Алексей Третьяков - Время Ворона

Отряд уходил все дальше от мирных деревень и прочных крепостей навстречу битве, в неизвестность. А над солдатской колонной громко звенела походная песня.

Началось все тремя годами ранее.

На центральной площади Германнштадта, известного как Сибиу, ярко наряженный глашатай в гербовой накидке короля вербовал людей для королевской наемной армии. Он громко расписывал все прелести военной службы с помоста, а ниже трое писцов записывали желающих, выходивших из толпы.

– Храбрецы славного города Сибиу! Наш великий король нуждается в солдатах! Вступайте в ряды его армии! Слава и золото достаются смельчакам! – глашатай не жалел глотки и призывно махал рукой жителям.

– А денег много король платит? – кто-то из зевак поинтересовался самым важным.

– Получает солдат за месяц больше чем ремесленник за полгода, а крестьянин за год! Ха-ха-ха, я не вру, славные бюргеры! Гляди, как глаза расширились! Эй, ты, ушастенький! Записывайся скорее, а то золотой осел уйдет! И ты, рябой, шагай сюда смелее!

– Я пойду! – вперед вышел молодой рыжий парень в простом льняном платье, изрядно залатанном во многих местах.

– Всех, кто способен нести алебарду и носить доспехи мы запишем, и их ожидает роскошное будущее!

По итогу работы вербовщика человек тридцать выстроились в очередь на запись в ряды королевских войск.

Неподалеку от площади спорили два человека. Старый и молодой. По внешнему виду, оба принадлежали к ремесленном сословию, к саксонской общине. И были родственниками. Говорили на местном немецком диалекте.

– Ты – ремесленник, твое дело трудиться, а сражаться ты должен за свой город и его вольности! Понимаешь? И ты – сакс, нам нет дела до войн венгерского короля! – старший саксонец настойчиво объяснял молодому что-то, – Король подавлял наш справедливый бунт не так давно.

– Отец, прошу, отпусти меня или я сам уйду. Я хочу повидать мир за стенами города и я не хочу быть ремесленником, – молодой сакс был нетерпелив и, кажется, был готов бежать к вербовщикам хоть сейчас.

– Ты хочешь стать наемником, оторваться от своего рода, от судьбы? Тогда ты предашь поколения своих предков, слывших мастерами еще во времена короля Белы!

– Отец, я решил, что в этот раз уйду, прости меня, но иначе я не могу. Ты обещал, что, когда мне будет шестнадцать лет, я смогу решить свою судьбу. Мне уже восемнадцать…

– Зайди и попрощайся с матерью и младшими братьями хотя бы, – отец посерел лицом и устало похлопал сына по плечу. Спорить больше не имело смысла

– Обязательно, – парень не верил, что отец отпустил его.

Молодой сакс бегом отправился к вербовщикам. Его имя внесли в список под латинской цифрой 25: «Мартин Кройцберг, сакс, восемнадцати годов, рослый малый, телесно пригодный к войне».

За много лиг от Германнштадта в Куншаге – земле куман, вербовщики также набирали солдат. Четыре дюжины мужчин и молодых парней прибыли на смотр. Все они были на лошадях, разнородно одетые и старомодно вооруженные: головные уборы с перьями цапли, длиннополые стеганые кафтаны ниже колена соседствовали с «немецким» платьем, копья, кривые сабли, колчаны с луком и стрелами, у некоторых были копья, простые топорики и булавы.

– Отлично, просто замечательно! Нашему королю нужны меткие куманские лучники, гроза поляков и австрийцев, – королевский чиновник, старый венгр не скрывал своего восторга, глядя на пестрый отряд конных лучников.

Хмурые куманы провожали отряд своих соплеменников молча, лишь старейшина поселения шептал каждому по-половецки что-то на ухо.

– Вновь короли Венгрии доверили куманам оружие, почти век прошел с восстания, когда мы были повержены и лишены привилегий. А король Матвей вернул нам право на оружие, и теперь вновь вернулась удаль в куманские селения, но плата высока. Врагов у Матвея много и мало удальцов возвращается обратно, – старый седой куман поправлял, притороченные к седлу, колчаны и сумы с припасами.

– Дядя Дьердь, а ты зачем пошел на войну? Ты стар и ворчлив, сидел бы дома у печи со своей старухой! – молодой черноволосый куман с озорным видом часто поддевал родича.

– Чтоб вы не опозорили славное имя куман в бою и штаны не обгадили, молодежь, а, кроме того, мне дома скучно – дети выросли, внуки есть – чего мне дома сидеть? – он улыбнулся и продолжил, – Король щедр к своим солдатам, но служить ты будешь ему до конца, воевать будешь до последнего вздоха и рубить будешь каждого на кого он укажет, Ласло, – старый кун усмехнулся, – А может даже и своих……

– Чего это ты такое говоришь, дядя? – Ласло слегка недоумевал, но у него было слишком хорошее настроение, чтобы близко принимать эти слова.

– Да так, было уже такое, когда король кунов карал за неповиновение. Знаешь, куда едем то?

– Да откуда бы.

– К месту сбора, на юг Трансильвании, а оттуда куда угодно могут отправить. Там сиятельный князь Иштван Батори собирает новые роты и пополняет старые. Тебе не терпится повоевать, я знаю. Вкус войны не спутать ни с чем – либо отвращение будет на всю оставшуюся жизнь, либо ничем другим не сможешь заниматься.

Вскоре пестрая кавалькада и несколько телег потянулись на юго-восток по королевскому тракту. По дороге они влились в отряд рекрутов из Зибенбургена – области саксов Трансильвании и совместно прибыли в лагерь на юге.

Дворянин средних лет, на лице которого красовались три старых заживших страшных шрама, превративших лицо в подобие демонического лика, в готических доспехах осматривал верхом на прекрасном белом коне прибывших новобранцев. Всадник был в полной броне, конь тоже, чтоб наверняка произвести впечатление на новобранцев.

– Мое имя – Иштван Батори, я командир этой хоругви и воевода Трансильвании, а стало быть, вы теперь принадлежите мне. Всех вас осмотрят и проверят мои ветераны, кое-кого выгонят, а остальные станут солдатами. Мне нужны все – легкие гусары, стремительные как степной ветер, крепкие как скала латники тяжелой пехоты и шустрые стрелки из арбалетов и аркебуз. Все вы будете распределены по тем или иным подразделениям, в зависимости от ваших данных. Ваша жизнь теперь будет иной, вы уже получили плату от короля – три обола, также вас ждут походы и битвы. Запомните навсегда, что теперь для простого люда вы – мясники, убийцы, душегубы, кровавые гончие. Вас будут бояться и проклинать, но в тоже время завидовать и уважать. Теперь вы – моя, а потом уже королевская собственность – он улыбнулся так, что шрамы на его усатом лице сотворили такую гримасу, что некоторые новобранцы поежились.

Лагерь, как заметил Мартин – молодой сакс из Германнштадта, был достаточно большим, укреплен частоколом и валом со рвом, который использовался как сточная канава – к нему подходило несколько сливных рукавов из лагеря, выложенных плитняков и стыки заделаны известью. На каждые восемь – десять человек была большая палатка, у каждого был тюфяк, набитый соломой, овчина, бытовой скарб – миски и кружки и на палатку – котелок и тренога.