Артем Октябрький - Братья: от Сталинграда до Берлина. Книга вторая

– Мои дедушка с бабушкой были очень богатые люди. У них была земля, у них был скот, на них люди работали. Когда я родился, в двадцать четвертом, они были в ссылке, а я жил с родителями в деревне. Жил вроде бы неплохо, но родители как-то со злобой смотрели на наш флаг, на портреты наших вождей. Я не понимал, почему так. В школе нам объясняли, кто такие кулаки, кто такие помещики, а родители о бабе с дедом ничего не рассказывали. Вот в тридцать шестом дед с бабой вернулись. Я, естественно, обрадовался этому. Мы с дедом на рыбалку ходили, с бабушкой я на ферме возился, а вот через три года…

– Что, через три года? —настороженно спросил я.

– Через три года к нам приехала милиция. Деда с бабкой арестовали, а потом, после долгого суда, расстреляли. Я тогда потребовал у родителей объяснений, и они мне рассказали буквально все о них. Я так на них тогда разозлился. Всю жизнь мне внушали, что помещики – это враги народа, что буржуи страшнее животных, а оказалось, что мои родители тоже были помещиками вместе с дедом и с бабкой! Я тогда с родителями сильно поругался, два года с ними не разговаривал. Потом война настала. На фронт от них и сбежал, – Леня тяжело вздохнул. – Вот так вот. Мои дедушка с бабушкой враги народа, а мои родители им потакали. Терпеть их через это не могу! – руки Лени сильнее сжали котелок с ложкой.

– И что, даже письма не пишешь? – поинтересовался я.

– Конечно! Почему я должен им письма писать?

– Хотя бы потому, что они у тебя есть.

Леня посмотрел на меня с глазами провинившегося щенка, ведь он знал судьбу моей матери, как впрочем и судьбы многих родителей ребят с нашей роты. Он опустил глаза и замолк, а я продолжил есть кашу.

– Я все время думаю, – Родион заговорил, нарушив ночную тишину, – а где же наш отец. Ты думал об этом, а Артем?

Я задумался, посмотрел на горизонт. В лицо подул довольно прохладный ночной воздух. В голове промелькнули все мысли, которые я собрал об отце, о том, где он, чем он дышит. Они перемешались в голове, и я застыл на пару мгновений.

– Думал, Родька. Много думал, – ответил я.

– Интересно, где же он сейчас? – повторил Родя и мечтательно взглянул на небо.

– Меня больше интересует, – я наклонил голову в сторону и опустил глаза, – что же такого в нашей семье произошло, что нам всем пришлось разъехаться по разным углам. Мать говорила, это как-то связано с отцом, но вот как, она не сказала.

– Дед тоже особо не рассказывал ничего. Отец мне пару раз письмо написал. В последнем, это было лет пять назад, он написал, что забрал Виктора в Ленинград. Что, если они еще там?

– Не хотелось бы мне в это верить, – я сильно зевнул от усталости.

– Знаешь, – перебил нас Леня. – Я, наверное напишу своим родителям. Эх, Артем, через такую силу придется мне им писать, если бы ты знал. Но ты прав – родители, они все в первую очередь родители. Быть может, за это время уже образумились. Мы под Ростовом-на-Дону жили. Его уже освободили, должны были, по крайней мере. Туда и напишу.

* * *

В течение последующей недели мы месили окопы, едва ли не в буквальном смысле. В основном наши действия заключались в рытье землянок, карауле и создании своего рода уюта в землянках и огневых точках. Под конец недели нам всем раздали листовки, почти с десяток каждому. На них были нарисованы немецкие танки с их техническими характеристиками. Я, конечно, знал ПЗ-3 и ПЗ-4, но мое внимание привлекли несколько новых видов танков: «Пантера», «Тигр», «Фердинанд». Больше всего напряжение давала их лобовая броня и орудие. Броня была толще, да настолько, что не каждая наша машина взяла бы такую броню, да что там не каждая, никакая наша машина не взяла бы ее в лоб, разве что только СУ-152, у которого снаряды весили, как чугунный мост. У немцев же пушка калибра 88 миллиметров, могла пробить наши танки с довольно большого расстояния. Нам бы пришлось очень туго биться с этими танками, ведь техническое преимущество было явно не на нашей стороне.

Как-то вечером я сидел в землянке, рассматривая листовку «Тигра», прикидывая, как можно с этой гадиной бороться. В землянку зашла Литовченко.

– Тук-тук. Можно? – спросила она озорным голосом.

– Заходи, – сказал я, и снова начал разглядывать листовку.

– Тоже листовки выдали?

– Именно, – я посмотрел еще пару секунд на листовки и, будто бы только что вспомнив, что Саша здесь, спросил:

– Что-то хотела?

– У тебя какой-то взволнованный вид. Что не так? – ее вид стал более серьезным.

– Танки меня эти немецкие беспокоят.

– Почему? Танки, как танки, били раньше, будем и сейчас бить.

– Сразу видно, что ты не танкист. В том-то и дело, что я не знаю, как их бить. У нас нет пушек, чтобы пробить их в лоб, а они могут вдарить по нам с двух километров, как на полигоне, и им ничего не будет, а наши танки просто будут на полях гореть от такой техники. Там танкисты голову ломают, аж что-то страшное у них там происходит в штабе, был там недавно. А что нам делать – тоже большой вопрос.

– Есть мысли? – поинтересовалась Саша, наклонившись ближе к столу.

– Не знаю. Придется учить солдат подпускать их ближе и кидать противотанковые гранаты, другого выхода я не вижу.

– Ребята то зеленые, танков не видели еще., – Саша взмахнула рукой в сторону двери.

– И что теперь, спокойно ждать, пока нас это семейство кошачьих разобьет? «Тигр», «Пантера», другого названия будто придумать не могли! – выругался я.

– Как ребят-то учить будем?

– Нужно у полковника танк попросить, – я снова взглянул на листовки. – Будем солдат в окопы сажать, а наши «тридцатьчетверки» их будут утюжить.

– Это не жестоко? – Саша покачала головой.

– Жестоко, – ответил я резко, – а когда было не жестоко? Жестоко, зато реально. Я когда в Сталинграде был, нам надо было засаду устроить на немецкий отряд. Когда мы позиции заняли, мимо меня танк проехал, прямо передо мной. Это было не жестоко? В бою страшнее и жестче в разы, так что это будет не так уж страшно.

– А засада как, удалась?

– Удалась. Танк гранатометчики сожгли, мы солдат перебили, трое наших тогда убило, оплакивали их потом всем взводом.

– Хорошо сработали, – Саша облокотилась на левую руку, смотря на меня.

– Слаженно сработали, – поправил я и зажег горелку для чайника. – Именно слаженная работа даст нам успех в обороне.

Я еще раз задумчиво посмотрел на листовки.

– Завтра комбриг новые листовки раздаст. В них будет инструкция, как с танками бороться, оттуда плясать и будем – я посмотрел на Сашу. – Так ты что-то хотела? А то заболтал тебя тут.

– Вообще-то да, – она ближе подвинулась к столу. – Тут местные приезжали с Прохоровки, ну там молока привезли, хлеба, бойцов подкормить. Как им только не лень ходить на такое расстояние.