Александр Черенов - Брежнев: «Стальные кулаки в бархатных перчатках». Книга вторая

– Только я бы добавил к этому тексту ещё одну строку. Всего лишь одну…

– ??? – в унисон отработали Суслов с Мазуровым.

– «Пленуму ЦК рекомендуется рассмотреть вопрос о выборах Генерального секретаря».

Суслов «проглотил лимон» – но не уточнение.

– Не пойдёт.

– …

Михаил Андреевич добавил «к лимону» непреклонности.

– И всё-таки? – не отступал Шурик. – Это, как раз, придаст конкретику нашим предложениям! Станет, так сказать, последним штрихом! Письмо без этого предложения не только выглядит незавершённым, но и…

Он чуть было не сказал «теряет всякий смысл», но вовремя удержался от «оскорбления»: Суслов иначе и не расценил бы этот выпад.

– … лишённым жёсткой конкретики, – не лучшим образом выкрутился Александр Николаевич.

– Вот именно «жёсткой»! – перевёл дух Суслов: избежал оскорбления. – Ваше предложение, Александр Николаевич, верное по существу, абсолютно неверно по форме.

– Поддерживаю Михаила Андреевича.

Совершенно неожиданно для Шелепина, Мазуров принял сторону «оппозиции».

– Но почему?!

– Да потому, уважаемый Александр Николаевич, что постановка вопроса – это не дань стилю.

«Получив подкрепление», Суслов принялся неспешно протирать стёкла очков уже давно не свежим платком. И пока он делал это, в разговоре хозяйничала пауза. Наконец, видя, что Шелепин «держится» буквально из последних сил, Михаил Андреевич водворил очки на место.

– Вопрос должен был не только уместным, но и правильно сформулированным. «Выборы Генерального секретаря»… Ну, нельзя же так прямолинейно, Александр Николаевич!

– Что: неделикатно? – усмехнулся Шелепин. Усмешка вышла неполноценной: напополам с досадой.

– При чём тут деликатность? – поморщился Суслов. – Неосмотрительно. Это ведь всего лишь письмо в ЦК, а не доклад и даже не выступление в прениях.

Михаил Андреевич умудрялся спорить, не ставя «восклицательных знаков» ни лицом, ни голосом: тоже ведь – талант.

– Зачем прежде времени раскрываться?

Да и вопросительные знаки были неочевидны.

– Конечно, если Вы хотите стать Лёнькой…

– Брежневым? – оживился Шелепин.

– Нет: героем стихотворения Симонова «Сын артиллериста»…

– У-у-у!

– …Тогда, пожалуйста: «вызывайте огонь на себя!»

– Если бы только на себя!

К критике предложения Александра Николаевича подключился Мазуров.

– Своей прямолинейностью товарищ Шелепин ставит под удар всех нас! Узнай Брежнев об этом письме, он тут же начнёт действовать! И от него пощады не жди: он, хоть и «в бархатных перчатках», но – «стальные кулаки», как некогда определил его Родионов… опальный!

Уточнение подействовало: Шелепин вздрогнул. Некоторое время он хмурился, а потом махнул рукой – обречённо и великодушно «в одном наборе».

– Хорошо, я не настаиваю на такой редакции. Давайте откорректируем: вопрос о руководстве всё равно надо ставить.

– Вот!

К изумлению соратников, Михаил Андреевич сподобился на одобрительный жест: обе руки вперёд и ладонями «наружу».

– Вот! Как говорится, можем же, когда захотим! Лучше, пожалуй, и не сформулируешь: «вопрос о руководстве». Значит, в окончательном виде последняя фраза…

Суслов нарочно не сказал: «Дополнение Александра Николаевича»: нечего баловать!

– … будет звучать так: «Пленуму ЦК рекомендуется рассмотреть вопрос о руководстве». А?

Ожидая соучастия в энтузиазме от нахождения компромисса, он перевёл взгляд на Мазурова. Кирилл Трофимович немедленно кивнул головой: предложенный вариант был оптимальным. Но кивком он и ограничился: слов одобрения от него Михаил Андреевич не дождался.

По той же причине: нечего баловать.

– Вы, Александр Николаевич?

Взгляд главного идеолога переключился на Шелепина. Председатель ВЦСПС тоже не стал вносить разнообразие «в меню»: ограничился сухим кивком. Да и непорядочно было ждать от него большей капитуляции, чем та, на которую он только что «подписался».

– Значит, с текстом вопрос урегулирован? – из последних сил продлевал момент торжества Суслов: пустячок – а приятно. – Больше дополнений и изменений нет?

В отличие от «главного идеолога», товарищи решили ограничить своё участие в чужих торжествах тем, что уже было сказано и сделано.

– Тогда мы должны определиться с очередностью дел: направим письмо в ЦК или…

Суслов замолчал, обстреливая вопросительными взглядами то одного гостя, то другого, то обоих сразу.

– «Или»! – без долгих раздумий откликнулся Шелепин. – Полагаю, что нам не следует соваться в ЦК прежде, чем мы «отработаем низы».

– Согласен, – поддержал Мазуров. Не «соратника» поддержал: здравую мысль.– Надо вначале ознакомить с ним членов ЦК…

Он выразительно посверлил глазами Шелепина.

– … из числа самых надежных.

– Это я беру на себя.

Теперь уже Александр Николаевич поддержал здравую мысль «соратника»: нормальные отношения нормальных политиков. Оставалось лишь запросить санкции Хозяина – и Шелепин отправил соответствующий взгляд в адрес Суслова. Тот молча наклонил голову…

Вновь и вновь Леонид Ильич анализировал полученную информацию: Суслов, Шелепин и Мазуров только что встретились в кабинете «главного идеолога» на Старой площади.

«Что бы это значило? Три таких разных человека, три антипода – и вдруг уединяются почти на два часа? Почему? И главное: для чего?»

После непродолжительных раздумий Брежнев пришёл к мысли о том, что отталкиваться в своих рассуждениях следует от того факта, что первый за все годы «конфеданс» антиподов состоялась вскоре после пленума. Того самого пленума, на котором он умышленно выдал свою «провокационную» речь: объективную, изобилующую фактами, но «целевым назначением вскрыть недругов». Это был не только зондаж настроений, но и недвусмысленное провоцирование. Похоже, что его расчёты оказались верны: «народ» зашевелился.

Но что могло связывать этих, таких разных, людей – хоть попарно, хоть в трио? Людей, которые «так сильно любили друг друга», что даже в кремлёвском буфете расходились по разным столикам, как по разные стороны баррикад! Да и не в подполье встретились: в кабинете секретаря ЦК! За ответом глубоко и ходить не надо было. Ответ лежал на поверхности. Что связывает? Да, то, что и всегда связывает врагов в тактическом союзе: наличие общего врага.

Рука Брежнева сама потянулась к сигаретной пачке. Прикурив от пламени зажигалки, Леонид Ильич жадно затянулся ароматным дымом – и опять ушёл в мысли. Нетрудно было предположить, что на этой встрече намечались планы работы… по Леониду Ильичу. Вопрос – лишь в конкретике: что за планы?

К огорчению Леонида Ильича, люди Комитета, сообщившие ему об этой встрече – хотя он уже знал о ней от человека из секретариата Суслова – не смогли предоставить никаких сведений о содержании переговоров.