Александр Айзенберг - Агент влияния

На прощанье…

Со своими кобелями! сколько их сотен!…

А… и у них вырывает печень…

А… высохло мое сердце… ну, пусть забудет…»

Цезарь выпил… ночь не заканчивалась…

Про меня! Про меня! Чудно, Катулл! Друг, ты дал мне своего часть бессмертия!

Клодий катался по полу… Он стучал кулаками… он разбил их в кровь… Клодий ударил головой о мраморный бюст – теперь он весь был в крови…

– Я убью его! Разорву его зубами!!! Ты осмелел! Ты осмелел?! Марк Туллий… Т-ты…

Фульвия смотрела на мужа – глаза ее сверкали. Внезапно она набросилась на Клодия и стала душить его в объятиях… перемазалась его кровью… как дикая менада, она стала слизывать его кровь… Клодий застонал… наслаждение от губ и языка Фульвии победило ненависть к Цицерону… От дикой боли Клодий взревел – озверевшая Фульвия укусила его… Он ударил ее по голове, вырывая у нее изо рта самого себя – ее губы были в крови – глаза у нее закатились – он перевернул ее – порвал столу… Ее белый зад…

Он тоже должен быть в крови… Пусть и она помнит о Цицероне!!!

Фульвия кричала… Она уже и не кричала… и не хрипела даже… какое-то шипение… Клодий скатился с нее и, задыхаясь, лежал рядом…

Помни, помни о Цицероне! И ты помни! И ты!

Претору Кальвину стало прохладно. Ночью в это время может быть очень холодно. Он ворочался уже долго. Не мог уснуть… Эта речь… Странная и неумная… Но противная сторона тоже не доказала… Безусловно, Целий – мерзавец… Понятно… Так что, за это его нужно убить?.. Сам… Пусть сам. Великий Цицерон… Marcus Tullius Cicerо – дурак; Целий – подонок… Красс… Это – другое дело. Не слишком блестяще, но весьма надежно, весьма… А к-ххмм… деньги Марка Лициния Красса… Это – другая тема… Совсем… А Туллий! Совсем безнадежен! Полный баран! Бедная Клавдия… Все-таки надо уснуть…

Прохладным утром…

Цезарь пригубил чашу. Посмотрел на Клодия…

Ужасно. Ужасно… Его били… Он бил… Какие-то пятна, похожие на кровь…

– Да. Ты проиграл это дело, Клавдий. Если хочешь… и тебе так будет легче, мы проиграли. Но это неважно. Более того, картина проявилась. Я не думаю, что Цицерон помешает, но трогать его не надо. Слишком много будет шума. Это – не нужно. А судьба его найдет.

– Я убью его.

– Все это понятно. Однако, не нужно. Более того, он опасен для нас обоих. Да, смешно, но «Марк»… буква «М»… Кстати, Клавдий, некий Милон – у него твои замашки…

– Я слышал о нем.

– Да… Милон… Titus Annius Milo… Послушай, главное, Красс будет не с ним. Я еду в Луку. Передай привет Клавдии… Кстати, это что, правда, Фульвия ходит с ножом на столе?..

– Да, я дал ей… Чтобы помнила о Цицероне… Всегда. Удачи в Луке!

– Фортуна с нами.

Страх… ужас и страх…

…возможно, я зря спасаю Цицерона… напрасно… рискую Клодием…

Марк Туллий… не самый приятный человек в мире… Мягко говоря… злодей или герой… в равной степени… И может стать и тем, и другим… Но какие мысли… Мягкий диктатор во главе республики… Принцепс… Очень интересно. Невероятно. Я уже думаю над этим. Я услышал его.

Но это его построение… Он думает о себе… Или о… Мягкий Сулла… Он совсем не боится крови… Не обо мне, конечно.

Он очень опасен. Возможно, мог бы стать организатором заговора… Об этом никто бы не догадался… Энергичных, нерешительных, очень решительных, слабых, сильных – он нашел бы любых. А им бы даже не пришло в голову…

Марк… буква «М»…

Проклятый Клодий! Из-за него я тогда покинул Рим…

– Кто это?..

– Даже не знаю. Безумец какой-то…

– Посмотри на его бедную и грязную одежду!

– Смотри, он пристает к случайным прохожим… Молит о чем-то…

Мне пришлось уйти в изгнание и покинуть Рим. И все… все… было конфисковано.

Теперь я сказал про них, что хотел! И про брата, и про сестру! Мерзкая Клодия!!!

Они смешали меня с грязью… Посмотрим, что теперь будет с ними… Подождем…

А… А тогда я хотел… хотел… броситься на меч… Тупое лезвие… С черной ржавчиной… И – и неострое… Холодное.

Милон, Милон… Он убьет Клодия. Он убьет для меня Клодия… М и л о н.

Но больше всего я ненавижу Цезаря. Так же, как Катилину.

Зря я тогда отпустил Цезаря… Ничего. Подождем…

Пора спать… А кто там жена у Клодия… Нека-аа-я Фульвия… Спать… Спать…

А я выиграл! Речь – блистательна… Vivere est cogitare… Спать…

Я управляю… вожжи… звери… в крови… кони в пене… вожжи… кровь… Форум…

Катулл увидел встающее солнце… Выпил снова…

Я являюсь, Цицерон, как ты говоришь, одним из праздных поэтов… поэзия стала для меня целью, а не средством прославления родины и воспитания сограждан… Какой ты молодец!

Катулл выпил еще фалернского, переждал вопли, вытер лоб и начал в какой-то там еще раз читать:

«О Марк Туллий! О ты, наиречистейший самейший!

Из всех Ромулян!

В прошедшем, настоящем, будущем!

К ногам падаю тебе к твоим наинижайше.

Я – Катулл, уж хуже и быть не может! жальчайший поэтик. хужее из всех, кто поэты!

А ты лучшее всех сколько ни есть прочих адвокатов!»

Собутыльники в восторге вопили:

– О! Цицерон! О отец отечества! О pater patriae!!!

– Давайте же повеселим и Катулла! Послушай же, что сделал с тобой Марциал:

Gaius Valerius Catullus вопит:

«Non amo te, Sabidi,

nec possum dicere – quare;

Hoc tantum possum

dicere: non amo te».

– Да?.. Чудно! А теперь хором:

«не люблю тебя, Сабидий!

Как? За что? Чего? не знаю.

Но… Знаю! Знаю!

не люблю тебя!»

Обнаженная женщина подошла к ночи…

Черный бархат протянул ей свои объятия…

Клодия… Клодия…

Odi et amo. Excrucior!

Клодия…

Клодия…

Ненавижу и люблю…

Ненавижу и люблю…

Ненавижу и люблю…

Муука!…

Клодия…

Odi et amo. Quare id faciam, fortasse requiris. Nescio, sed fieri sentio et excrucior.

Клодия… Клодия…

Ненавижу и люблю

люблю… Ненавижу… люблю.