Александр Стребков - Жить запрещено

дарила за благополучное прибытие барской семьи. Вскоре подъехала карета и из неё вышла Екатерина, а вслед за ней выпрыгнули дети. Паранья бросилась вначале к Кате, покло- нившись ей, стала расцеловывать детей по очереди, при этом говорила не умолкая:

– Божьи вы мои деточки, какой же злой нечистый на ва- шу бедную головушку свалился!.. Екатерина Дмитриевна, миленькая, как хорошо, что вы покинули тот вертеп греха господнего, и я всем сердцем радуюсь полноте вашего се- мейного счастья с малыми детками. Сам господь Бог вам помог благополучно добраться сюда: до своей родной зем- ли, где ваши дедушка и бабушка когда-то бегали по ней бо- сыми ножками…

Екатерина Дмитриевна, прервав причитания, Параньи сказала, чтобы заводила детей в дом потому как они изму- чились в такой тяжёлой дороге и в отвратительной погоде. После чего та, взяв за руки Фросю и Ваню, повела их в дом, а старшая Полина последовала за ними. Подошедшие ко дво- ру вместе с обозом жители деревни дружно взялись разгру- жать вещи и заносить в дом. Уединившись с детьми в одной из спален, Екатерина предпочла отдыхать, а в доме тем вре- менем до позднего часа: расставляли, чистили и убирали; и так получилось, что когда ранним утром Катя вышла из спальни и прошлась по дому, кругом наблюдалась безуко- ризненная чистота и порядок. Егор Владимирович встав с по- стели намного раньше жены: оделся, натянул на ноги охот- ничьи сапоги, тихо вышел из дома и направился в располо- жение усадьбы Гончаровых поглядеть, что сталось с самим домом. Выскочившая навстречу ему Парашка, с беспокойст- вом оглядев его, спросила:

– Егор Владимирович, куда это вы так рано?

– Схожу к усадьбе – дом погляжу, – ответил он, направ- ляясь к калитке, – прогуляюсь по деревне заодно.

– Да не стоит туда ходить по грязи в такую даль, лишь бы душу расстраивать. Забудьте вы о нём! – прокричала Пара- нья уже вдогонку.

Катя, обследовав дом, подошла к зеркалу, уселась перед ним на мягкий пуфик – стала внимательно разглядывать своё отражение, словно отыскивая следы на лице тех мук и пережи- ваний за последние дни. Паранья, заслышав шаги в соседней комнате и поняв, что хозяйка проснулась, тут же вошла к ней и словно мать своей маленькой дочери стала выговаривать:

– Екатерина Дмитриевна, голубушка, зачем в такую рань вы встали, отдохнули бы с дороги, никак все косточки во всём теле болят-то. И Егору Владимировичу не сидится дома, понес- ла его нелёгкая в то имение. Господи, какие вы только моло- дые непоседливые! Я Катенька, как предчувствовала, что вы явитесь к нам надолго. По осени, откуда и силы взялись: всё солила, всё заготавливала на зиму, как и раньше – ещё при управляющем Савелии. И грибочки, и огурчики с капусткой и мочёными яблочками – всё в бочечки. Покуда жив был преж- ний наш управляющий Савелий Бабичев и жизнь в деревне нашей по-людски была. Царство ему небесное – добрейшей души был человек, где твои родители только и нашли такого праведного человека. Пожил мало на белом свете, как умерла его жёнушка при родах, так с тех пор и пошла жизнь у него ко- лесом: отгулял сердечный и отлюбил на этом свете, отплясал на свадьбах и отслужил господу Богу слишком быстро. А этот Герасим – ещё немного и по миру бы всех в деревне пустил, супостат окаянный! Чтоб ему ни дна, ни покрышки над голо- вой! Говорят, – в богатом доме в Калуге живёт.

Неожиданно в дверь постучали, Паранья быстрым шагом направилась к входу. Через минуту она вошла, а вслед за ней вошёл Тимофей: сняв шапку, кивнул головой, опустив подбо- родок на грудь, немного замявшись, увидев в одиночестве Ека- терину, как бы заволновался, после чего несмело спросил:

– А… это, Егор Владимирович никак спят ещё?

