Виктор Ватрак - Проверка золотом

В кадрах его ошарашили сообщением, что на его трудовую книжку наложен арест: «Вы же понимаете, товарищ майор, что если Вы под следствием, то …". Не дослушав, Ляпин забрал заявление и поднялся на второй этаж к генералу. Такое багровое лицо начальника Ляпин видел впервые за службу. Генерал нажал кнопку переговорного устройства и в ответ на раздавшийся в динамике голос, выдал трехэтажный мат. Через пару-тройку минут в кабинет генерала влетел начальник отдела кадров, сунул в руки Ляпину трудовую, раскрыл перед ним журнал, где попросил расписаться в получении, потом вытянулся по стойке смирно:

– Извините, товарищ генерал-лейтенант, больше не повторится.

– Это само-собой. А ты сейчас будешь проходить мимо бухгалтерии, так передай, чтобы расчет сделали не-мед-лен-но и деньги выдали сегодня же. А то там раздолбаи не лучше тебя, без погоняла задницу от стула не оторвут.

От генерала Ляпин прогулялся в соседний гастроном, разжился там картонной коробкой из-под печенья «Привет» и, вернувшись в отдел, начал собирать в коробку личные вещи. «Гена, – подошла к нему Зинаида, – это правда?» Ляпин кивнул в ответ. Через час та же Зинаида опять подошла: «Гена, тут ребята сбросились тебе на подарок и поручили мне купить. А я что подумала: тебе ведь отвальную делать надо, так давай на эти деньги купим выпивку и закуску. Ведь хорошо будет?»

Неожиданно в груди Ляпина разлилось тепло, он улыбнулся: «Конечно, Зина. В твоей головке как всегда умные мысли возникают. С тобой в паре очень легко было работать». Зинаида часто заморгала, из уголков глаз по щекам протянулись две черных полоски. Помотав головой из стороны в сторону, она резко развернулась и почти бегом выскочила из комнаты.

Отвальная прошла отлично. В самой большой из комнат отдела сдвинули столы, выставили салаты, купленные в кулинарии, докторскую колбасу и окорок «Воронежский», шпроты и скумбрию горячего копчения. Верхом прощального ужина были только что сваренные из полуфабрикатов пельмени, купленные Зинаидой в лучшей пельменной города. Водка была в избытке, хотя такое в принципе невозможно. В трехлитровую банку в центре стола поместили шикарный букет, врученный ему Зинаидой. Первое слово, как и положено, сказал начальник управления. Отметив, что Ляпин увольняется по семейным обстоятельствам, что, когда ему наскучит жизнь без ежедневной борьбы за сохранность социалистической собственности, то его с удовольствием примут обратно, он, выпив рюмку, пожелал всем хорошо проводить одного из лучших в их коллективе и ушел.

Затем говорил каждый присутствовавший. Ляпин растрогался: глотал слезы, сморкался, пытался что-то ответить, но в горле стоял ком. А, главное, он верил, что все говорили искренне. Зачем же врать человеку, если знаешь, что больше с ним не встретишься. Первой, сославшись на сурового мужа, встала из-за стола Зинаида и попросила Геннадия выйти с ней в коридор «на пару ласковых». Тут случилось самое неожиданное: Зинаида, которую он вообще не воспринимал иначе, чем сослуживицу, обняла его за шею, подтянулась, повиснув на нем, и крепким поцелуем впилась ему в губы. Ляпин мигом протрезвел, сделал попытку обласкать ее, но Зинаида отстранилась, всхлипнула и ушла.

Расходились уже около двадцати двух часов. Раздухаренный Зинаидой Ляпин попытался расцеловаться еще с двумя отдельскими женщинами, но обе увернулись и от объятий, и от поцелуя. К концу вечера водка и впрямь закончилась, а Зинины губы он ощущал на своих еще почти месяц.

Южанина, все жизнь прожившего и проработавшего в курортной зоне, пугал Север. Он попытался собрать информацию, но в его окружении оказалось, что про Норильск знают больше, чем про Магадан, и это очень его удивило. Так, выложили разрозненные сведения, слухи. Кто-то советовал купить парочку масляных радиаторов, потому что там перебои с отоплением во время сильных морозов. Кто-то предлагал захватить пару сотен лимонов и есть по одному каждый день, иначе он помрет от цинги. К сожалению, советы давались на чистом глазу, люди верили в то, о чем говорили. Вспоминали «Северное безмолвие» Джека Лондона. С утра он смотался в кассу и купил билет с пересадкой в Москве. Почему-то из Норильска в Сочи прямой летает, а вот магаданцы не додумались до такого. Хотя можно было через Хабаровск, но кто знает, как быстрее. Вернувшись, сообщил жене, что вылетает послезавтра и попросил купить все необходимое.

– Гена, а Магадан – где это?

– На краю света, Оленька. На краю. Более точного адреса не знаю, – Ляпин погладил жену по голове. – Посмотри в атласе.

– Ничего себе! Смотри, – Ольга протянула мужу атлас, – на северном побережье Охотского моря. На одной широте с Ленинградом. 8 часов разница во времени. Да?

– Почти как Крым, – пропустив все остальные характеристики, отозвался Ляпин, – он тоже на северном побережье моря.

– Не дуркуй, Гена, я боюсь. Ты в курсе, что туда бандитов ссылали? Вот, смотри, Колыма-то тут, рядышком. Там и людей-то нормальных кот наплакал. Да? Ты хоть что-то знаешь о Магадане?

Геннадий снял со стены гитару, провел пару раз по струнам, и запел:

«Я помню тот Ванинский порт

И вид парохода угрюмый,

Как шли мы по трапу на борт

В холодные мрачные трюмы.

На море спускался туман,

Ревела стихия морская,

Вставал впереди Магадан —

Столица колымского края.

Не песня, а жалобный крик

Из каждой груди вырывался.

Прощай навсегда, материк,

Хрипел пароход, надрывался.

От качки стонали зэка,

Обнявшись, как родные братья,

И только порой с языка

Срывались глухие проклятья.

Будь проклята ты, Колыма,

Что названа чудной планетой.

По трапу сойдешь ты туда,

Оттуда возврата уж нету.

Пятьсот километров тайга,

Там водятся дикие звери.

Машины не ходят туда,

Бредут, спотыкаясь, олени.

Я знаю, меня ты не ждешь

И писем моих не читаешь.

Встречать ты меня не придешь,

А если придешь – не узнаешь».

– Ну, что ты, Оля, перестань, – на последнем куплете Ольга разревелась, – прости меня. Просто это все, что я знаю о Магадане. И вообще не волнуйся, я поеду туда один, ты остаешься с девочками. И не надо трагизма, живут же там люди. А я к тому же еще и милиционер.

– Ты не милиционер, не милиционер, ты даже стрелять не умеешь, – чуть не в истерике прокричала Ольга. – Любой бандит стреляет лучше тебя

– Это с чего ты взяла? Кто сказал такое? – искренне возмутился Геннадий.

– Да ты и сказал. Я видела, как ты переживал каждый раз, когда зачет по стрельбе объявляли, – Ольга вдруг улыбнулась.

– Оленька, я занимаюсь экономическими преступлениями, а наш контингент – мирные, хорошо образованные, интеллигентные люди. Их от вида крови блевать тянет. Мне вообще пистолет не нужен. За всю службу я один раз его вынул, чтобы показать хулиганам, так они вмиг хулиганить перестали, – Геннадий обрадовался, что тема перескочила с Магадана на другие проблемы, – и все, Оленька, и все. А хулиганы – они везде одинаковые, не бойся за меня.