Ангелина Яги - Встретимся на балу-с

Послы из Японии со скрытым интересом наблюдали за происходящим представлением, которое они ранее не видывали. Джонатан-старший наблюдал за своим сыном, в это же самое время танцуя с женой в одной из этих пар. А молодой граф же поглядывал на входную, ожидая, когда же гигантские золотые двери отворятся, и оттуда появится низкая, черная, растрепанная голова озорного японца. Но вот затянувшиеся двадцать минут танца подходят к концу, пары становятся напротив графа Шмидта и приглашенных, поклоняясь им и расходясь в стороны. Начинается промежуточная игра оркестра, во время которой желающие могут танцевать, а оставшиеся – просто поговорить или перекусить.

– Не могли бы вы, многоуважаемый Фукудзава, показать традиционные танцы Вашей страны? Уверен, милорд Куникида и уважаемая лекарь Ёсано были бы не против стать частью нашего грандиозного бала, не так ли? – Макс перевел его слова, ожидая ответа Юкичи.

– Только если мои подчиненные не будут против. – мужчина провел рукой от Доппо до Акико, которые лишь медленно кивнули головами в знак согласия.

Они встали и медленной чинной походкой прошли к середине залы. Куникида попросил у флейтиста инструмент и, кивнув головой в сторону напарницы, начал плавную таинственную мелодию, которая заворожила всех присутствующих. Гости просто не знали, что их заинтересовало больше: мастерство мужчины, грациозность флейты или удивительные движения молодого врача. Но только девушка хотела начать движения, достав веер, как двери в залу отворились, и с шумом показался низкий парень восточной внешности.

– Пустите меня сейчас же! – топая ногой, кричал на японском Эдогава, стоя у входа, перекрытого шпагами стражи. – Я приглашен на бал Шмидта-сана в качестве посла из Вооруженного Детективного Агентства, идиоты!

Конечно же, стража ни слова не понимала из тирады японца, но пускать его все равно не собиралась, потому что их главный приказ – ждать прихода посла из Японии, а не какого-то шумного и назойливого мальчонку. Джереми Томпсон распорядился тем, чтобы охранники без разговоров пустили детектива в салон, но, видно, слишком юный вид посла вызвал недоверие у стражи. Один из них послал за Блэком напарника, чтобы дворецкий решил, что же делать с надоедливым гостем. Спустя буквально пару минут они оба появились: стражник привел молодого мужчину в классическом черно-белом костюме, в белых перчатках из легкого дорогого шелка и с жабо, закрывавшим часть выреза черной жилетки.

Он закинул руки за голову и довольно улыбался тому, что ничто, кроме этого мальчонки, не портит планы Шмидта и Томпсона. Зевнув, он открыл один глаз и взглянул на иностранца. Тот показался ему вульгарно одетым: не по погоде, не празднично – совершенно обычно и заурядно. Спросив, как его зовут, Эдгар ждал ответа, но его не последовало. Тогда он наконец понял, что Рампо абсолютно не понимает по-английски, и решил применить другой способ коммуникации: он стал показывать на себя обеими руками и повторять свое имя. Затем он перевел ладони на иностранца и спросил еще раз, как его зовут. Эдогава усмехнулся, показав ряд белых зубов. Он склонил голову влево и открыл глаза, смотря на дворецкого.

– Я не так туп, как вы, Блэк-сан. – он наигранно вежливо поклонился почти в пол и выпрямился. – Меня зовут Рампо Эдогава. Я посол из Японии.

Эдгар, конечно, различил только имя японца, но и по нему он понял, что этот иностранец – один из приглашенных. Извинившись перед гостем и отдав наказания для стражи за такое обращение с почетным гостем, Блэк пропустил его внутрь и проводил до коридора, ведущего в залу. Там же его подловила Тернер, которой нужна была помощь с сервировкой ужина для почетных гостей. Она не знала, куда запропастились оставшиеся горничные, поэтому попросила дворецкого ей подсобить. Рыжий дворецкий показал ладонью на шикарные белоснежные двери, инкрустированные золотыми полосами, цепочками и позолоченными вставками, и сказал, что это как раз-таки и есть вход в церемониальную залу. Рампо почтительно поклонился ему в знак благодарности и поспешил к двери. На это Марк лишь усмехнулся и приказал Люси вести его на кухню.

Эдогава же скорой походкой приближался к дверям, широко размахивая локтями и ярко улыбаясь. Через плечо у него виднелась коричневая кожаная сумка, уже потертая от времени, но не утратившая свою надобность в глазах молодого нигилиста. Он похлопал ее слегка рукой и ухмыльнулся сам себе. Рампо ускорил шаг, понимая, что Фукудзава будет потом ругаться за позор Японии перед Европейскими высокопоставленными персонами. Он резво схватился за ручки огромной белоснежной двери и с шумом отворил ее. Перед брюнетом предстала картина воистину занятная: его друзья готовятся к представлению для европейской знати, стоя в самом центре огромной залы, пока остальные приглашенные открыто обсуждают их: от одежды до манеры поведения. Японец снова усмехнулся и прошел в залу, а стража, стоявшая рядом, закрыла за ним дверь. Эдогава бодро спустился по лестнице, быстро перебирая ногами, и так же молниеносно оказался рядом с наставником Фукудзавой, графом Шмидтом и переводчиком Миллером.

Последний не сводил глаз с подошедшего не вовремя гостя и нагло оббегал взглядом каждую складку на одежде, думая, что, раз у него зажмурены глаза, он не сможет увидеть этого нахального поведения молодого графа. Рампо поклонился Фрэнсису, Максу и Юкичи и сел на место рядом с Джонатаном. Но затем, видно, ему стало неинтересно смотреть за танцем Ёсано и Куникиды, и он решил объяснить причину своего опоздания.

– Фукудзава-са-а-ан, – шепотом протянул брюнет, поворачиваясь боком к наставнику, – извините за опоздание. Я спешил за каретой с нашими вещами, потому что какой-то идиот лакей забрал мою сумку, – он шлепнул ее рукой, – и закинул к остальным вещам.

Японец говорил это с такой детской недовольной интонацией, но при этом так серьезно, что Миллер случайно не удержался и хихикнул, прикрыв рот кулаком. Он покрылся румянцем, когда понял, как опростоволосился перед мальчонкой, дав знать, что понимает по-японски. Эдогава вопросительно хмыкнул и повернул голову в сторону писателя, недовольно зажмурив глаза вновь и нахмурившись тому, что их подслушивали. Рампо скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу, повернувшись к зале.

– Так это все же вы переводчик? – недовольно пробубнил он, – И что смешного в том, что я произнес?

– Извините, Рампо-сан, – начал шептать по-японски Макс, еще сильнее покрываясь румянцем, – просто я видел вас, когда вы спешили за каретой. Я подумал, что ошибся, когда принял вас за посла из Японии… но это оказалось действительно так.