Ольга Эрлер - Александр и Таис. История одной любви. Книга первая. Том 1

Не пора ли домой? Птолемей сказал, что Александр отправляет молодоженов на зимовку в Элладу, делать детей. Чем не оказия. По морю опасно: там и на островах орудует Мемнон с персидским флотом и остатками сухопутной армии. А Александр флот распускает пока. Ах, Александр, неуловимая мечта глупой девчонки! Кто он и кто я… Таис тяжело вздохнула и утерла слезы. Куда ехать?! Она же с ума сойдет за три дня в Афинах, вдали от него, и никакая «семья» не спасет ее! У нее нет выхода. Остается только уповать на благосклонность судьбы-Ананке, или на милость Александра. Ах, какая же это зыбкая почва – территория полного бессилия и зависимости.

«Почему я так нуждаюсь в человеке, которому я совсем не нужна? Почему он может жить, дышать и быть счастливым без меня, а я – нет»? Таис тяжело вздохнула и устыдилась того, что жалеет себя. Впервые за последние недели она позволила себе думать о нем, позволила видениям-воспоминаниям, видениям-желаниям ожить и зажить своею жизнью. Мечтать и жить… Пока что хорошо получается только «мечтать».

Этот поцелуй, о, небо! Ее как-будто залила, погребла под собой штормовая волна, а тело взорвалось в тот же миг, да как! У нее и сейчас перехватило дыхание и сжалось сердце от одного воспоминания… Он и его глаза, полные огня, смотрят властно, а она летит на их свет, как мотылек, жаждущий своей гибели. О, нет, я умру без него! Все будет хорошо, скоро, может быть, уже через пару дней я увижу ЕГО.

Александр решил потешить себя и свое окружение театральной постановкой и попросил Таис выбрать пьесу. Сам он любил Еврипида, который прожил конец своей жизни в Македонии при дворе его деда.

– «Медея»? – спросил, вскинув подбородок, Александр.

– Слишком грустно, – покачала головой Таис. – Для меня это самая печальная история женщины…

– Она ведь была такой жестокой, детей своих не пощадила, – удивился царь.

– Я вижу ее жертвой обмана и предательства любимого человека… женщиной с разбитым сердцем.

Александр промолчал и не стал копать глубже.

– Почему ты не хочешь поставить «Персов» Софокла? – спросила в свою очередь Таис.

– «Персов» посмотрим в Сузах, где и происходит действие. Ну, что ж, для трагедии у тебя недостаточно крепкие нервы , значит, остановимся на чем-то спокойном – на сатировой драме. «Киклоп»? Итак, – объявил он всем, – Таис хочет, чтобы поставили «Киклопа».

– А что это Таис хочет… – начал вошедший Филота, выделяя голосом «Таис».

– Потому что я так решил, – оборвал его Александр.

Филота, сын Пармениона и начальник македонской тяжелой конницы «гетайров» пожалел, что не удержал свой язык, и приветливо улыбнулся, оборачивая сказанное в шутку – самый верный способ выйти из неприятной ситуации. Сидели в ожидании ужина у Александра в его огромном шатре: Гефестион, Неарх, Леонид, Клит, Кратер, Пердикка и другие. После своего «срыва» в Приене Александр решил не встречаться с Таис без посторонних.

Разговор о театре напомнил Таис гениальные стихи Еврипида:

«И в высоте эфирной, и в морской пучине —

Власть Киприды, и повсюду

Творения ее. Она в сердцах рождает

Страсть, и все в ее кошнице

Мы зернами когда-то были…»

– Почему ты сказал в Сузах? – тихо переспросила Таис.

Сузы – одна из трех столиц персидской империи – находилась за тысячи стадий от Карии, где македонцы пребывали в настоящее время. Идея всего похода заключалась в освобождении от гнета Персии греков малоазиатского побережья. О том, чтобы идти в глубину Персии, в Сузы, где никаких греческих городов и в помине нет, никогда не было и речи.

