Владимир Каржавин - Спасители града Петрова

– Я помогу вам, – прозвучал мягкий голос Мазовецкой.

Она, насколько позволял платок, обвязала ему кисть руки и затянула узлом. Только после этого он с большим трудом надел перчатку.

– Благодарю графиня, – улыбнулся Ярцев. – Жаль, что я не порезал другую руку.

– Вот как? – испугалась она. – Отчего такие мрачные мысли?

– Если бы я порезал свою левую ладонь, вы, не сомневаюсь, тоже взялись бы перевязывать её мне. И я несколько секунд дольше ощущал бы запах ваших очаровательных духов. Сознайтесь, парижская фирма «Любен»?

Услышав такое, она рассмеялась:

– Вы очень проницательны, граф. И к тому же большой мастер говорить дамам комплименты.

Ярцев молча поклонился.

Возчик тем временем колдовал над процедурой замены колёс.

– Долго ты ещё, братец? – спросил его Ярцев в надежде, что процедура закончится нескоро.

– Минут двадцать придётся повозиться, – отозвался возчик.

Улыбнувшись новоявленной знакомой, Ярцев опять склонил голову в поклоне:

– В таком случае, графиня, не будете ли вы столь любезны, чтобы уделить скромному капитану несколько минут для прогулки по этой прекрасной набережной?

– С удовольствием, граф. Набережная действительно прекрасна, чего не скажешь о петербургских мостовых.

– Вы где-то видели лучше?

Мазовецкая не ответила, и это Ярцеву показалось странным. Несколько шагов проделали молча, потом он спросил:

– Держу пари, ваш отъезд связан с приближением французов?

Похоже, и на этот вопрос она не хотела отвечать, но всё-таки он услышал:

– Да… я удаляюсь в своё имение в Тверскую губернию. Но… как вы это определили?

– О, это несложно. Достаточно взглянуть на обилие тюков и чемоданов на заднем сиденье кареты. Да и запасное колесо говорит о том, что вы собрались в долгий путь.

Мазовецкая остановилась и с интересом посмотрела на него:

– Вы удивительно наблюдательны, граф.

В её словах Ярцев почувствовал скорее упрёк, чем комплимент. Он хотел что-то добавить, но она его опередила:

– А, вон и Казимир заменил колесо. Как ни печально, граф, пришло время расстаться. Но я очень рада знакомству. Думаю, мы ещё увидимся.

…Провожая взглядом удаляющуюся карету, Ярцев вспомнил про предстоящую аудиенцию. Достал свои карманные часы: в его распоряжении были двадцать две минуты. Быстрым шагом направился он к знакомому дому Военного министерства.

У дома Военного министерства, а по-старому министерства военно-сухопутных сил, всё происходило, как два года назад: тот же парадный подъезд, тот же дежурный офицер, та же дверь в кабинет начальника Секретной экспедиции, и также никакой таблички на двери. И вот сам начальник… Стоп! Ярцев опешил: в знакомом просторном кабинете за столом сидел не полковник Воейков.

Большой лоб, залысины, нижняя губа слегка выдвинута вперёд… а взгляд изучающий, даже насмешливый какой-то… Ба! Да это же…

– Неужто не признал? – сидящий за столом резко встал и двинулся навстречу; рука полковника Закревского подпирала левый бок – последствия ранения.

– Арсений Андреевич! – воскликнул Ярцев и, увидев, что перед ним полковник, смутился. – Ваше высокоблагородие…

– Да ладно тебе, – Закревский первым подал руку. – Тогда близ Оровайса мы были на волоске от смерти и говорили друг другу «ты».

– Но тогда вы были штабс-капитан, а я поручик.

– Правильно, были. Сейчас я полковник, а ты капитан. И что из этого? Погоди, доведётся и тебе надеть мундир полковника. Я же, брат, вращался сам знаешь где. – Закревский для убедительности поднял указательный палец вверх. – А там чины получать проще.

Сослуживцы Закревского уважали. При несомненной строгости в служебных делах он был привлекателен в личном общении: любил поболтать, пошутить над кем-нибудь, но сам не обижался на шутки. И ещё: он был скромен, о своих боевых заслугах говорил редко. Да, он вращался, как это принято говорить, в высоких сферах – был адъютантом у генерала Каминского, которого спас в битве при Аустерлице, был адъютантом у Барклая-де-Толли. Но в то же время имел многочисленные награды за храбрость в различных сражениях, был дважды ранен, дважды контужен.

Предложив сесть, Закревский позвонил колокольчиком. Вошёл дежурный офицер:

– Чаю изволь подать.

После того как дежурный ушёл, Закревский негромко произнёс, обращаясь к Ярцеву:

– Признайся, удивлён, увидев меня на месте Воейкова?

– В немалой степени… Позволю задать вопрос: почему?

– Долго рассказывать, да и время поджимает. Скажу только, что это было связано с отставкой Сперанского, а Воейков с ним был связан. Так что я теперь имею честь быть начальником Особенной канцелярии при военном министре, – Закревский лукаво усмехнулся. – Ты не против?

– Никак нет.

– Ну и отлично. По правде сказать, я здесь ненадолго. Все наши агенты из Особенной канцелярии, – Закревский сделал паузу и посмотрел на удивлённое лицо Ярцева, – так теперь называется наша служба; два года назад, когда ты уезжал, она называлась Секретная экспедиция… Так вот все её работники в действующей армии. Я утренней лошадью отбываю в 1-ю Западную армию к генералу Барклаю-де-Толли. Кстати, он читал твои донесения из Европы и остался доволен, особенно тем, что касается артиллерии и инженерных сооружений французской армии. Велел передать благодарность.

– Благодарю. – Ярцев поднялся. – Весьма польщён!

Похоже, Закревский хотел добавить к сказанному что-то ещё, но Ярцев не смог удержаться:

– Значит, и я отправлюсь в свой Финляндский корпус?!

Как ему хотелось вернуться к своим, увидеть Граббе, Петушкова и «самого» Гогнидзе. Но Закревский строгим голосом, перейдя на «вы», остудил его горячие устремления:

– Нет! Вам, капитан Ярцев, надлежит прибыть в штаб корпуса генерала Витгенштейна, где вы поступаете в распоряжение полковника Мещерина. Согласно замыслу командования, в задачу корпуса входит прикрывать дороги, ведущие к Петербургу. Впрочем, для вас это не ново. В одном из ваших донесений говорилось, что направление на Петербург Наполеон рассматривает как стратегическое, наравне с Москвой. Так?

– Так точно.

– Кстати, как вам удалось это установить?

– Человек, которого я завербовал, занимался изготовлением и корректировкой топографических карт для французской армии. Последний раз я видел его два месяца назад в Берлине. К этому времени на картах уже были обозначены направления движения войск.

– Браво! Именно благодаря таким заслугам вы отбываете не просто в 1-й пехотный корпус генерала Витгенштейна, а в маленькую самостоятельную армию, защищающую нашу столицу. Кстати, о картах, естественно топографических.

Закревский достал из шкафа свёрнутую в несколько раз большую карту и разложил на полу кабинета – стол для такой карты был существенно мал. Затем достал ещё одну такую же и разложил рядом: