Анатолий Крикун - Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война

в строю новобранцев правофланговым в первой шеренге. На стене, напротив шеренги, висел огромный портрет императора, изображавший его в полный рост в парадном мундире шефа полка. Под портретом стояло и высокое начальство. Ровно в десять часов утра в зале зазвучал голос трубы, посылающий под свод зала сигнал: «Слушайте все!» С окончанием сигнала всякое движение прекратилось и наступила звенящая тишина. Распорядитель-заместитель командира полка, подал команды: – Смирно! На знамя равняйсь! Полковое знамя внести! Под барабанную дробь, солдат сверхсрочник: в белой гимнастёрке и белой фуражке, светловолосый и светлолицый, с двумя крестами на груди и четырьмя медалями, саблей на левом боку, двумя отличительными знаками полка, в белых перчатках, особой поступью внёс знамя. Чёрный шнур, охватывающий шею и соединённый с серединой древка, давал возможность держать знамя на весу, склонив вперёд. За знаменем следовал ассистент из унтер-офицеров: в белом мундире с двумя рядами пуговиц на обшлаге, с аксельбантом на левом плече, в белой фуражке и белых перчатках. Начищенные сапоги и лакированный козырёк фуражки отражали

слабый свет зимнего солнца. Четыре знака отличия полка на левой стороне груди две медали и орденский знак украшали

гиганта на голову переросшего знаменосца. Фигурой и загорелым лицом, с подкрученными вверх усами, он напоминал знаменитого борца Ивана Поддубного, чьи открытки продавали на улицах Варшавы, где он укладывал на ковёр всех местных и зарубежных знаменитостей французской борьбы. Афиша с портретом сильнейшего в мире борца» -чемпиона чемпионов», висела недалеко от казарм. Русский силач покорил и Берлин и Париж. В казарме у солдат были открытки с его изображением;

какая-никакая, а связь с родиной. Большой портрет

чемпиона висел и в зале для фехтования и гимнастики. Сейчас же в зал вошёл его двойник рядом со знаменем. У богатыря тоже был через плечо шнурок, что тянулся к кобуре нагана, висевшего на ремне с правого бока. С левого бока размещалась сабля, которая была обнажена и

положена на правое плечо, охраняя знамя. Степан смотрел на это действо как на чудо, являющееся всего раз в жизни и хотел запомнить всё до мельчайших подробностей. Дрожь в коленях улеглась. Сердце стало биться ровно. Знаменная группа стала справа от командира полка, повернувшись лицом к новобранцам. Заместитель командира полка отдал рапорт и, с позволения командира, отдал команду на

принятие присяги. Степан напрягся. Его черёд! К нему его готовили командиры и отец Никон, что стоял рядом с командиром и одобрительно смотрел на Степана. Он уже несколько раз беседовал со Степаном по душам, расспрашивая и о прежней жизни и о службе, всё более убеждаясь, что из него выйдет толковый воин.

– Для зачтения текста присяги рядовому третьей роты Драбкову выйти из строя! – резануло уши. Сердце ударило

грудную клетку, словно хотело вырваться из груди.

– Есть выйти из строя для зачтения и принятия присяги, -чётко произнёс Степан и отработанным твёрдым шагом, по натёртому до зеркального блеска мраморному узорному полу, направился к знамённой группе. Встал рядом, точно исполнив все приёмы, взял из рук командира полка текст присяги и, под одобрительный кивок головой отца Никона,

ставшего рядом с христолюбивым воинством исполнил своё предназначение. Под сводами зала, отражаясь от высокого лепного потолка, от стёкол широченных окон, от шести огромных хрустальных люстр, зазвучал голос Степана, от имени всех новобранцев, присягавшего первым:-

Обещаю и клянусь всем сущим Богом, перед святым его Евангелием (Евангелие лежало на тумбе и

на него была возложена рука) в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Величества Всероссийского

Престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества

узаконенных и впредь узаконяемые по крайнему

разумению, силе и возможности исполнять. Его

Императорского Величества государства и земель Его врагов телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сухим путём, в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление и во всем стараться споспешествовать (это слово Степан повторил сотню раз прежде чем стал произносить его четко),что к Его Императорскому Величества службе и пользе государственной во всех случаях касаться может. Об ущербе же Его Императорского Величества интересе вреде и убытке, как скоро в том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным надо мною начальниками во всем, что к пользе и службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исполнять и по своей корысти свойства и дружбы и вражды против службы и присяги не поступать, от команды и знамени, где принадлежу, хотя и в поле, обозе или гарнизоне никогда не отлучиться, но за оным, пока жив следовать буду и во всем так себя вести и поступать как честному, верному, послушному, храброму и расторопному солдату надлежит. В чём да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключении сей клятвы целую слова и Крест Спасителя

моего. Аминь.

Встав на правое колено и держа у пояса снятую бескозырку, правой рукой взял знамя с изображением Спасителя и

поцеловал шёлк, где изображался крест с вензелем Николая Второго. Исполнив долг Степан встал в строй с большим облегчением, ощущая в теле такую усталость, как будто в одиночку поставил стог сена. По спине тёк пот. Утереть пот со лба не было никакой возможности. Скосив свой взгляд на отца Никона, понял, что тот остался доволен его подвигом под сводами дворца. «Что будет, случись беда, на поле брани?» – эта мысль пришла в голову Степану только сейчас. В одном строю с товарищами, приняв присягу, он понял, что стал частицей той силы от которой теперь зависело благоденствие страны и всех людей которые её населяли и он теперь в ответе за их спокойствие и благополучие. Когда все, поочерёдно, начиная с правого фланга, чётко исполнили ритуал целования знамени, прошло почти три часа. Произведённые в солдаты стойко выдержали стояние на одном месте. Командир полка тоже выстоял, исполнив свой долг и слова присяги. Генерал был немногословен в своём поздравлении:

– Отныне вы, братцы, на государевой службе в славном лейб-гвардии Волынском полку, с чем вас и поздравляю! Троекратное Ура!,Ура!,Ура! потрясло зал. Закачались под потолком и зазвенели хрусталем люстры, задрожали стёкла. Вынесли знамя. Четыре сотни новоиспечённых солдат отправились в столовую за праздничный стол. После