– Не забивай себе голову, – ответил царь.

Знала бы Таис, что ей предстоит оказаться не только в мидийских Сузах, но и в краях, лежащих несказанно дальше. Что суждено ей в прямом смысле слова идти на край света, подчиняясь воле своего любящего сердца. Пока что она отправила в рот оливку и решила не задавать неудобных вопросов.

Александр взял ее сегодня на охоту, и сейчас, перебивая аппетит овощами и фруктами, они дожидались жаркого из оленины. Таис знала, как обожает Александр охоту (рьяный поклонник девственной Артемиды! Почему не Афродиты?), и была польщена тем, что он позволил ей разделить с ним егоудовольствие. Погулять по осеннем лесу было само по себе наслаждением, а быть там вместе с Александром – просто вершиной счастья. Если бы еще не убивали благородных красавцев-оленей и их глазастых подруг!

Таис старалась бесшумно ступать следом за Александром, украдкой рассматривала его спину, в которую она влюбилась прежде, чем увидела его лицо, крепкие ноги хорошего бегуна, локоны на затылке под беретом-кавсией. Как замирал он, увидев такого же замершего оленя, как на ощупь ловил ее рукой позади себя. Какой хороший день!

Приглушенные разговоры вокруг, треск огня факелов и жаровни, запах готовящейся дичи разморил Таис. В полудреме она поняла, что сейчас ее глаза, бессмысленно остановившиеся на коленях Александра, закроются, и она уснет. Пусть так. Александр чувствовал ее, и в момент перехода из одного состояния в другое, осторожно прислонил ее падающую голову к своему плечу. Сквозь сон, будто сквозь толщу воды, смутно доходили приглушенные голоса, и было ей тепло и спокойно, как младенцу на руках матери. Какой чудесный день!

– Устала наша Аталанта, – тихо проговорил Неарх. – Меня и самого разморило. – Он назвал Таис именем легендарной женщины – единственной участницы похода аргонавтов в Колхиду.

– Да, охота ее утомила. Мало в ней от Артемиды, – согласился Александр и мельком взглянул на мрачного Гефестиона, который, потупившись, сидел в углу.

– Зато много от Анадиомены, выныривающей 11 11 Эпитет Афродиты, появившейся из моря , – улыбнулся Неарх.

Мужчин охватило умиление – так сладко, младенчески-невинно спала Таис на плече Александра. Не последовало никаких смешков и шуточек, по отношению к ней они были неуместны. Таис любили. Где скрывалась тайна ее обаяния? Может быть, в поясе, как у Афродиты.

– Да, охота была удачной, – подтвердил Птолемей.

– Уж не Таис ли тому виной? – улыбнулся Неарх.

– Что ты имеешь в виду? – вскинул глаза Александр. – Что дикие звери следовали за ней, как за Афродитой, которых богиня усмиряет любовным желанием?

– Нет, за Афродитой идут волки, львы и медведи, а не лани. Лань – зверь Артемиды. А ведь именно здесь ее царство, – вступил в разговор Клит, прозванный Черным, брат кормилицы Александра, между прочим, спасший ему жизнь при Гранике. Вообще-то, он был человеком простым, несколько прямолинейным, «военным», как бы сказала Геро и этим выразила все. Но Александр прощал его «простоту», потому что любил его.

Филота же был человеком, который не говорил, что думал, а думал, что говорил. Потому вслух ничего не сказал, но про себя решил, что этот идиот случайно оказался прав. Лев – это Александр, волк – это Птолемей, медведь – Леонид, может быть еще кто-то. А то, что эта афинская дрянь укротила и приручила не одного и не двух, так это точно. Хотя, спору нет, в Таис что-то есть, он и сам бы не отказался от нее. А насчет нее и Александра – что-то непонятное. С одной стороны, он ей покровительствует, с другой – не берет к себе? Все у него с вывертом, все не как у людей. Лиса с виноградом. Филота презрительно отвернулся.