Анатолий Крикун - Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война

женатых солдат – 439 229,

разорившихся дворян среди нижних чинов- 5 137,

духовного звания- 2 238,

купцов- 4553,

податные и казаки- 1 242 712.

На 1912 год в армии числилось генералов -1299:

В пехоте 329

в кавалерии 6 6 священников 830.

Не было священников лишь в корпусе жандармов. Одиннадцать генералов имели общее низшее образование. Тринадцать- не имели высшего военного образования.

В пехоте нижних чинов было -814 507,офицеров- 49 610, музыкантов – 16 423, врачей – 8 336, унтер-офицеров-

27 710, строевых рядовых – 1 092 181. Всего в армии

1 332 066. грамотных солдат – 604 737, малограмотных-301 878).

Степан с Петром и ещё десятка два человек были определены в лейб-гвардии Волынский полк, что квартировал в Царстве Польском.

(Справка. В пехотные полки императорской лейб-гвардии был особый отбор. Полков было всего одиннадцать.

Первые полки- Преображенский и Семёновский создал царь Пётр из подростков двух сёл, давших

название"потешным полкам» юного Петра. В

Преображенский полк набирали рослых, светлоглазых блондинов из Западных губерний и по старой традиции- третья, четвертая и пятая рота полка носила бороды. Измайловский полк, возлюбленный императрицами, комплектовали кареглазыми брюнетами из Малороссии и Центральной России. Волынцы набирались из податного населения Казанского военного округа из стройных и широких в плечах, светловолосых призывников с Поволжья и Приуралья.

В память об императоре Павле Первом, охаянном придворными историками и большом любителе военных потех, негласно набирали невысоких, курносых блондинов и веснущатых рыжих рекрутов из Северных губерний. Полк

создал сам Павел и солдаты обликом должны были походить на него).

Через два дня группа будущих волынцев, вместе с

полутора сотнями новобранцев, что отправлялись в Царство Польское, загрузились на вокзале в Уфе и отправились на западные границы Российской империи- прямо под нос германцу. Стриженые и помытые в бане, получив

временное обмундирование, призывники проводили прощальным взглядом вокзал и в теплушках прокатились по всей европейской России. По дороге подцепили вагоны в Симбирске и Самаре с новобранцами с Поволжья и к Москве сформировался эшелон.

Начальник эшелона распределил офицеров и унтер-офицеров к каждому вагону и расписал новобранцев по полкам. К Варшаве двигалась почти тысяча новобранцев. На расспросы любознательных о том- куда путь лежит, следовал ответ: «Куда Макар телят гоняет».

Дорога оказалась долгой. Из теплушек, что возили русское воинство на неудачную японскую войну, видели как позади остались Волга и Днепр и вскоре явились станции с названиями на двух языках. Один из унтеров сообщил, что катят по землям Царства Польского. Для офицеров был отдельный вагон и они в теплушках появлялись крайне редко, оставляя новобранцев на попечении строгих и малоразговорчивых унтеров. «Далече занесло» -думал Степан. Лёжа с Петром на одних нарах, перебирали в своей

памяти и в разговорах свою жизнь деревенскую, слушали разговоры, гуляющие по теплушке, о"прелестях» будущей службы от «знатоков». Заводили разговоры и беседовали с такими же рослыми и крепкими, светловолосыми спутниками. Выяснилось, что многие из них были тоже переселенцами, заполнившими с недавних пор большие пространства Приуралья. Горячую пищу готовили на ходу в хозяйственном вагоне – отдельно для офицеров, отдельно для унтеров и новобранцев. Старослужащие унтер-офицеры

и подпрапорщики постепенно становились разговорчивыми и стали делиться премудростями будущей службы. Вывод был утешительный- не тяжелее чем с батюшкой на пашне. Сноровистому мужику одолеть её проще чем самому хозяйство своё вести. Ежели нет войны- живёт солдатик на всём готовом. За него командиры должны думать и заботу являть. Будешь исправно команды исполнять, так и будешь жить беззаботно и деньки считать, когда службе конец придёт. Дай бог, чтобы война не явилась, а там работа иная ждёт. Там другой урожай жать придётся и если ты обучен, то и легче выжить и домой не инвалидом явиться. А труд солдатский и уважения и сноровки требует, а это всегда в жизни сгодится. Старослужащий подпрапорщик, участник японской компании, с одной Георгиевской медалью и отметиной на щеке, в кругу притихших внимательных, слушателей, рассуждал:

– Убиваь грех большой, но куда от этого деться, если с тобой тоже сделать хотят. Тут и выбора нет – если только присягу порушить и своих товарищей под монастырь подвести. Страшно ведь не только в первый раз в бой идти. Бесстрашный дурак и в войске не нужен. А кто страх свой одолеть может и головой соображает, а не задним местом, и хитёр и обучен, и товарища не бросит -тот и есть воин. Терпи и трудись, а с ними и к победе явись. Главное же, сынки, знать твёрдо за что смерть принять готов. Вот к примеру, зачем нам тот япошка был, что с ним войну затеяли? Чего мужик с ним не поделил? Может, оно

кому – нибудь и была надобность его поколотить, только не мужику. Присяга присягой, а желание его проучить у солдата и не было. Геройствовали – вон, даже, за подвиг медалью наградили, а вышел конфуз. Другое дело, когда силой идут жизнь твою рушить и землю поганить, и близким твоим смерть несут. Конечно умирать страшно.

Своей волей на смерть идти мало кто готов -это подвиг, а бывает и так, что легче умереть, чем позор по жизни нести.

Главное в науке солдатской – победить, да так, чтоб и самому в живых остаться. Наука- трудная и труд – тяжёлый,

а война наказывает тех кто науку эту не постигнет. Кто в

полк Волынский попадает, тот знать должен, что строгостей там больше чем в других полках. Его и император опекает и

готовиться он не только для парадов. Офицеры три шкуры спустят и семь потов сгонят, чтоб ни в битве, ни на смотре

императора не подвели. Славы и опыта боевого у него

вдосталь, Честь большая в нём служить!

Собравшиеся вокруг новобранцы, поглощая сухой паёк, мотали на ус, у кого он пробивался, и втискивали в память простую проповедь бывалого вояки. В дороге явились и затейники, что дренчали на балалайке и растягивали меха гармони и в конце пути из вагонов неслись бодрые песни.

Варшава-столица Царства Польского, вошедшего в

состав России после разгрома Наполеона и Венского конгресса, установившего длительный мир в Европе под покровительством российского императора – победителя Александра Павловича, закрепившего за Российской короной новые земли, удивила широкими, мощёными улицами и площадями в центре. Многочисленные дворцы и замки средневековой архитектуры, католические костёлы и трёх- четырехэтажные, красного кирпича, дома встретились на пути Степана. Он никогда раньше не бывал в большом городе. Уфа показалась ему маленьким провинциальным городком по сравнению со столицей польских королей.