– Какой там спят, – ответила Паранья за хозяйку, – чуть свет, нацепил на себя сюртучишко да сапоги одел те, что за утками в речку лазят, и понесло его в старое имение, только там уже быльём всё поросло.

Тимофей удовлетворительным взглядом окинул поме- щение и, поглядев на Екатерину, сказал:

– Вот. Так бы давно, а то сидели там в этой Москве друг друга в чиновничьих креслах подсиживали, как квочки кто вперёд цыплят выведет. В деревне проще, как сам народ, так и вокруг природа всякая – дышится легче. Я чуть больше не- дели побыл там у вас, когда на съезд ездил и то тогда поду- мал: как вы там живёте в такой тесноте? Да и вся ваша го- родская жизнь она – какая-то неправдашняя – перед каждым в струнку тянуться надо. Отец – вон наш, как нас с Иваном не нагибал в ту торговлю да в мастерские всякие, а мы с ним решили своим кумполом по жизни идти. Я лично только и пользуюсь верстаком сапожным, потому как сапоги часто приходится ремонтировать. Если у вас Екатерина Дмитриев- на вдруг возникнет надобность в ремонте ботиночек ваших – милости просим, для меня это не в тягость будет.

Катя в отличие от Егора Владимировича относилась к Ти- мофею с какой-то опаской. Может быть от того, что на подсоз- нании присутствовало устойчивое чувство страха, которое у неё поселилось в душе ещё в Москве, когда в дом вламывались вооружённые люди с красными повязками на рукаве и шапке, а перед этим стучали в дверь прикладами винтовок и матери- лись нецензурно. Иногда приходили матросы: пьяные, с пере- кошенными харями и с тем же сквернословием в своих речах; только уйдут одни – за ними явились в английских френчах, и пойми, кто и за кого ратует. Каждый раз спасало лишь то, что Егор Владимирович являлся служащим в Московском город- ском Совете рабоче-крестьянских депутатов. Но тот страх, тех

роковых минут переживаний остался в душе у Кати, и внутрен- не она ассоциировала личность Тимофея с теми – с повязками на рукавах. Помимо её воли в ней возникал протест и нереши- тельность перед ним, что приводило к неприязни. Разумеется, что Тимофей по своей сущности – как человек к тому же дере- венский был далёк от тех «Стражей нового порядка» в городе в лице погромщиков и искателей на ком бы, если не поживиться, то зло согнать. Немного ещё постояв для приличия, понимая, что Екатерина разговор продолжать с ним желания не имеет, Тимофей распрощался и покинул дом, тихо прикрыв за собой дверь. В прошлом – ещё до революции: семья Гончаровых, а в летнюю пору приезжавшая в деревню и молодая семья Чига- рёвых среди жителей деревни пользовались уважением и хо- рошим отношением к ним, именно это и стало причиной их переселения сюда из Москвы. Егор Чигарёв был родом из Пе- тербурга, где и жили его родители, о судьбе которых он не ве- дал уже второй год. Когда-то он был направлен на службу в Москву, где и познакомился с Екатериной Гончаровой. Вскоре состоялась свадьба, а в одиннадцатом году появился на свет первый ребёнок – девочка, которой дали имя Полина; через четыре года родилась снова дочь – Фросей назвали, а в шест- надцатом году – Ванечка родился. Егор Владимирович успешно исполнял службу в городском совете в должности коллежского советника шестого класса табеля о рангах, и казалось, что се- мейному счастью не видно конца. По сути, они оба – хотя и яв- лялись представителями дворянского сословия, а Екатерина к тому же ещё и из графской ветви Гончаровых, были они по жизни обычными городскими обывателями, а таким людям всегда было гораздо тяжелее переносить невзгоды всяких смут. Это одно и то же, что выращенную в тепле и ласке ком- натную собачку вдруг выбросить на улицу да ещё в стужу – жить ей от силы несколько дней, а бродячие собаки припеваю- чи живут годами.