Владимир Каржавин - Спасители града Петрова

– Совсем недавно, граф, я назначил вас, любителя строить мосты, командиром пионерной роты. И вот вы от нас убываете… Признавайтесь, она графиня? Княгиня? – дружески улыбнулся он, вручая распечатанный пакет Ярцеву. В любом событии Гогнидзе видел «женский след». А уж сейчас тем более, ведь речь шла о переводе офицера его бригады из финского захолустья в столицу.

К началу Шведской войны артиллерия Российской армии была объединена в бригады. Всего насчитывалось 27 армейских и 1 гвардейская артиллерийские бригады. Каждая бригада состояла из 6 рот: 2 батарейных, 2 лёгких, 1 конной и 1 пионерной (инженерной). Каждая рота, кроме пионерной, имела 12 орудий. В обязанности пионеров входило устройство дорог, мостов, различного рода полевых укреплений и понтонных переправ через водные препятствия. Но военных инженеров не хватало.

– Прошу прощения, князь, но я, как командир пионерной роты, доволен недавним назначением. Поэтому не могу взять в толк, кому и зачем понадобился я в Петербурге, – недоумённо пожал плечами Ярцев. В ответ Гогнидзе протянул пакет.

Стоило Ярцеву глазами пробежать текст приказа, как он начал понимать его смысл. Последняя строка гласила: «Явиться лично к полковнику Воейкову». Любитель женщин Гогнидзе последнюю строку не принял во внимание.

В марте 1809 года северный отряд русских войск занял шведский город Умео, и к ним в плен помимо шведов попали двое только что прибывших итальянских инженеров. Что они, люди штатские, делали в шведской армии, в далёкой и холодной для них стране, никто не знал. По-русски итальянцы не говорили, по-французски и по-немецки говорили с трудом: а может быть, просто прикидывались.

В бригаде итальянский знал в совершенстве только он, поручик Ярцев. Разговорить «гостей» с юга Европы надо было обязательно, поскольку при них нашли ящик с какими-то устройствами, которые взрывались даже при несильном ударе. Любой пехотинец или артиллерист, катящий пушку, мог наступить на такое устройство, чаще замаскированное, и распрощаться с жизнью. Так и случилось с двумя солдатами. Лет через тридцать подобные устройства будут называть однозначно – мины. А сейчас именовали по-всякому: фугас, горн, земляная пищаль и др.

Военный инженер, а в прошлом артиллерист, Ярцев с подрывным делом был знаком; конструкцию и принцип действия фугасов представлял. Разговорил он итальянцев довольно быстро. Зная, что больше всего на свете они боятся холодной зимы, которая, к счастью для них, закончилась, но рано или поздно наступит снова, он суровым голосом пояснил, что за гибель двух солдат по вине их «штучек» им, подданным Итальянского королевства, «светит» каторга в сибирских рудниках. А там ещё холоднее, чем здесь, на севере Швеции. Свои угрозы Ярцев продублировал и по-французски. Присутствующие при допросе сослуживцы подавляли смех, но итальянцы этого не заметили – им было явно не до смеха. Услышанное произвело на них столь мощное впечатление, что они наперебой стали рассказывать, кто они, что за «штучки» привезли и как ими пользоваться. И выяснилось кое-что интересное. Оказалось, их изобретение в армии Наполеона отвергли. Тогда они предложили его англичанам. Те заинтересовались, но готовы были купить только тогда, когда увидят действие мин в деле. С этой целью несколько десятков мин было изготовлено в голландском городе Геерлене – там уже много лет изготавливали фугасы и экспортировали во многие страны Европы. Правда, это были мины старой конструкции. Изготовление опытной партии новых мин англичане оплатили и теперь – а Британия была союзницей Швеции – желали увидеть действие этих мин на деле. Но не получилось: русские войска уже взяли Умео.

Ярцев подробно расспросил итальянских инженеров. Мины оказались новыми по принципу действия, отличающемуся от ранее известному для Ярцева действию противопехотного фугаса. Но он не остановился на изучении новой мины.

– Как англичане узнают об эффективности действия мин? Кто из них сопровождает груз? Они здесь, в Умео? – спросил он и внимательно, с прищуром, глянул на допрашиваемых итальянцев. Те молчали. Пришлось снова их пугнуть, и не только ужасами сибирских морозов, но и тем, что теперь их, итальянцев, можно считать шпионами. А со шпионами русская армия не церемонится.

Итальянцы нехотя, но заговорили. От них Ярцев узнал, что в устье реки, протекавшей через весь город и впадающей в Ботнический залив, стоит судно, принадлежащее неизвестно кому. Именно на нём они, итальянцы, и прибыли в Швецию. А сопровождали груз кроме них два англичанина. Одного зовут Уоррен, а как звать второго, они не знают. Но этот, второй, весьма важная персона, все обращаются к нему уважительно – сэр. Эти англичане и сопровождали груз – 5 ящиков с минами, четыре из которых всё ещё находятся в трюме, а пятый стал, как изволил выразиться один из итальянцев, трофеем, захваченным доблестными русскими войсками. Ещё в трюме находятся две пушки какой-то новой конструкции, тоже предназначенные для испытания.

Медлить было нельзя. Ярцев доложил обо всём командиру бригады полковнику Гогнидзе, попросил дать ему несколько человек для ареста судна. Гогнидзе отнёсся с пониманием, и вскоре Ярцев с солдатами были уже на палубе судна, готовые арестовать англичан и конфисковать ящики с минами, а также пушки. Ни то, ни другое осуществить не удалось: ящики с минами и пушки были сброшены в холодные морские воды, а подданные страны Туманного Альбиона исчезли. Видимо, от кого-то узнали об аресте их итальянских партнёров и, как говорят в народе, «дали сапога». Капитан пояснил, что корабль принадлежит одному богатому американцу и был в Лондоне зафрахтован для перевозки каких-то грузов, о которых он и знать не знает.

Весть о том, как скромный поручик-артиллерист разоблачил итальянцев, с их новинками взрывной техники и едва не захватил английских шпионов, быстро долетела до высокого командования. Вскоре Ярцев уже подробно докладывал обо всём случившемся подполковнику Воейкову, который состоял адъютантом при командующем Северной группой войск Барклае-де-Толли и по его поручению вёл в Умео переговоры со шведами.

Простое русское лицо Воейкова, его добродушный взгляд располагали к откровенности. Ярцев выложил всё как было, сопровождая комментариями и умозаключениями. Подполковник, если не считать традиционных вопросов: откуда родом, где служил и в каких боях участвовал, ни о чём не расспрашивал, но как-то цепко и с интересом приглядывался к сидящему напротив Ярцеву.

Казалось, история с итальянцами закончилась. Но это только казалось.

С минуту полюбовавшись величественным, почти достроенным Казанским собором, который со временем станет памятником русской воинской славы, Ярцев твёрдым шагом направился к трёхэтажному дому с колоннами. Здесь располагалось Министерство военно-сухопутных сил.