Ирина Ролич - Свет во тьме

В глазах Папы Иннокентия III мелькнул злобный огонек.

– А что же мы – Католическая церковь – в их понимании? – сощурив глаза, спросил он.

– Католическую церковь, церковь Рима, они называют синагогой Антихриста, – монах поспешно перекрестился при упоминании имени Дьявола, – которая свернула с истинного пути, простите меня, Ваше Святейшество. Они говорят, что папство стремится к богатству и политической власти, а это является доказательством приверженности нашей церкви к князю мира сего, Сатане. Мне пришлось быть свидетелем дискуссии, состоявшейся в Памье, между цистерианскими легатами Вашего Высокопреосвященства и духовными лидерами катар. Нужно сказать, что пылкая речь этих еретиков и приводимые аргументы многих на том диспуте сподвигнули принять сторону катар. К тому же легаты приехали на диспут в великолепных экипажах, роскошных, расшитых золотом одеждах, в то время как катарские лидеры были в простых скромных туниках. Народ освистал легатов, а за спиной их говорили, что эти слуги Господа приехали в своих золоченых каретах защищать своего Бога, в то время как Иисус Христос ступал по дорогам Галлии босыми ногами.

Папа Иннокентий III глубоко задумался. Будучи здравомыслящим человеком и умеющим слушать разумные доводы, он был намерен отозвать своих миссионеров-эпикурейцев, любителей роскоши и великолепных экипажей, поскольку с миссией своей они не справились.

– Насколько уже распространилась эта ересь? – спросил Папа Римский.

– Полагаю, Ваше Святейшество, что эта ересь охватила уже многие христианские семьи. Почти в каждом доме есть если не сам представитель катар, принявший их веру, то хотя бы сочувствующий им или последователь. Боюсь, Ваше Высокопреосвященство, что эту ересь просто словом уже не искоренить, настолько глубоко она проросла в Окситании.

– Эти катары хуже сарацин! Ну не устраивать же мне Крестовый поход против них! Впрочем… – призадумался Папа Иннокентий III. – А что же граф Раймунд Тулузский, никак не может искоренить в своих землях эту ересь?

– Граф Тулузский и сам замечен в симпатиях к этой вере, так же, как многие его вассалы.

– Что-то в этом духе я и предполагал… Ну что ж, придется напомнить графу о его священном долге!

– Ваше Святейшество, граф Тулузский – полновластный хозяин в своих владениях, и ему могут не понравиться требования, которые будут предъявлены ему.

– Полновластный хозяин в любых владениях только Господь Бог! А Мы являемся его наместником на Земле. Поэтому я дам самые широкие полномочия, вплоть до отлучения графа от церкви. Я предам его анафеме! Перед этим никто не устоит! Или вы так не считаете, сын мой?

Монах немного помолчал.

– С Вашего разрешения, Ваше Высокопреосвященство, могу я высказать одну мысль, которую вынашиваю в своей голове уже несколько дней?

– Извольте, сын мой! – благосклонно ответил тот.

– А что если Ваше Высокопреосвященство учредит особый монашеский орден, снабженный самыми широкими полномочиями, который будет устраивать особое судилище для искоренения ереси в назидание всем сочувствующим? Я полагаю, такие открытые судилища надолго отобьют охоту по-другому трактовать божественные постулаты и уменьшат количество желающих вступать в ряды еретиков. Я бы назвал это Sanctum Officium – святое дело искоренения ереси.

Папа Иннокентий III глубоко задумался.

– Но это весьма ответственное дело, нужно найти верных и преданных людей, которые… – папа Римский подбирал слова, – которые ни перед чем не остановятся и во имя Господа Бога пойдут до конца в борьбе искоренения ереси, в каком бы обличии ни скрывался дьявол – будь то женщина или даже ребенок, одержимый бесом.

– Не извольте беспокоиться, такие люди найдутся, – заверил его монах Доминик.

– Но возникает еще один вопрос, не менее важный, создание такой организации требует весьма значительных финансовых вливаний, хотя бы на первое время, – заметил Папа.

– На столь полезное для государства и церкви дело, я уверен, они найдутся. Некто господин Челани, богатый человек, тулузский гражданин, готов предоставить святейшей церкви обширный замок, так называемый Нарбоннский дом. Мы смогли бы сделать из него место главного Судилища, где будут проходить все процессы.

– Весьма похвально, что у нас есть такие преданные сыны церкви.

– А впоследствии, когда суды, а в крайних случаях и казни, станут массовыми, казна его Святейшества, я уверен, быстро наполнится, если вновь созданный монашеский орден наделить полномочиями конфисковывать имущество осужденных.

– Ну что ж, – Папа Римский довольно улыбнулся, – в таком случае я в самое ближайшее время особым указом создам орден… ну, скажем, Святого Доминика, и перепоручу его Вам, сын мой, наделив его самыми широкими полномочиями.

Монах Доминик поспешно поклонился, выражая свою благодарность, и от Святейшего Папы не укрылся алчный блеск в глазах этого фанатика.

– О деятельности вновь созданного ордена будете рапортовать лично мне, – распорядился Папа. – А теперь ступайте, сын мой, церковь не забудет ваше рвение!

С этими словами Святейший Папа поднялся со своего кресла и протянул руку для поцелуя, показывая этим, что аудиенция окончена. Монах приложился губами к руке его Высокопреосвященства и покинул кабинет. На губах его играла улыбка.

Папа Римский не забудет рвения этого фанатичного монаха и сделает его впоследствии одним из предводителей и правой рукой Симона де Монфора, возглавившего Крестовый поход в Окситанию. И нескончаемая река людей, осужденных в еретичестве, потечет в Нарбоннский дом, который станет самым ужасным местом во всей Окситании. А орден Доминиканцев ляжет в основу создания инквизиции.

Как только за монахом Домиником закрылась дверь, папа Иннокентий III подошел к письменному столу и еще раз прочел письмо, полученное от короля Франции Филиппа II в ответ на послание Папы с просьбой выступить единым фронтом и раздавить эту мерзкую ересь в землях графа Тулузского:

«…Осудите его как еретика, только тогда у вас будет право вынести приговор и приглашать меня, для того чтобы законно конфисковать домены моего вассала», – писал французский король.

Папа понимал, что король Франции не спешит окончательно испортить отношения с графом Раймундом VI Тулузским, тем более что тот приходился ему родственником. Мать Раймунда Тулузского была родной теткой короля Франции, то есть сеньоры приходились друг другу кузенами. Король сейчас был занят куда более важным делом, от которого зависело само существование французского королевства, войной с Англией. Поэтому не собирался дробить свои силы. Впрочем, король Филипп II в письме согласился не мешать вооружаться своим подданным для богоугодного дела, тем самым негласно давая свое согласие на Крестовый поход против своего вассала и ереси, наводнившей его земли.