Сергей Смирнов - Ускорник (сказка). Часть 1

Услышав всё это от своего подчинённого, генерал пообещал разобраться с ситуацией в стране, а для себя сделал вывод, что наименьшим риском для внука, попади тот на ускор, будет кхмерский язык. Непыльная работа в аппарате ГВС в Кампучии, а возможно, в учебном центре – самое безопасное военное ремесло для отрока. Вариант отхода на запасные позиции был полностью продуман и готов к применению.

Дед решил не расхолаживать внука помпезным въездом на территорию учебного центра. Машина была припаркована у КПП, а генерал, как обычный родитель, зашёл к дежурному и, не представившись, в порядке живой родительской очереди попросил вызвать Андрея Маркина из «западной» роты гражданских абитуриентов. Разговор состоялся на трибунах стадиона, где, впрочем, было немало и других родителей со своими чадами. Чада поглощали содержимое сумок, а родители задавали очень глупые вопросы относительно уклада жизни в лагере. Вообще, если убрать с футбольного поля разноформенных военнослужащих срочной службы, ожесточённо, иногда с крепким армейским словцом гоняющих мяч на футбольном поле, всё увиденное человеком со стороны могло бы сойти за обычный родительский день в обычном пионерском лагере.

Подкормившись немного содержимым сумки вместе с внуком, дед, как и полагалось родителю, начал задавать глупые вопросы.

– Как вас тут кормят, сносно хоть? – Генерал издалека начал подбираться к теме разговора.

– Конечно сносно. Всем ребятам родители продукты регулярно привозят.

– Я имею в виду вашу столовую. Как там еда?

– Не знаю, я там не питаюсь.

– Безобразие. А кто у вас командир роты? Почему он вас в столовую не водит? Я в понедельник разберусь с этим делом, всех в Забайкалье отправим служить. Докатились военные интеллигенты, с питанием личного состава вопрос решить не могут.

Дед начал выходить из себя, не понимая сарказма молодёжной коммуникативной системы. Андрея это забавляло, но он точно знал, что для достижения желаемого результата деда нельзя злить.

– Дедуль, в столовую мы, конечно, ходим строем и с песней, а вот питаемся после отбоя в палатках тем, что родители привозят, – решил исправить положение Андрей.

– Жаль, внучок, что я не ваш начальник лагеря, вы бы у меня не только в столовую с песней ходили, но и кушать бы армейскую пайку научились командно-строевым методом. И с родительскими пирожками бы враз покончил.

– Да, жаль, что не ты у нас начальник лагеря, дедуль, – хитро улыбаясь, заметил Андрей. Дед понял смысл улыбки внука и уже в более-менее добром расположении духа продолжил разговор:

– Ну так как у нас обстоят дела с выбором языка?

– Очень нужен ваш совет, товарищ генерал-полковник. Хочу быть правильным военным, боевым офицером, как ты, дед. Не хочу стать чиновником в Министерстве обороны, кабинетным воякой. Но не знаю, как получить боевой опыт и навыки, ведь мы сейчас ни с кем не воюем и вряд ли когда будем.

Андрей несколько дней продумывал, как добиться желаемого результата от деда. Идти в лобовую атаку было бесполезно – силы были неравны. Пришлось продумать вариант «Тщеславие», который предполагал мотивировать желание старика продолжать боевую офицерскую династию.

– Андрюш, война – это не шутки, там люди гибнут, а что ещё хуже – калеками возвращаются. Как мужик я тебя понимаю, но как военный хочу, чтобы ты сначала выучился, а потом уж как получится.

Деду очень импонировало желание внука стать боевым офицером. Борьбу вели между собой два чувства в душе генерала: чувство ответственности за судьбы членов семьи и тщеславие, подстрекаемое желанием внука быть похожим на деда не только по форме, но и по содержанию. В кабинетах, да и просто в войсках, настоящим бойцом не станешь, для этого специальные обстоятельства нужны. А где ещё, если не на поле брани, найти такие обстоятельства?

В 1941-м будущий генерал убежал на фронт из кавалерийской школы, за что чуть не попал в дисбат. Но после первых боёв он хорошо понял, что такое война. Он точно определил, какие знания ему нужны, чтобы выжить, как надо побеждать и что всё это ему действительно нравится, несмотря на кровь, смерть и страх. Прошедших испытания бойней можно условно поделить на три категории. Первые – это те, кто, увидев все её ужасы, решил больше никогда в жизни не очутиться на поле брани ещё раз. Этих людей нельзя назвать трусами, они не бегут от врага и не прячутся за спины товарищей, но они не способны адекватно и моментально реагировать на быстро меняющиеся обстоятельства боя, а это опасно и для них самих, и для их товарищей. Вторые – наоборот, после первых разрывов и свиста пуль получают заряд адреналина. Это люди войны. Им нужен риск, опасность, они зачастую не чувствуют боли от ранений и травм, пока не закончится бой. После первых боёв или боевых столкновений они становятся наркоманами. Их наркотик – это адреналин войны. Им нужна победа любой ценой, жизнь человека в расчёт не принимается. Они очень резки и моментально соображают на войне, но отсутствие рамок саморегуляции отнимает у них возможность калькулировать боевые риски, что, как правило, приводит к необоснованным потерям. После войны, если такие люди не получают нужную дозу своего адреналина, они могут спиться, попасть в психбольницу или очутиться в тюрьме. Третьи – наиболее устойчивая категория военных. В буддийской терминологии таких военных называют «воинами срединного пути». Третья категория сочетает в себе качества как первой, так и второй группы. Это, как правило, трудяги войны, которым нравится их работа. Они реально оценивают ситуацию и могут принимать очень нестандартные решения. Война для них – не возможность самореализации, а трудная, но очень интересная и захватывающая работа. Они могут испытывать чувство страха, как и первая категория, но страх не отнимает у них способность просчитывать ситуацию и моментально реагировать на меняющиеся обстоятельства боя. Им также не чужд азарт сражения, но они не испытывают кайфа от прилива адреналина. Адреналин для них – средство оптимизации реакций организма, но не наркотик, туманящий здравый рассудок. После войны люди этой категории становятся хорошими армейскими командирами или гражданскими начальниками. Эти люди всегда заботятся о подчинённых, хотя иногда эта забота проявляется в форме дополнительных учений и тренировок, очень похожих на реальные боевые сценарии. Эти люди умеют также быть подчинёнными. Из третьей категории после войны получаются наилучшие учителя и воспитатели для молодого поколения.

До Второй мировой войны Сёмин вообще не хотел быть военным, он попал в кавалерийскую школу по комсомольской путёвке из краснодарского села, где жили его мать и отец. Он любил лошадей и думал учиться на ветеринара или коневода, но росчерком пера секретарь комсомольской организации колхоза «Карл Маркс – наш кормчий», или сокращённо КАМНАК, определил судьбу будущего генерала. Сбежав из кавалерийской школы в июне 1941 года, Сёмин попал в разведроту, где служили ребята с Кубани, которые называли себя казаками, хотя в сталинском советском союзе это очень не приветствовалось. Рядовой Сёмин отлично управлялся с лошадьми, очень скоро перенял у казаков искусство джигитовки. Он научился неплохо стрелять и драться на кулаках. Будущему генералу повезло: у него в наставниках были профессиональные потомственные вояки.