Ирина Целуйко - ГРЕШНИКИ

– С кем ты была?

– С Еленой Гронской, папа. К чему этот вопрос, ты и сам знаешь.

– С Еленой Гронской?! – Кузьма Платонович перешел на повышенный тон. – Не ври своему отцу! Мне все известно! Как тебе не стыдно, так откровенно лгать человеку, который тебя вырастил и воспитал! – От криков, которые разносились внизу, спустились из своих спальных комнат Анна Александровна и Анастасия. Увидев свою жену, Терентьев, разозленный, обратился с обличительной речью к супруге. – Посмотри на нее! – показывал он Анне Александровне рукой на старшую дочь. – Кого мы воспитали! Обманщицу! Развратницу! Знаешь, с кем проводила все вечера, на этой неделе, наша достойная дочурка, – сделав насмешливый акцент на слове «достойная», – с Евгением Орловым! Да, Да. Именно с ним! С женатым человеком, о котором сплетничают все, кому не лень. Повеса и юбочник! Вот, погляди, уважаемая моя женушка, кого мы с тобой воспитали, не жалея сил и здоровья!

– И что с того, папа! – не выдержала Ксения. – Евгений Максимович достойный человек! Русский офицер, защищающий нашу Родину на поле боя! А все сплетни о нем – это всего лишь выдумки недоброжелателей.

– Молчать! – Терентьев был не на шутку взбешен. Слова Ксении, еще больше разгневали его. Он по своей наивности полагал, что девушка одумается и попросит прощения за столь постыдный поступок, по его личному мнению, никак не ожидая слов защиты. – Я не позволю мне перечить. Завтра же, вы все трое, – отец обвел глазами присутствующих дам, – собираете свои вещи и едете на месяц, нет – на два, до нового года – в деревню, и там, в безлюдье будете думать над своим поведением. Я больше не позволю тебе с ним встречаться, – глядя, на Ксению произнес он последние слова.

– Твоя мера наказания напрасна, папочка. – Спокойно сказала Ксения. – Орлов уехал на фронт, я и так с ним больше не встречусь, может быть, больше никогда, – последние слова она произнесла с грустью.

– Так что, поездка в глухомань отменяется? – с надеждой в голосе спросила Анастасия.

– Вы слышали мой приказ! Завтра же собираете вещи и едете на дачу! -со злостью в голосе, сказал Терентьев.

– Но, папочка, – растерянно начала Анастасия, – я – то, в чем провинилась? Мне совсем не хочется ехать в это Богом забытое место! Что я там буду делать? Пусть Ксения и едет, она же виновна.

– А где сестринская солидарность? – начал Кузьма Платонович. – Наверняка, и ты была в курсе той истории!

– Нет, же! Я ничего не знала! Ксения, ну скажи ты ему.

– Это правда, папа. Анастасия ничего не знала.

– С меня хватит, ваших пререканий! Завтра же, собираете свои чемоданы и в деревню. На этом, разговор закончен. – И глава семьи поднялся в спальню, не произнеся более ни слова.

Глава 3.

Груженый обоз двигался в лоно сонного царства тишины и покоя, прочь от городской суеты. Вместе с тремя дамами покидали родной дом – кухонная утварь, подушки, одеяла, перины, и к ним же постельное белье. А так же сундуки и чемоданы с личными вещами женщин. Одним за другим проносились села и тут же исчезали из виду, шумели березы, сбрасывая с себя золотой наряд, виднелись поля и крестьяне, собирающие урожай на зиму, под колесами петляла колея, поднимая в воздух пыль от сухой земли. Повозки свернули на проселочную дорогу, а там еще две версты, и вот оно родовое поместье Кузьмы Платоновича, в нем он родился и вырос, а после унаследовал дом, когда его родные старички покинули этот свет и отправились на тот. Терентьев постепенно превратил поместье в летнюю усадьбу, приезжая сюда отдохнуть от повседневных забот. Дом был построен еще в начале прошлого столетия, но ветхим его назвать никак нельзя. Кузьма Платонович с уважением относился к родительскому очагу и поддерживал его в достойном виде, тщательно следя за внутренним и внешним фасадом. Садом дома занимался специальный человек, так же в усадьбе жили еще несколько мужчин и женщин, отвечающие за скотный двор и чистоту дома. Наконец – то, повозки остановились около крыльца дома, и утомленные барышни, с великой радостью покинули свое средство передвижения.

– Ну, наконец – то мы добрались! – уставшим голосом сказала Анастасия, входя, в дом.

– Помнится мне, что, когда – то, будучи детьми, вам очень нравилось здесь бывать, – напомнила дочерям Анна Александровна.

– Мамочка, вспомнишь мне тоже древние годы нашей жизни! Когда ж это было! – усмехнулась в ответ Анастасия. – Ума не приложу, что здесь можно делать целых три месяца! И это все по твоей вине, Ксюша! – с укором и обидой Анастасия напомнила Ксении, кому они обязаны трехмесячной ссылкой. Но, Ксения молчала, ей было все равно. С тех пор, как она распрощалась с Орловым, вкус к жизни был утерян.

– Зато Петру, с нами будет не так скучно, надо обязательно, сегодня же, его навестить, – напомнила Анна Александровна девочкам о сыне Гронских. – А мне почему – то кажется, что нам очень хорошо и весело будет здесь жить, да и отец обещался каждые выходные нас навещать.

– Ну, конечно! Нашел повод! – не выдержала Ксения. – Гронские здесь бывают практически еженедельно. Вот и он, ухватившись за прекрасную возможность бывать здесь чаще, будет мозолить им глаза. Как не приедет в поместье, так все у них пропадает! А они не знают, как от него отделаться, ведь они сына приезжают навещать, а не папочку нашего ублажать – зло закончила она свой монолог.

– Перестань, Ксения! – строго ответила мать.

– Ну ладно, вы, как хотите, а я в свою комнату поднимусь – сказала бодро Анастасия. – Ух, какое же все – таки болото, эта ваша деревня, – ворчала она, поднимаясь по лестницам.

И все трое разошлись по своим спальням. В комнату Анастасии мальчик занес ее чемоданы, она долго смотрела на них и обуреваемая ленью, решила, что разборкой гардероба можно заняться и завтра. Спустившись вниз, она крикнула на весь дом: «Я пойду, прогуляюсь! Кто со мной!» – но дом ответил молчанием, и тогда она быстро вышла в сад, а дальше за ворота, и пошла бродить по знакомой с детства тропинке вдоль реки. Вдали показалась красивейшая усадьба в современном стиле, к которой она и свернула. Это было поместье Гронских, его они приобрели тогда, когда на свет появился Петр, в нем первые пять лет жила семья, лишь Степан Харитонович уезжал в город на службу и приезжал на выходные. А затем и Нина Федоровна перебралась в Петербург, оставив маленького Петрушу под присмотром нянь и медсестры. Она понимала, что старший сын сейчас находится в том возрасте, когда необходимо получить хорошее образование и не менее хорошее воспитание. Она не могла позволить, чтобы Алексей рос без присмотра матери, отдавая все свои силы на уход за Петром. Каждые выходные она навещала своего младшего сына, стараясь, чтоб мальчик не чувствовал себя брошенным. Но все же, каждый раз, глядя в глаза своему оставленному ребенку на попечение чужих для него людей, она испытывала угрызения совести, зная, как Петр грустит без своих родных.