Александр Альшевский - Диалоги по истории Японии. Лавка японских древностей

– Понятное дело, но закон есть закон, против него не пойдешь.

– Они и не пошли, просто взяли и поменяли закон то, не сразу, конечно, но поменяли. Как это происходило, объяснить не берусь, я в этих тонкостях не очень, но получилось в конечном счете так – освоил целину, наладил там заливное или суходольное сельхозпроизводство, земля твоя, ты становишься ее частным владельцем.

– А что, вещь вроде неплохая, но налоги все равно надо платить.

– Вот именно! Однако Фудзивара не долго тужили. Люди они башковитые, сообразили, что к чему. Название сёэн не с потолка ведь взяли, а с далеко идущим умыслом. Посуди сам. Сёэн буквально обозначает дачный сад, но никак не возделанные поля. Имеется, значит, дачка, а при ней садик, для отдыха само собой. И за что тут платить государству? А чтобы никакому налоговому инспектору не взбрело вдруг в голову пойти и проверить, что там в садике этак в несколько гектаров происходит – или сплошь одни лужайки с садами камней и площадки для кэмари или же везде посажен рис или овощ какой, фудзиваровцы добились экстерриториальности сёэнов, давая отлуп желающему проникнуть туда, будь он хоть уездный чиновник, хоть провинциальная шишка. И все по-честному, по закону. В общем, сёэны оказались вне объектов государственного налогообложения. Сёэнизировав собственные земли, Фудзивара принялись за чужие.

– Неужто отнимать стали?

– Зачем насильничать? Это не их метод. Люди сами бросились жертвовать им землю.

– Как это?

– Предположим, ты мотыжишь землю, арендованную у государства, платишь немалый налог, однако платить, естественно, желания нет. Поэтому берешь и жертвуешь или преподносишь землю Фудзивара. Они ее быстренько сёэнизируют и, привет, никаких налогов. Ты уже числишься как бы управляющим, по бумагам, конечно, на самом же деле как был хозяином, так и будешь. Только вместо большого налога станешь платить толику малую новому формальному владельцу, за хлопоты, так сказать.

– Вдруг обманут? Землю прикарманят, меня же с носом оставят.

– Могут, конечно, но других спугнут. Знаешь, сколько к ним народа повалило?! И ради тебя терять немереный доход? Нет, без обмана намного выгоднее выходит. В общем, сёэнизация зашагала по стране. У Фудзивара прибывало, а у государства, наоборот, убывало. Облагаемые налогом площади сокращались, казна императорская пустела. Фудзиваровцам принялись подражать другие влиятельные клана, правда, не в таких масштабах, но все же. Да и храмы старались не отставать. Деньги текли к Фудзивара рекой со всех сторон. Если бы они хотя бы часть неправедно нажитого направляли на общественные нужды, скажем, на ремонт Радзёмона, я бы их так не критиковал. Куда там! Когда Фудзивара Митинага затеял строительство личного храма Ходзёдзи, знаешь, откуда ему таскали камни? Из разваливающегося фундамента этих самых ворот! И это человек, находящийся на вершине государственной власти!

– Неужели с фудзиваровским произволом нельзя ничего поделать? Ну, хотя бы ограничить как-то.

– Можно, конечно, издав указ, запрещающий дальнейшую сёэнизацию, т.е. пойти напрямую против паразитов этих. Дело отчаянное, но смельчаки нашлись – императрица Сётоку и преподобный Докё. Я ведь уже говорил, Фудзивара следует уподобить паразитам, которые живут на теле хозяина, питаясь его соками. Данная метафора не элегантная, но точная по смыслу. И что интересно, сколько бы не высосали соков, в хозяина не переродятся, как были, так и будут паразитами, только более тучными и холеными. Такое положение вещей вполне устраивало Фудзивара, паразитизм для которых стал главным принципом существования. А подходящих ситуаций занять престол у них возникало предостаточно. Но даже Митинага и во сне отгонял от себя подобные мысли.

– А Накамаро?

– Ты прав. Денег и власти ему показалось мало, поэтому решил прикарманить всю страну, переведя на рельсы котэйизма. Сётоку воспротивилась, однако вряд ли бы сладила со злодеем без поддержки других Фудзивара.

– Не любили что ли его?

