Александр Альшевский - Диалоги по истории Японии. Лавка японских древностей

– С кожей, похоже, разобрались. Сплошное расстройство для чистой души японца. А вот как с мясом быть? Прежде чем из него сделают прекрасную отбивную говяда, что уж тут скрывать, придется убить. Или посредством еврейской шхиты или просто кувалдой по лбу, разницы никакой, скверны смерти не избежать. Скажем, пришел ты в обеденное время в ресторан и заказал «якинику тэйсёку», что-то вроде комплексного обеда с жареным мясом. Тарелки, поднос, рис, салат, мисосиру и мясо, говядина или свинина – все равно. Глядишь на эту красоту и видишь… останки убиенного животного со всеми вытекающими последствиями. Аппетит вмиг пропадает и удивленный официант по твоему требованию уносит заразу на кухню. Так что ли?

– Вряд ли! Типичный японец наверняка с удовольствием слопает сочный бифштекс. Они вообще, по-моему, всеядны и отсутствием аппетита не страдают в массе своей, конечно. Мы же, как я считаю, беседуем не о частных случаях, но о тенденциях, закономерностях, так сказать. Закономерности – штука переменчивая. Вчера – одни, сегодня – другие, а завтра, тем более послезавтра – не пойми какие. Сейчас к мясу отношение нормальное, если не сказать больше. И в древности его не чурались, с удовольствием потребляли кабанину и оленину. Если же удавалось, то и слона Науманна в яму загоняли. А это уже праздник для целой деревни. Однако праздников на всех не хватало, поэтому приходилось в основном каштанами, желудями, грецкими орехами и прочими дарами растительного мира перебиваться, в общем, довольствоваться тем, что под руку или под ногу попалось. Одни же коренья – кому в радость, мясца хотелось и старому и малому. Взоры недовольных обратились в сторону деревенских и племенных вождей, почему, мол, не обеспечивают население мясом? Вопрос, разумеется, резонный, но к тому же сложный и довольно трудоемкий. Кабаны, олени и прочая живность не спешили плодиться, да и слоны куда-то подевались. В попытках найти ответ на этот вопрос в чьем-то мозгу, несомненно, подкрепляемом мясом, возникла оригинальная идея перевести его, вопрос этот, из конкретного и бытового, в неконкретный и эмоционально-чувственный. Мол, съешь мясо да еще с кровью, загрязнишься, превратившись в ритуально-нечистого со всеми вытекающими последствиями, список которых прилагался для особо любопытных. Разворачивалась ряженая в одежды ритуальной нечистоты массовая кампания по дискредитации мясной пищи в умах человеческих, сильно ослабленных дефицитом таковой. Борьба на этом фронте шла ни шатко ни валко, кто-то верил, кто-то нет, ну а большинство, как водится, затаилось в ожидании дальнейшего развития событий. И тут, очень даже кстати, появляется буддизм с полным неприятием убиения живых существ. Великий грех и точка. Новая религия победоносно зашагала по стране, правда, не очень быстро, иногда приходилось и притормаживать. Старое с превеликим трудом уступало новому. Как же так, неужели нельзя перекусить свеженькой медвежатиной, запивая кровью?! Думаю, где-нибудь на Хоккайдо продолжали освежевывать медведей и лакомиться их кровью, втихаря, само собой, хоть и не часто, но в «Праздник медведя» – непременно, это уж как водится. А на Окинаве до сих пор не забыт китайский обычай подлечиться кровью. Так или иначе, но императору Тэмму пришлось, вступившись за буддизм, издать в 675 г. указ о запрете убиения живых существ и потребления мяса.

– Я слышал, в Китае и Корее никто не запрещал вкушать мясное, а ведь там тоже буддизм процветал. Почему бы это?

