Калле Каспер - Буриданы. Чужая война

К тому же, у тети был муж, Эдуард, по профессии физкультурник, заставлявший Тимо делать утреннюю гимнастику и пытавшийся научить его плавать. За отсутствием моря, в качестве учебного полигона была выбрана местная речонка, мелкая и холодная, и барахтаться в этой ледяной луже… Извольте! Но приходилось. Кто знает, возможно, дядя по природе и не был таким занудой, иногда, отправляясь на своем «Москвиче» в поселковый магазин, он брал с собой и Тимо, и тогда всю дорогу балагурил, пел шутовские песенки и читал стихи собственного сочинения, но жизнь рядом со строгой тетей явно испортила его, он всего боялся, не разрешал Тимо играть с с туберкулезниками в карты и не пускал его одного кататься на лодке. Плавать, как мы выяснили, Тимо не умел, но это еще не значило, что, если лодка опрокинется, он бы утонул – уж как-нибудь выкарабкался бы. Проверка, кстати, состоялась. Однажды, в зимние каникулы, Тимо пошел разгуливать по замерзшей реке и провалился под лед. И что? И ничего. Он же прочел множество книг и в одной из них вычитал и то, как в такой ситуации поступают – осторожно вылез на лед и полз по нему, пока не выбрался из опасной зоны. Даже звать на помощь не пришлось. Намного больше, чем стать утопленником, он боялся, что тетя и дядя, узнав о происшествии, устроят скандал поэтому, добравшись до дома, он сразу снял мокрые брюки и повесил на вьюшку. Обошлось: к тому времени, когда они вернулись с работы, одежда просохла.

Из всех Буриданов Тимо нравилась только тетя Лидия, хоть она и была рассеянной и никак не могла запомнить, в каком классе он учится, систематически это уточняя, она, что важнее, никогда не делала замечаний. Сына тети Лидии, Пауля, Тимо видел редко, тот избегал его, наверно, комплексовал: Однажды Тимо пяти лет от роду поставил ему мат в три хода; сейчас Пауля вообще отправили в интернат.

Мамина немногочисленная родня казалась рядом с Буриданами олицетворением приподнятого настроения. Отчим мамы, у которого Тимо проводил львиную долю летних каникул, сажал его на телегу, когда ездил к железнодорожной станции за почтой (такова была его работа), трясло жутко, но было увлекательно. По вечерам они с дедом играли в карты и тот давал Тимо попробовать из рюмки разбавленного валерьянового эфира, который мама привозила ему из Таллина, аккуратно упаковав по одной все бутылочки, чтобы не разбились, а то вонь была бы жуткой. Бабушка, правда, жаловалась, что ребенка учат пить и играть в карты, но это были только формальные жалобы, и их следовало не принимать всерьез. Но по-настоящему крутым мужиком был брат мамы, старый холостяк, у него в хуторском домике всегда жужжал рой мух, слетевшихся на сладкое крепленое вино, которое дядя обожал, и пил так часто, что клеенка на его столе была вечно в липких пятнах. Дядя был страшно богат, в колхозе он только числился, а работал «на себя», выращивая семена цветов и продавая их на рынке. Ездил он только на такси, даже из деревни в Таллин, двести километров, и каждый раз, навещая маму, давал Тимо рубль «на конфеты».

Сначала Тимо не понимал, как относиться к исчезновению отца – все кругом волновались, как будто даже мама, которая, по мнению Тимо, должна была скорее чувствовать облегчение, но потом он понял, что ситуация требует от мамы, чтобы она переживала, и, по ее примеру, тоже принял озабоченную мину. Вскоре выяснилось, что отец поехал не в Ригу, как написал в записке, а в Москву, к другу, и когда тетя Лидия отправилась туда, чтобы забрать отца домой, она взяла Тимо с собой – вот везение! То, что произошло в Москве, показалось Тимо игрой в разведчики – они действительно встретили отца в метро, на эскалаторе, но тот сделал вид, что не узнает их, и снова сбежал. Тетя Лидия никогда бы не нашла его следов, но Тимо не зря недавно прочитал книжку «Мастер-детектив Калле Бломквист», он вел тетю за собой от одного вокзала к другому, пока не удалось выведать, в какой город махнул отец. Как Тимо не клянчил, в Ростов тетя его уже не взяла – но Москву он все же увидел, и был за это отцу немного даже благодарен. Когда из Дона выловили отцовские костыли и шляпу, и все подумали, что он утонул, Тимо был единственный, кто в это не поверил – было совсем не похоже на отца, погибнуть так нелепо, отец был, по его мнению, ловким типом, хитрым и осторожным, он даже сейчас, больной, обыгрывал его в шахматы, и к тому же умел играть в бридж, Тимо этой игре никак не мог научиться, мама ее не знала, для нее она была слишком «сложной», отец же категорически отказывался объяснить ему правила. Было немыслимо, чтобы такой «умник», гуляя по набережной, упал в воду, и, как потом выяснилось, Тимо оказался прав, и отец в очередной раз надул всех.

С тех пор прошла уже неделя, и Тимо своим положением единственного мужчины в доме был чрезвычайно доволен. Так приятно было проснуться в пустой квартире, поваляться в постели, слушая, как дворник за окном лопатой насыпает уголь из привезенной грузовиком большой кучи в ведро и тащит в котельную, потом взять книгу и почитать немного, а встать только тогда, когда проголодаешься. Даже на кухне было приятнее возиться, когда там не было отца, о костыли которого можно было легко споткнуться. Тимо нравилось готовить завтрак, ничего сложного в этом не было, и, что самое главное: ты не зависел от того, что тебе суют под нос, а мог составить себе меню – всему прочему он предпочитал сладкую творожную массу, которую сам смешивал из творога, яиц, сахара и изюма. После завтрака он возвращался в комнату и играл в мяч. Этому предшествовали особые приготовления – он лез в тапочках на кушетку, выпрямлялся, и, собрав все силы, снимал со стены большую и тяжелую картину, изображавшую сосновый лес, чтобы её позолоченная рама больше не пострадала – от ударов мяча та была уже в трещинах. Кушетку он тоже отодвигал, как и обеденный стол. Еще надо было найти резиновый мячик, на что иногда уходило немало времени, потому, что тот был маленький и вечно куда-нибудь закатывался. Справившись со всем этим, Тимо брал из большого ящика письменного стола клетчатую тетрадь, на которой было написано «Чемпионат СССР по футболу», смотрел в таблице, какие команды сегодня встречаются, пел несколько тактов «Футбольного марша», знакомил зрителей с составами играющих команд, и давал свисток к началу матча. Сама игра шла так: он кидал мяч в свободную от мебели стену, и, когда тот отскакивал, пытался его поймать – прежде, чем он попадет по резному буфету за его спиной; буфет тоже вытерпел немало, у одного атланта от ноги даже отвалился палец. Иногда получалось отразить удар, иногда нет – если нет, значит, был гол, и публика восторженно орала.

Так он играл, пока не звонила мама и не напоминала, что пора в школу.

Читать дальше