– Почему? Может, и любили, потакая своевольничаю – не только ведь ради себя одного старался. Но Накамаро замахнулся на главнейший принцип существования Фудзивара – быть паразитами при императоре и не в коем случае не занимать его место. Вспомни, какой герб у них? Цветок глицинии! А что символизирует их родовой храм в Наре? Я имею в виду Касуга тайся. Глициния ниспадающая!

– Что-то не пойму. Про паразитов, кажись, разговор шел, и вдруг глициния. Не складывается как-то.

– Все прекрасно складывается. Глициния должна обвиваться вокруг другого растения, опираться на него, иначе, беда, зачахнет. Наглядная иллюстрация принципа бытия Фудзивара.

– Может, и правда так. Тогда становится понятным и смысловое содержание фамилии Фудзивара. Она ведь состоит из двух иероглифов – глициния и поле. И получается поле глициний, другими словами, поле паразитов. Но мне почему-то кажется, что Накатоми Каматари, основатель клана Фудзивара, вряд ли бы с радостью принял от императора Тэндзи фамилию с подобным смыслом, нашел бы способ увильнуть от высочайшего подарка.

– Фамилия, действительно, не простая. И дарована была в 669 г. особым императорским указом одному лишь Каматари. Только он и потомство его сына Фухито обладало правом величаться Фудзивара. А в 694 г. императрица Дзито назвала новую столицу страны Фудзивара. Хотя, про эту столицу и помнить наверное уже перестали, вряд ли она паразитов имела в виду.

– Что-то я совсем запутался…

– С самой фамилией Фудзивара все довольно ясно. Каматари корнями своими уходит в корейское царство Пэкче. Когда его разгромили враги, оттуда все бросились бежать на японские острова, где якобы и произошло, в символической форме, разумеется, слияние Пэкче и страны Ва, в результате чего и возникло государство Япония, т. е. Фудзивара обозначает «Пэкче плюс Ва равно Японии», иначе говоря, ни много, ни мало саму Японию. Если не учитывать императорскую семью, которая как-то обходится без фамилии вообще, то Фудзивара – самая важная и почетная фамилия. Вот почему Каматари добивался ее от императора Тэндзи. Чтобы быть не просто Накатоми Каматари, а Япония Каматари, т. е. Каматари всея Япония. Помимо фамилии он завещал потомству еще и главный принцип существования Фудзивара, ибо, пока блюдется божественный указ Аматэрасу, фамилия Фудзивара будет первой в Японии.

– Они и стала первыми, поглядывая на всех свысока. Каким же образом, интересно, можно ограничить их беспредел? Перебить что ли как Накамаро и еже с ним?

