Владимир Бородин - Корзина полная персиков в разгар Игры

Лу Саломе (1861-1937) – философ, писательница и врач, любовница Рильке. В 1897 году 36-летняя Саломе знакомится с начинающим поэтом, 21-летним Рильке. Она берёт его в две поездки по России (1899, 1900), учит его русскому языку, знакомит его с психологизмом Достоевского и Толстого. Рильке, как и многие другие возлюбленные Лу, живёт с ней и её мужем в их доме. Через четыре года Лу уходит от поэта, ибо он так же, как и многие её любовники до него, хотел, чтобы она подала на развод. Рильке говорил, что без этой женщины он никогда бы не смог найти свой жизненный путь. Друзьями они остались на всю жизнь.

Так называли дом четы писателей Мережковских, в котором жена Дмитрия Мережковского, Зинаида Николаевна Гиппиус (1869-1945), держала свой салон. На протяжении полутора десятилетий перед революцией 1905 года Гиппиус предстает пропагандисткой сексуального раскрепощения ещё до Александры Коллонтай, что было раздуто недоброжелателями, тогда как её муж уже начинает призывать повернуться к истинам христианства, под её же влиянием. Оба супруга стремятся годами к созданию особого духовного обновления православия, осуждая официальную Церковь вплоть до начала травли её большевиками. Дмитрий доходит до контактов с Савинковым и Керенским, а в эмиграции становится деятелем русских масонских лож и, вместе с тем, сравнивает Гитлера с Жанной Д Арк. Подобным отношением к фашизму запятнала себя и его жена до тех пор, пока Германия не напала на Россию.

Имеется в виду знаменитая красавица княгиня Юсупова, бывшая гораздо старше Гиппиус.

Имела Гиппиус и прочие мужские псевдонимы (Лев Пущин), а также писала стихи от лица мужчины, что подтолкнуло злые языки слать хулиганские письма в дом Мережковских вплоть до: «Отомстила тебе Афродита, послав жену-гермафродита». Как уверяют исследователи, союз Гиппиус с Мережковским был чисто духовным.

Лу Саломе, вышедшая замуж за историка-ориенталиста при условии отсутствии между ними половых отношений, стала «Великой Русской революцией» в жизни Ницше. Её боготворил и воспевал Рильке, ею восторгался Фрейд, её собеседниками были Ибсен и Толстой, Шпенглер и Гамсун, Тургенев и Вагнер. Её и прозвали «Жадной губкой».

Великий князь Сергей, сын Александра II, как и князь Мещерский, так и Мережковский обвинялись злыми языками в мужеложстве. Либералам было выгодно очернять обоих князей и писателя без особого повода.

Слова историка Сергея Соловьёва.

С 1890-х Василий Розанов (1856-1919) стал известным журналистом позднеславянофильского толка, а Мережковский, Гиппиус и Минский вместе с ним в 1900 году основали «Религиозно-Философское общество».

Имеется в виду молодой Борис Бугаев, ставший писателем Андреем Белым (1880-1934).

Кубарить – валять дурака.

Свежаки – новички, переселенцы.

Шуга – скопление рыхлого льда, снежуры и сала в водоёмах, которое забивает ход воды в реке и поднимает её уровень. Снежура – снег на поверхности воды, сало – мелкий лёд или пропитанный водой снег на поверхности воды перед ледоставом, (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка).

Старожитые, или домовитые казаки – обладатели прочного частного хозяйства и положения в государевом войске, в отличие от бедноты – голутвенных казаков, голытьбы.

Суржик – мешанина из украинского, русского и белорусского языков.

Птица боровая – дичь.

Если «зверопромышленником» называли вольного траппера, то «промышленником» – охотника-разбойника, любителя поживиться разбоем, в том числе и хунхуза.

Пластунами тогда называли не солдат, ловко ползающих по-пластунски, а напротив, выражение «по-пластунски» пошло от названия казаков из станицы Пластуновской. Это имя она получила от запорожцев, переселившихся на Кубань, назвавших новую станицу так в честь сечевого Пластунивського куреня. Станица эта была бедной, и у казаков не хватало средств на коней. Они нанимались на кордоны вместо богатых казаков и овладели пограничной и разведочной службой в самых горячих точках Кавказа на профессиональном уровне. Они носили, подобно горцам, крашеные бороды, владели местными языками разработали свои приёмы рукопашного боя. В стрельбе их не мог превзойти никто. Умели безошибочно стрелять в темноте на слух.

Маханина, то есть – конина. Пища, неподобающая православному христианину.

Варнаки – сибиряки, а другое значение – беглые каторжники.

Щепотниками, от крещения «куриной щепотью», а не двумя перстами, называли старообрядцы никониан.

Су-ли, по-русски- сУля, местная водка, а маньчжурская – ходжю или ханки, в русском произношении ставшая ханшин.

Бобыли – безземельные крестьяне. Вахлаки – опустившиеся крестьяне-бездельники.

Валили лес, заготавливали себе дрова, строительные материалы.

Проказа в Корее не считается заразной, что ближе к истине нежели преувеличенный пред ней страх на Ближнем Востоке и в Европе. Прокажённые в Корее жили в отдельных деревнях, но не на отшибе, а среди прочих посёлков.

Ходями называли в тех краях «застенных китайцев», то есть «настоящих», с юга, а не манзов-маньчжурцев. В отличие от китайцев, корейцев русские называли каули.

В одной версте, что составляет примерно километр, два маньчжурских ли.

Николай Врангель публично заявил о «своих экспериментах в области мужеложства», что скорее было данью зародившейся было моде, нежели истине. В ряде европейских столиц в самом начале века в богемных кругах иметь нетрадиционную половую ориентацию становилось шокирующе-престижно, как порою и заявлять об этом, не имея к тому предрасположенности. Потом наступил перерыв до 1960-х годов, когда подобные ценности начали постепенно смещаться вплоть до обратной пропорции.

Кружок московских деятелей искусств (Андрей Белый, Эллис, Владимиров, Петровский, Кобылинский, Челищев, Малафеев), отталкивающих по-своему старый быт, в том числе, эксцентрично и своеобразно мечтающих о новых формах символизма и всего искусства, о будущем крестьянской общины и прочем.

Анна Сергеевна Гончарова – потомок жены Пушкина. Окончила Сарбонну, теософски трактовала индуизм и буддизм, поклонница Ледбитера, Анни Вуд Безант (1847-1933) и прочих оккультистов. Безант усыновила будущего известного оратора и проповедника Кришнамрути. Родному отцу Кришнамурти она не вернула, выиграв тяжбу.