– Трудно сказать, вероятнее всего свою роль сыграл синтоизм, которым в этих странах и не пахло. Кстати, под запрет попало не мясо в целом, а только говядина, точнее, буйволятина, конятина, собачина, обезъянина и курятина, т.е. несъедобным стал домашний скот, полезный как по жизни вообще, так и по возделыванию риса в частности. Диких животных это табу не касалось. Того же кабанчика поесть можешь, а вот буйвола не трожь, иначе рискуешь без риса прокуковать на одном скоромном, значит. Постепенно утверждавшееся в сознании людей понятие ритуальной нечистоты резко тормозило прогресс мясоедения. Подобное издевательство, по мнению некоторых, над нутром человеческим продолжалось довольно долго, продолжилось бы наверняка и дальше, если до кого-то вдруг не дошло, да, для услады желудка поедание мяса сплошное непотребство, грязь все-таки, а вот для лечения больного, поддержания его духа – вполне допустимо. В эпоху Эдо открылись первые здравницы, в которых «больных» лечили кабаниной и олениной, медвежатиной, зайчатиной, иногда и говядиной пользовали, правда, тайком, без особого шума. В 1872 г. император Мэйдзи отменяет указ своего коллеги Тэмму, ставя точку в тысячадвухсотлетней истории запрета мясной пищи. Говорят, император, подавая пример, лично соизволил публично откушать чего-то скоромного. Понравилось ему или нет, не знаю. Скорее всего, эта дегустация представляла собой официальную церемонию, своего рода обряд перехода от феодализма к капитализму. Оковы самурайской изоляции были сброшены и Японию ожидали грандиозные перемены. Стоит отметить, далеко не все подданные с энтузиазмом одобрили высочайшее поведение. Через месяц после церемонии во дворец ворвались десять человек в белых одеждах, символизирующих ритуальную чистоту. Они так буйно выражали недовольство попранием традициями предков, что четырех из них пришлось застрелить. Правительство наглядно и убедительно продемонстрировало незыблемость намерений поставить старый паровоз Японии на новые рельсы прозападного развития. А какое развитие без мяса?! И за стол американских гостей не пригласишь, и мозги не подкормишь для правильного восприятия нового и необычного. В общем, кто не ест гюнабэ, тот останется цивилизационно отсталым, темным, значит.

– Что за гюнабэ такое?

– Это когда наложат в кастрюлю мяса, лука, тофу, приправ разных для вкуса, сварят и едят. Вернее, еще все булькает, а ты подцепляешь мясо палочками, окунаешь в соус с сырым яйцом, например, и в рот. Вкуснотища! Тем не менее мимо гюнабэйных горожане старались пройти побыстрее, чуть ли не бежали вприпрыжку, зажав нос и закрыв глаза, боясь подхватить заразу какую. Место, где разделывали тушу, окружали симэнавой, срезался только верхний слой мяса, расположенный близко к коже, а основную же его часть закапывали поглубже в землю; читались очищительные молитвы; утварь для приготовления мяса выбрасывалась после использования, т.е. считалась одноразовой; кухонная плита вытаскивалась в сад, а если мясо ели в доме, дверцы божницы заклеивались бумагой.

– К чему такие сложности?

– За столетия пропаганды вреда и опасности загрязнения в подсознании людей укоренилась тревога и чувство вины при употреблении чего-то запретного, чуть ли не всех поразила своеобразная нервная орторексия – есть надо только полезное для здоровья, а полезно то, что является ритуально чистым. Болезнь эта лечится не скоро, поэтому народ и пускался для притупления ее приступов на понятные и эффективные с его точки зрения ухищрения. В целом же можно с уверенностью сказать, в гюнабэйных этих поперву кукушка куковала от тоски и безысходности бизнеса. Однако время и старания сторонников мясоедения делали свое дело. Не прошло и ста лет как японцы, напрочь позабыв о ритуальном загрязнении, стали наслаждаться «Кобэ бифу», которое смело можно отнести наряду с черной икрой, фуагра и белыми трюфелями к кулинарным изыскам мирового уровня, как по вкусу, так и по цене. Замечательная, скажу, вещь, а как назвать по-русски ума не приложу. Возьмем бифштекс по-техасски. Звучит? Еще как! Салат по-ленинградски – тоже неплохо. А вот бифштекс по-кобэсски или кобэсский бифштекс на слух воспринимается как-то неоднозначно. Лучше наверное а ля Кобэ бифштекс или, может, бифштекс а ля Кобэ…