кто эту пользу сотворяет, все, конец, соприкоснулся со скверной смерти, поскольку кожу надо содрать с животного, да еще убитого. Предусмотрительные люди станут обходить его за версту, остерегаться. И их можно понять. Ведь с детства родители постоянно напоминали об опасности этой скверны, которая к тому же как бы и заразная. Короче говоря, понятие скверны, ритуальной нечистоты, с молоком матери впитывается японцами и проходит через всю их жизнь. Это как у нас. Увидел черную кошку, отойди в сторону или, по крайней мере, плюнь три раза через левое плечо. Пережиток старины глубокой? Бесспорно! Но лучше все-таки плюнуть, для надежности. Может, все это действительно суеверие и перегибы на местах, а, может, и нет… Для общего спокойствия труженикам нечистых профессий предписали селиться особых поселках, бураку называется, а кто в них живет – буракумины значит.

– Интересно получается. Буракумины эти занимаются скверной деятельностью, хотя и весьма даже полезной. Куда, скажи на милость, народу деваться без кожгалантерейных товаров?!

– А много ты знаешь японских кожгалантерейных брендов? Я не про всякие там Шарпы и Тоёты. Вот, скажем, существуют русские народные промыслы, т.е. своеобразная форма народного творчества, в которой отчетливо прослеживаются русские традиционные нравы, зародившиеся века назад. Есть, к примеру, керамика Гжели, Жостовская роспись, Палехская миниатюра, Вологодское кружево, тот же Оренбургский пуховый платок. Имеется нечто похожее в Японии? Что известно тебе про бренды японских народных промыслов?

– Сони, Ниссан, Мацусита… Хотя вряд ли их можно отнести к народноремесленным брендам. Нет, что-то не припоминаю. Может, вовсе и нет таких?

– Тут ты ошибаешься. Таких брендов полным полно. Ткани Нисидзинъори, Юдзэндзомэ, фарфор и керамика Бидзэнъяки, Сэтояки, Имарияки, лаковая миниатюра Вадзиманури. Это только то, что сразу приходит в голову, но есть и другие бренды, высокоценимые как местными, так и иностранными любителями изящного искусства. С кожевенным же ремеслом все обстоит несколько иначе. Везде, в том числе и в Японии, на слуху Луи Виттон, Феррагано, Гуччи и т. д. Спрос на портфели, кошельки, ремни и прочие изделия из натуральной кожи не спадает. Номер один в японском рейтинге кожаных брендов – WILD SWANS. Но кто про него хоть что-нибудь знает? Про британскую панк-группу знают, про роман «Дикие лебеди» писательницы Юн Чжан знают, а вот про диколебединский портфель вряд ли. Есть еще Cocomeister, Ganzo, Indeed… Что, не дотягивают до международного уровня? Не думаю. Скорее, даже перетягивают. А вот с раскруткой произошла задержка, связанная с давнишней неприязнью к кожевенных дел мастерам. Слишком уж они по японским понятиям загрязнились, ни в какой реке не отмоешь от скверны. Конечно, в Японии уже давно ведется кампания по дедискриминации этой части населения, говоря современным языком – положительная дискриминация «загрязненных», суть которой сводится к «Ребята, давайте жить дружно». Несмотря на серьезные успехи государственных и общественных организаций на этом пути, до полной ликвидации этого позорного явления еще далеко. Даже сейчас иногда и, естественно, не в нашем районе жениха или невесту проверяют на чистоту происхождения – не ведут ли их родовые корни куда-нибудь за быструю речку, где селились эта. Да и кадровики нередко сверяют данные поступающих на работу со списками бывших этавцев, которые можно приобрести на черном рынке. Уж не из баракуминов ли новичок?!