Максим Зимин - Тень Робеспьера

Только две нити вели Луи к ответам: депутат Панис, пришедший к Робеспьеру со странными расспросами, и Манон Ролан, душа и одна из лидеров бриссотинцев.

Дюмурье тоже не спал. За чистым лакированным столом с картой Бельгии он размышлял о будущем. В сознании мелькали дерзкие планы по образованию собственного маленького государства, созданию собственной армии… Каким бы авторитетом он пользовался тогда в Европе!.. От Баца Дюмурье отличался самоуверенностью и неосторожностью, но редкое везение было их общей чертой.

Под картой лежал нераскрытый конверт. Дюмурье только через час сломал сургучную печать и достал письмо, набросанное неровным почерком:

«Друг! Я вижу, что судьба королевы и маленького короля беспокоит тебя. Мы тоже не можем спать спокойно, зная, что они мучаются в холодных стенах Тампля с грубыми санкюлотами. Завтра я зайду к тебе в гости. Не нужно лишних людей. Только мы. До скорой встречи!»

Отправитель не подписался. Это озадачило Дюмурье. Его охватила паника.

«Что же это? – спросил себя Дюмурье. – Провокация или действительно кто-то желает мне помочь? Нет, я не должен с ним встречаться! Это ловушка!»

Через полчаса он собрал необходимые вещи, выскочил из дома и приказал кучеру нестись на всех парах в расположение армии, опасаясь, что его настигнут члены Якобинского клуба.

Эжен Тюренн ожидал такого исхода и адресовал Бацу послание: «Генерал сбежал, думая, что это провокация. К сожалению, придется действовать своими силами. Наше укрытие по-прежнему на улице Сен-Мартен».

Луи искал госпожу Ролан в ее доме, но, к сожалению, она ушла по делам семьи. Шеф отправился было к депутату Панису, как вдруг за спиной раздался нежный женский голос:

– Гражданин Луи, иди сюда!

Луи обернулся и увидел перед собой карету, из окна которой на него смотрела госпожа Ролан. Ее радостное, озаренное здоровым румянцем лицо дарило улыбку старому знакомому, находившемуся по ту сторону баррикад.

Луи сел в ее экипаж и поинтересовался:

– Почему вы скрываетесь от посторонних глаз?

После вопроса он сразу же забылся. Он только при встрече вспомнил ее красоту: упругий стан с пышной и сладкой грудью, большие и внимательные глаза, римский нос, который ничуть не портил лицо, а, наоборот, подчеркивал его достоинство. Помимо чарующей красоты, Ролан обладала глубокими познаниями в истории и философии, что сделало ее душой партии жирондистов.

– Я искала вас, – ответила Манон, – мне хочется с вами поговорить об одной главной преграде, что мешает Конвенту объединиться…

– А, вы желаете объединить усилия «Горы» и жиронды?

– Мне не нравится ваш насмешливый тон. Будьте серьезнее!

– Нет, дорогая Манон, – напрягся Луи, – серьезной следовало бы быть вам! Робеспьер и Марат ни за что не пойдут на такой шаг.

– Глупец, – дрогнул голос Манон, – не забывай, что твоим хозяевам и тебе под силу изменить исход борьбы.

– Нет, я не променяю взгляды Робеспьера. Забудь об этом! Но меня интересует кое-что другое…

– Что же?

– Что делал в Париже генерал Дюмурье?

– Он пытался завести разговор о королевской семье…

– И ничего более?

– Сожалею, но мы с ним не связываемся. Его авантюризм погубит нас!

– Увы, Манон, они все давно считают, что вы с генералом заодно, – сказал на прощание Луи и покинул экипаж.

– Глупец! – бросила ему в спину госпожа Ролан.

«Значит, ты со всеми пытался переговорить, и всё на одну тему», – заключил Луи.

У порога своего жилища он встретил Люсьена, который сообщил ему неприятную весть:

– Дюмурье уехал сегодня ночью!

– Собирай всех людей, отправимся вместе с комиссарами Конвента, нас ждут дела здесь, мой мальчик!

Воодушевленный Люсьен отправился собирать всех его подчиненных.

«Теперь, – рассуждал Луи, – нам следует установить контроль над королевой и генералом. Видно, что и третий гость вернется в Тампль. Кто ты, неизвестный авантюрист?»

Следующим вечером Тюренн посетил Робеспьера и застал там Луи Антуана Сен-Жюста. Высокий и стройный юноша с длинными кудрями за полгода стал популярным монтаньяром в Париже и слыл достойным соратником Робеспьера, обладая ораторским даром.

Самый юный депутат (он стал им в 25 лет) в Конвенте приехал в Париж осенью 1792 года, за несколько месяцев до суда над королем. Он познакомился со своим кумиром Робеспьером, который взял его, талантливого и пылкого, под свое крыло. Робеспьер не ошибся. В Конвенте Сен-Жюст первым осмелился выступить против осужденного короля, первым доказал, что тот может быть судим. Сен-Жюст быстро вырос в глазах Робеспьера. Молодого депутата знал весь Париж. За женственной внешностью Антуана скрывались горячность и фанатичная преданность делу.

Робеспьер и Сен-Жюст расположились в гостиной, у камина, и обсуждали устройство новой республики – без короля. Говорили тихо, постоянно поглядывая на порог в ожидании шефа тайной полиции. Едва тот появился, Робеспьер привстал и поманил его к себе.

– Что выяснил? Не сильно наша республика страдает? – спросил он торопливо.

– Боюсь вас расстроить, но генерал покинул нас прошлой ночью. Информаторы сообщили, что он получил послание и через час отправился на фронт, – кратко доложил Луи.

Сен-Жюст насупился, сжимая кулаки.

– Что с тобой, гражданин? – спросил Тюренн, заметив, как румянец окрасил бледные щеки Сен-Жюста.

– Ты должен был его задержать! Дюмурье – авантюрист старой школы, ему неведома честь республики.

– Антуан! – пресек порывы друга Робеспьер, накрывая свои худые плечи пледом. – У Луи нет доказательств, Панис тоже пропал, поэтому мы не сможем провести арест. Незаконные аресты только погубят наш авторитет.

– Я отправил своих людей и жду со дня на день новости из Бельгии, – успокоил Луи.

– А что ты делаешь здесь? – не унимался молодой трибун.

– Делаю свое дело, охраняю королеву и вас, – бросил ему в ответ Луи.

– Прекрати, Антуан! – пытался достучаться Робеспьер. – Луи нас спасал не раз. Это он вытащил меня с Марсового поля, когда в нас стреляли солдаты Лафайета, это он спас нескольких заключенных из сентябрьской резни! Нам следует доверять Тюренну, он один такой в Париже и не может разорваться на части.

Пыл Антуана сменился пеленой спокойствия и внешним холодом. Такие люди беспощадны к противникам, но и союзникам ошибок не прощают.

– Хорошо, Дюмурье мы упустили, но жирондисты и Дантон остались здесь. За Дантоном надо следить в оба глаза. Этот исполин скрутит нас в бараний рог!

При упоминании Дантона тонкие губы Робеспьера скривились. Парижане привыкли видеть их как старых друзей в зале Конвента, но не подозревали, что каждый из них осыпает другого оскорблениями за спиной.