Татьяна Авлошенко - Пепел. Хроники земли Фимбульветер

За окном между тем окончательно стемнело. Лампа давала достаточно света, но мне уже до смерти надоели чужие брачные договоры и хозяйственные счета. К тому же мой учитель Торгрим Тильд всегда говорил, что слишком долго работать без перерыва вредно. Не заметишь, как устанешь и начнешь больше ошибаться и портить, чем делать дело. Если уж совсем не можешь без работы, то займись чем-нибудь другим. С документами я уже достаточно ознакомился, теперь можно поговорить с людьми.

Я поднялся, расправил плечи и отправился на поиски Харальда, Урсулы и прочих обитателей замка.

Где как, а в Къольхейме большая часть населения вечерами подтягивается на кухню. В замке Мёнлус всё оказалось так же. Дела закончены, утварь прибрана, освобожденная от готовки печь одаривает собравшихся теплом, но не жаром, и самое время для неторопливых бесед или сказок.

Даже Биргер присутствовал здесь и выглядел вполне мирно. Это на территории хозяев должен быть полный порядок, почтительность и трепет благоговейный, а в своем обиталище челядь вольна творить все, что не запрещено законами людей и Драконов. Тем более что и владетель замка не против.

Харальд, стоявший облокотившись о дверной косяк, приветливо улыбнулся и подвинулся, давая мне место.

На кухне слушали хеска Освальда.

– И на третью ночь пришел рыцарь к ледяному озеру, русалка поднялась на берег, и влюбленные были вместе до утра. А когда луна пошла на убыль и Унн собиралась вернуться обратно, Эгиль обнял ее и не отпускал. Тогда русалка начала уменьшаться и выскользнула из объятий, но рыцарь подхватил ее в ладони. И даже когда Унн обернулась водой, не отпустил, а бережно понес ту воду в пригоршнях в свой замок. Но надо же было такому случиться, что на пороге Эгиль споткнулся, и одна капля упала на землю!

Хеск Освальд замолчал и обвел слушателей горделивым вопрошающим взглядом: ну, мол, каково? Завздыхали пригорюнившиеся служанки, кухарка быстрым кошачьим движением отвесила подзатыльник захихикавшему мальчишке. Биргер уважительно кивнул. Урсулы среди собравшихся не было.

– Всю же оставшуюся воду рыцарь внес в свой замок и вылил на серебряный щит. И тут же встала перед ним Унн, и была она как живая девушка из плоти и крови. И прожили они долго, и люди славили красоту жены Эгиля, но была она всегда холодна, не добрая и не злая, никого не любила и не ненавидела, ибо капля, пролитая рыцарем на пороге замка, была ее сердцем.

Хеск Освальд замолчал. Слушатели тоже безмолвствовали, только тихонько вздыхали. Сочувствовали то ли рыцарю, то ли ставшей бессердечной русалке.

Очевидно, посиделки на кухне были традиционным завершением дня в замке Мёнлус. Хеск Освальд не стал больше ничего рассказывать, и народ, позевывая, начал разбредаться. Я подумал, не вернуться ли в библиотеку, но шастать ночью по чужому незнакомому жилищу, разыскивая свою комнату, не лучшая идея. Да и спать вдруг захотелось нестерпимо. Я в очередной раз спросил дорогу в свою комнату, пожелал всем спокойной ночи и отправился на отдых.

Любопытная луна глазела в окно комнаты.

Герда говорит, что, если присмотреться, на ночном диске можно различить человеческое лицо. И вправду, угадывается довольно неприятная кривая рожа.

Я показал луне язык, уткнулся носом в угол подушки и тут же заснул.

В замке Мёнлус мне определили свободную жизнь. Угодно хеску хронисту дрыхнуть до обеда, а потом полночи сидеть над архивами – его право. Но я проснулся довольно рано и тут же поднялся. Сколько раз дома, вскакивая ни свет ни заря гулять с Вестри, мечтал уехать куда-нибудь, где не будет ни собак, ни родичей, и не выспаться даже, а вдоволь поваляться, а тут подбросило как на пожар.

Это дурное влияние Оле. В Гехте по утрам, если даже удавалось немного доспать после выгула Вестри, немилосердный капитан тащил меня на учебный поединок, и ни одного дня не было пропущено.

Тело, привыкшее к тренировкам, требовало работы.

В Остейне я отжимался от стен, пола и спинки кровати, размахивал руками так, что странно, что не взлетел, вертелся, топая каблуками о половицы. Но теперь будет с кем нормально пофехтовать. Надеюсь, у Харальда сейчас не так много неотложных дел.

То ли жители замка Мёнлус вставали до рассвета и тут же разбегались по работам и заботам, то ли, наоборот, до сих пор почивали в укромных уголках, но никто, кто мог бы сказать, где Харальд, мне не встретился. Пришлось стучать и заглядывать во все двери.

Поиски закончились, когда чуть было не получил в лоб очередной – распахнувшейся.

Хеск Освальд вылетел как домовой из трубы.

– Я добром просил малую толику, – прошипел он, обернувшись, – но теперь устрою все сам – так, как угодно будет мне! – и понесся по коридору в сторону, от меня, к счастью, противоположную.

– Старый дурень, вымогатель! – Из комнаты высунулся багровый от гнева Харальд.

Увидев меня, покраснел еще больше. Кому приятно, когда посторонний становится свидетелем ссоры родичей.

– А, Ларс… Чего хотел?

Я невозмутимо побарабанил пальцами по эфесу шпаги.

– У вас тут площадка есть? Переведаемся?

Таких фехтовальщиков, как Харальд, мне встречать еще не приходилось. Есть на свете люди, не способные к боевым искусствам, но чтобы вурд настолько не владел шпагой… Да еще и не хотел владеть. Явно из вежливости поизображав минут пятнадцать тренировочного болвана, Вермъер счел долг гостеприимства выполненным и под каким-то предлогом сбежал обратно в замок. Выметенная только ветром мощеная площадка осталась мне одному.

Что ж, Оле Сван тоже дерется с воображаемым противником: два палаша в руки и с обнаженным мускулистым торсом на морозе плясать – всей улице зрелище. Моими же ребрами только людей пугать. Я всего лишь сбросил камзол, остался в рубашке. Бр-р, холодно!

Я раскрутил «восьмерку», которой научил меня Оле. Косой удар налево сверху вниз, клинок скользит в нижнем блоке защиты, за спину, развернуть кисть, снова наискось, слева направо, одновременно нанося удар и закрывая корпус, очертить над головой плавную петлю, повторить, не прерывая движения, все сначала. «Восьмерка» больше подходит для меча, палаша или другого рубящего клинка, но Сван запросто смешивает приемы разного оружия. Хоть кочергой, лишь бы работало.

Шаг вперед, назад, плавный разворот. Глубокий, теперь уже шпажный, выпад. Снова назад, разорвать дистанцию.

Площадка засыпана снегом. Это ничего, у нас дома на заднем дворе Оле специально нагребает сугробы и раскатывает скользкие ледяные дорожки.

Теперь, когда на снегу отпечатались следы, можно представить по ним воображаемого противника. Защита. Выпад. Блок. Обманка и переход в решительную атаку. Левая рука с дагой пока вроде расслаблена и отведена чуть в сторону, но кинжал просто дожидается своего времени.