Татьяна Авлошенко - Пепел. Хроники земли Фимбульветер

Вообще-то я люблю серых. Понаблюдав в подвалах ратуши за проворными смышлеными зверьками, проникся к ним уважением и даже сумел если не подружиться, то заключить некое мирное соглашение. Но когда человек так смахивает на грызуна… Есть в этом что-то неприятное.

Лучше уж смотреть на Урсулу.

Я вовсе не пялился на нее, а, как вежливый человек, пытался разделить внимание между всеми сотрапезниками, но это было очень трудно. Урсула притягивала взгляд, очаровывала, завораживала. И вовсе не потому, что я прежде никогда не видел столь красивой девушки. Урсула была необычна. Вся будто выточена из теплого прозрачного камня – выйдет на солнце и не заслонит свет, и тем удивительнее видеть на этом тонком лице глаза черные, как беззвездное небо, на которое и смотреть-то жутко, потому что неизвестно, что оно скрывает, но дна у него точно нет. Яркий рот – наверное, такой и называют карминовым. Густые волосы, зачесанные назад и наверх, напоминают шлем из потемневшего серебра.

Урсула не принадлежала, не могла принадлежать этому времени. Ей бы, кутаясь в меховой плащ, с равнодушной улыбкой взирать из окна, как съезжаются к стенам замка приглашенные на турнир рыцари, или внимать балладам менестреля, сидящего с лютней у ее ног, или проходить по галерее, обметая камень струящимся шлейфом и широкими, до пола, рукавами. Ей бы жить в начале времен. Даже платье, из дорогой материи и прекрасно пошитое, но нынешней эпохи, не шло ей, казалось не своим, кем-то отданным.

О чем думала эта молчаливая красавица? Чему улыбалась? Что незримое для других видела, опустив длинные стрельчатые ресницы?

Кем она и хеск Освальд приходятся Харальду Вермъеру? Слишком разные они внешне, чтобы быть кровными родственниками. Вот мы вот с Хельгой очень похожи, только сестра выглядит гораздо аккуратнее (конечно, когда не шастает по дому в капоте и с отпущенной косой). У меня-то волосы вечно выбиваются из хвоста и разлетаются, а челка лезет в глаза. И личико у Хельги чистое, белое, а у меня на носу фунсы ели колбасу. Чем только ни пытался я свести эти проклятые веснушки: и сливками, и отваром камилки, – а они все равно, как только появляется солнце, нахально лезут. Остается только надеяться, что с возрастом сами пропадут. Хотя Герде они нравятся.

– Замок Мёнлус построен на месте древнего поселения!

Хеск Освальд, бубнивший самозабвенно и невнятно, выкрикнул эту фразу столь громко и неожиданно, что вздрогнул не только я.

– Он стоит на руинах, бывших здесь еще до прихода ледника, но никто не может сказать, кто жил на этом месте прежде!

Автор народных баллад замолчал и уставился на меня, ожидая реакции на столь интересное сообщение. Кивками и поддакиваниями теперь не отделаешься.

– Тогда здесь обязательно должны водиться хойя.

– Вы верите в хойя? – словно пробудившись, быстро спросила Урсула. – Верите в волшебных существ, которые, оставаясь незримыми, постоянно наблюдают за нами? В танцы в лучах лунного света? В туфли королевских дочерей, в подметки, стершиеся за одну ночь, но не оставившие следа ни на снегу, ни на земле? Вы верите в детей, подмененных в колыбели? – Девушка перегнулась ко мне через стол. – Верите, что за ними иногда приходят, чтобы вернуть к родному очагу? Вы верите в это?

Неприятный холодок приобнял за плечи. Тихий смех пронесся по залу. Качнулись огоньки горючих кристаллов.

Словно вспугнутые мыши кинулись прочь по коридору смешливые служанки, спасаясь от яростного взгляда почтенного Биргера. Захлопнулась дверь, из которой сквозило. Хеск Освальд снова взмахнул сдернутыми с носа очками:

– Милая Урсула, что за фантазии! Как можно настолько увлекаться всеми этими сказками? Вам кажется, что вас преследует призрак…

– Он не преследует меня, а оберегает!

Не за всякого живого вступаются с таким жаром.

Урсула стремительно поднялась и вышла из комнаты. Харальд бросился за ней. Точно не родственница.

– Ах, как нехорошо! – огорчился хеск Освальд. – Ведь мой племянник не успел рассказать вам всего?

Харальд не успел рассказать ничего. Всю дорогу он безостановочно забрасывал меня вопросами о Гехте, Къольхейме, других городах и замках, где мне довелось побывать, а когда узнал, что я ходил с патрулем в Белое Поле… Про храм Дода я благоразумно промолчал.

– Вы понимаете… – Хеск Освальд без нужды переложил приборы на столе. – Замок Мёнлус стоит на таком месте… В случаях, подобных нашему, обычно обращаются к адептам Дода. Но это не те гости, которых хочется видеть в своем доме. Тем более если мы ошибаемся. А беда, так сказать, в том… Наша дорогая Урсула… – Хеск Освальд оглянулся на дверь. – Она утверждает, что ее преследует призрак!

Автор и сказитель выжидающе уставился на меня, но, поняв, что я не собираюсь ни падать в обморок, ни обмахивать все углы знаком, отгоняющим зло, продолжил:

– Хочу уточнить, что «преследует» не совсем точное слово. Просто он всегда оказывается рядом… э-э-э… в нужное время. Однажды Урсула поскользнулась на лестнице, и если бы упала, то здорово расшиблась. Но некая неведомая сила удержала ее. Э… Просто подхватила и поставила обратно. А однажды кружка у Урсулы в руках сама собой разлетелась на множество черепков. Бедняжка думала, что там простая вода, но кто-то развел мыльный раствор для мытья посуды и случайно оставил на столе. Было еще несколько случаев… Это явно не мог сделать человек! Потому мой племянник и решил пригласить вас.

– С призраком ясно. Но при чем тут хронист?

– Я хочу, чтобы вы просмотрели летописи замка. – Вернувшийся Харальд тяжело оперся кулаками о стол. – Вычислили того, кем наш призрак был при жизни. Тогда, быть может, удастся понять, почему он привязался к Урсуле.

Проведя некоторое время в библиотеке, даже если не рассматривать внимательно книги на полках, можно многое понять о хозяевах дома.

В замке Мёнлус не водилось особых книгочеев, но порядок в библиотеке поддерживали. Рабочий стол для меня собрали быстро и толково. Листы коры серого дерева, перья, бутылка чернил, лампа. Даже стул с мягким сиденьем и высокой спинкой кто-то заботливо отодвинул ровно настолько, чтобы удобно было сесть.

Харальд переминался в дверях.

– Хроники там. – Он указал на несколько сундуков, стоящих вдоль стены. – Боюсь, беспорядок среди них страшный. У нас летописями занимались все кому не лень. Или не занимался никто. Если что-то понадобится, говорите любому из слуг, но лучше всего Биргеру. За хозяйским разрешением – ко мне, дядюшке Освальду или Урсуле. Она моя невеста. – Голос Вермъера чуть изменился. – Сейчас что-нибудь… Слушайте, может, на «ты»?

– Хорошо.

– Ну и хвала Драконам! – обрадовался Харальд. – Ты не обижайся, но не могу я человеку моего возраста выкать. Так сейчас что-нибудь спросить хочешь?