Аркадий Ужанов - Двадцать пять лет в окопах холодной войны

В целом я всегда был коммуникабельным, жизнерадостным и доброжелательным. Поэтому даже разгильдяи, которых приходилось наказывать, редко обижались на меня.

К спорту я относился прохладно. Ничем особо не увлекался, даже как зритель. От утренней физзарядки предпочитал сачкануть. Однако суровая училищная действительность требовала занятий спортом. И как-то с испугу я заработал 3-ий спортивный разряд по бегу – 1000 м, плаванию – 100 м, гимнастике (Фото 20 ниже). Значит, какие-то спортивные задатки у меня имелись.

Фото 20. Аркадий Викторович Ужанов (второй слева) участвует в эстафете в качестве курсанта. 1948

С детства я неплохо рисовал, обладал приличным художественным вкусом, поэтому являлся непременным участником выпуска стенгазет, изготовления стендов и прочей наглядной агитации.

Как ни странно, любил слагать стихи. Конечно, поэтом я не был, но графоманом считался неплохим. По любому поводу и случаю мог сочинить вирши. По сию пору у меня хранится тетрадь, содержащая стихотворные в юмористическом стиле характеристики всех одноклассников. Этот труд создавался в содружестве с моим школьным товарищем Виктором Павловым, который также баловался стишками.

Не чурался я и прозы. Обладал ясностью мысли, грамотностью и четким пониманием законов построения любого жанра. В этой связи чисто писал доклады своим начальникам, ответственные отчеты, справки, сводки, донесения. Подчас документы, разработанные мной, читались в самых высоких кабинетах, вплоть до Политбюро ЦК КПСС.

Культура разработки документов, изложения материалов, оформления бумаг находилась у меня на высоком уровне. С русским языком я тоже справился, хотя в школе с ним было плоховато, на «троечку». И только на 3-м курсе Подготовительного училища преподаватель Павловская открыла мне законы русского правописания, грамотного изложения мыслей на бумаге. Одновременно привила любовь к русской литературе, к классике. Я очень благодарен Павловской за ее кропотливую возню со мной, в том числе на дополнительных занятиях. В течение жизни многократно с признательностью вспоминал Павловскую, ее труды и заботу.

Между прочим, обладая живым восприятием действительности и приличной грамотностью, я сотрудничал с газетами и журналами, в том числе публиковался в «Страже Балтики». Довольно часто помещал на страницах периодики свои очерки, заметки, фотографии, кроссворды.

С тех времен и по сию пору питаю особое пристрастие к кроссвордам. Это отличное, особенно на склоне лет, средство самоутверждения, гимнастики для ума. Разгадаешь кроссворд и счастлив. Значит, жив еще; значит, еще что-то соображаешь. Таким образом, тормозишь усыхание мозговых извилин.

Кстати, о фотографии. Азам этого искусства меня учил отец. Учил в век колченогих штативов, гармошечных фотоаппаратов, черных накидок и птичек, вылетающих из объектива. При этом он обращал внимание не только на технические вопросы, но и на художественную сторону фотографирования, прививая мне репортерские качества. Благодаря отцовской науке я научился прилично снимать, обрабатывать пластинки и пленку, делать отпечатки. Пользоваться различными дополнительными прибамбасами. Это сейчас все просто. Нажал кнопку «мыльницы», вспышка, щелчок объектива, и неси пленку в салон «Кодак», откуда получишь прекрасные цветные фото.

Отцовская наука здорово помогла мне в дальнейшем, на службе, когда приходилось осваивать длиннофокусные фотоаппараты, корабельную и авиационную фототехнику, киноаппараты, применять видеокамеры и другие устройства. С удовлетворением могу заметить, что многие снимки, сделанные мной, размещались в справочниках по иностранным флотам, авиации, технике и вооружению, издаваемых ГШ ВМФ и Генштабом МО СССР. А фотосъемка и описание военно-морской базы США на Кубе Гуантанамо, выполнявшееся в детективном жанре, вообще, были уникальными.

Говоря о фотографии, я отметил роль моего отца в моем увлечении фотографией. Но, надо сказать, что отец стоял у истоков многих моих знаний и умений. Будучи высокообразованным человеком, он не был снобом и белоручкой-теоретиком. Он обладал множеством практических умений и навыков. Все это передалось мне на генном уровне, а также в ходе общения, в процессе совместного решения разных вопросов. Мы с отцом были очень дружны, и наши интересы удивительно совпадали.

В дальнейшем знания и навыки, полученные в семье, были дополнены и развиты на воинской службе. Ведь чем только ни приходилось заниматься, какие только задачи ни решались в курсантские и офицерские годы. К примеру, овладение различными видами транспортных средств. В училище я получил навыки управления кораблем. Одновременно твердо усвоил науку хождения на шлюпках на веслах и под парусами. Овладел в совершенстве яхтами. Спасибо кафедре морской практики. Получил удостоверение командира шлюпки и права яхтенного капитана. В дальнейшем имел свой личный швертбот, кстати, построенный собственными руками. На училищной практике приходилось стоять у штурвала крупных кораблей, в том числе парусных.

Впоследствии научился водить мотоцикл и автомобиль. С 1949 г. гонял на отцовском «Москвиче-401», а затем «Победе». Моим правам на управление автомобилем – 50 лет.

На службе приходилось управлять тяжелыми грузовиками, гусеничными транспортерами-вездеходами. При определенных условиях осваивал самодвижущиеся аппараты подводного плавания («подводные мотоциклы»). Пытался осуществить парашютный прыжок и прошел подготовку. Но в последний момент, уже в воздухе, спасовал и от прыжка отказался. И тем более, он для меня не был обязательным. Что, впрочем, не освободило меня потом от прибауток товарищей.

Многогранные знания и навыки помогали мне обходиться в жизни без привлечения посторонних мастеровых. Я на достаточно профессиональном уровне выполняю работы бетонщика, каменщика, штукатура, маляра, плотника, столяра, стекольщика, слесаря, сантехника, печника, плиточника, дизайнера, в том числе ландшафтного, автослесаря, кроликовода, птицевода. Мог слегка портняжничать и сапожничать.

Обладая пытливым умом и острым взором, я всегда стремился к познанию нового, даже если оно и не имело для меня практической ценности в данный момент.

К немногим вещам, которые я не одолел, относятся часы и радиотехника, электросварка. Электроника как теоретически, так и практически оказалась для меня темным лесом. Из числа морских наук я не мог освоить «морзянку». Не воспринимал ее ни на слух, ни зрительно. Каким-то чудесным образом умудрился сдать зачет. Но знать я ее не знал и не знаю. Мне кажется, что основная ошибка моя в этом вопросе заключалась в том, что я пытался считать «точки» и «тире», слыша их в радиоэфире или видя вспышки сигнальных фонарей. Осознание этого пришло позже, когда «поезд уже ушел».