– Ну, это ты хватанул, дружище! Не все же Фудзивара такие уж плохие. Просто надо подорвать фундамент их материального благополучия. Без лишних денег ведь особо не забалуешь. Этим и озаботились Сётоку и Докё. А путь здесь один – запретить дальнейшую сёэнизацию. Пусть желающие осваивают целину, хозяйничают там, но пусть и налоги платят. Правда, кто теперь вспомнит про столь радикальный поступок. Забегая вперед, скажу, в 772 г., когда Докё лишился положения, запретительный указ отменили и больше никогда к нему не возвращались вновь. Фудзивара и сотоварищам как в центре, так и на местах, а также храмам и монастырям уже ничто не мешало набивать карманы, опустошая государственную казну. К тому же поведение Сётоку, точнее, молва о поведении, надолго отбило охоту японцев к экспериментам с женским правлением, вернув в лоно конфуцианства. Более 850 лет правящих императриц не наблюдалось. Вступившая на престол в 1629 г. Мэйсё формально считалась правящей, однако в реальности страной уже давно рулили самураи. Про указ же этот, поди, и не слышал никто. Про солидный фаллос монаха Докё – слышали, о слабости Сётоку «на передок» – слышали, а вот про их попытку сохранить законы Рицурё против воли Фудзивара – не слышали. Про планы Накамаро напасть на Силлу – слышали, а чем это грозило стране – нет. Про то, что планы эти не осуществились – слышали, как и про то, кто воспротивился замыслам Накамаро. А почему воспротивился? Тут и разъяснять ничего не надо и так всем все ясно. Падкая до мужиков императрица охладела к старому любовнику, воспылав страстью к новому, монаху с завидными причиндалами. Ради них, мол, любая на все пойдет. Тут уж не до Силлы, сам понимаешь. И вот такой «исторической правде» все мы обязаны Фудзивара. Стоило кому-то по-настоящему взбунтоваться, они непременно лепили из него отъявленного злодея. Благо под рукой имелись толпы прикормленных писак, а им только дай повод. Вместо истинных побуждений такого насочиняют, порой, довольно талантливо впрочем, что в памяти людской про человека сохранятся лишь пасквили и анекдоты скабрезные. Читателю, то бишь покупателю, больше ничего и не надо. Кто выложит трудовую денежку за книгу об императрице-девственнице и истинном монахе, объединенных заботой о государстве?! Вот если бы их объединила постель – совсем иной колор. Представь, страсть бросает ее в объятия преступника, в корыстных интересах воспользовавшегося женской слабостью. А? Красота! Если же преступник – монах? К тому же только его фаллосище способен утихомирить ненасытную вагину Сётоку. Вот этот сюжет! Я ради него готов выстоять длиннющую очередь в книжный магазин. Кого взбудоражат, позволь заметить, разговоры о благочестии и бескорыстии монаха Распутина, разбивающего в кровь лоб в непрерывных молитвах и терзающего плоть постами и аскетами? А вот грешил ли он с Александрой Федоровной, это, безусловно, продаваемая тема. Добавь таланта и успех обеспечен. Отсутствие же или незнание достоверных фактов лишь на пользу дела. Сбросив тяжкие оковы разумности и морали, творческая натура способна воспарить к вершинам самореализации. И попробуй, разберись, правда это или бред воспаленной фантазии. Взять, к примеру, шанского императора Чжоу Синя, прославившегося в исторической литературе жестокостью и развратом. Являлся ли он действительно отпетым негодяем, неизвестно, однако свергнувшему его У-вану, основателю династии Чжоу, полагалось очернить предшественника, чтобы доказать справедливость и легитимность собственного появления на престоле. Вещь, в общем, понятная. В Китае старая и новая династия – совершенно чужие люди, поэтому могут писать друг про друга все, что душа пожелает, лучше, конечно, пострашнее и позлобливее. В Японии же и те, кто свергнул, и те, кого свергли, – родственники в прямом смысле этого слова. Почему? Иначе никак нельзя, ибо из этого посыла исходит имперский взгляд на историю, суть которого сводится к тому, что с первого императора Дзимму до нынешнего 125-го Акихито династическая линии не прерывалась, т.е. с древних времен до сегодняшнего дня Японию возглавляют потомки Аматэрасу. Родственников же охаивать нехорошо, тем более если они к тому же голубых кровей. Официальная история подходила к вопросу Сётоку довольно деликатно, лишь намеками и обиняками давая понять о недостойном ее поведении, не перегибала в целом палку. Здесь штука тонкая, чуть переборщил и, привет, оскорбление императорского достоинства. За такое преступление спуску не давали в те времена. Это уж потом послабление вышло. Новые хозяева страны – самураи особо за императорский авторитет не переживали, выдумывай, что пожелаешь, только их не задевай. Тут и печатное дело расцвело массовым порядком, поэтому читать да писать бросились кому не лень. И мастера изобразительного жанра старались не отставать, создавая произведения на злобу дня, так сказать. И ты мог бы выдать какое-нибудь сочинение, но только кого оно заинтересует? Это я не в обиду, не дуйся, просто к слову пришлось. А на творения Хокусая все захотят посмотреть. И что увидят? «Панцирь и шлем Докё». Картина так называется. Кацусика Хокусай много чего нарисовал из мимолетных наслаждений, не обошел, естественно, и наших героев. Разумеется, идущего в бой Докё в панцире и шлеме никто не видел, поскольку воины-монахи в эпоху Нары еще не появились, не созрели подходящие условия для этого. Правда, великому мастеру простительны даже вольности, далеко выходящие за рамки скучной реальности. С первого взгляда, вроде, на панцирь похоже, но если вглядеться повнимательнее, увидишь… э… и говорить то неловко, штуковину, по форме заметно отличающуюся от моего представления о панцире. Оказывается, он предназначен для удовлетворения не военных, а совсем иных нужд. Насаживаешь панцирь на пенис и зришь чудо – толщина оного увеличивается. Еще на нем углубления и выступы имеются, в общем предусмотрено все необходимое для достижения женского счастья. Прямо скажу, неплохая секс-игрушка для взрослых.