Андрей Зайцев - Смута

– Алексей…

– Вона! – мужик продолжал жевать, изучая его, как диковинного зверька. – Чего один тут шатаешься?

– Так, пришлось.

– Он заблудился! – рассмеялись остальные.

Для них это была потеха, развлечение.

– Кабанчика нашего хотел попробовать?

– Так ведь не было никого, – оправдывался Алексей, хотя и понимал, что дело это бесполезное. – Я хотел попросить.

– Это надо, надо, – с усмешкой выговорил мужик. – А ежели мы тебя самого на вертел? А? Чего скажешь? Ты еще справный вон какой!

Он повернулся к своим товарищам, встряхивая головой от беззвучного смеха.

– Говорю, давай и тебя на вертел?

– Он худой чересчур, Куробат! – ответил ему один, среднего роста, молодой, кучерявый, хлопнув себя по бедру.

– Сойдет, – вторил Куробату другой, длинный, сухой, как сосна.

Все засмеялись. И это веселье глухой болью отозвалось в груди Алексея. Он уже для себя ничего не ждал хорошего. Понял он, что за люди перед ним. И угораздило же его попасть прямо в руки разбойничьей шайке! Но тут, перебивая обстановку, послышались голоса и на поляну вышло еще несколько мужиков. Они оживленно переговаривались. Гостей встретили одобрительными криками.

– Ужин поспел?

– Кабана съели уже!

– Вон лежит, тебя дожидает.

– Денис, а ты никак поранился?

– Пустяк. Комар укусил.

– У этого комара, наверное, бердыш в рукаве?

Вновь прибывшие рассаживались по местам, хватали уже остывшие куски мяса, рвали на части хлебный каравай.

Алексей лежал, глядя в сереющее небо, полускрытое верхушками деревьев. Уже сумерки. А там и ночь. Здесь быстро стемнеет.

А до утра ему, видно, не дожить.

– А это кто там у вас?

– Да вот, приблудный. Хотел мяса стащить! Да Семен не дал ему.

– А кто таков? Откуда здесь взялся?

– Бог знает. Куробат его пытал. А он ничего не говорит.

– Да чего его пытать? Кончим и вон туда, в кусты.

– Здесь ты никого убивать не будешь!

Голос молодой, уверенный.

Алексей затаил дыхание, продолжая вслушиваться. В такой глуши у него защитник нашелся!

– Это почему еще?

– А ты кто сам есть?

– Кто есть – от знает!

– Ты это Верескуну скажи.

– И скажу!

– Вот-вот.

Человек подошел к Алексею, стоял, разглядывая его.

– Ты откуда здесь взялся?

Алесей скосил глаза. Перед ним стоял высокий светловолосый парень в рубахе. Немного постарше, наверное. Одна рука была перевязана тряпкой. Видать, это был тот самый Денис, которого якобы комар укусил.

– Я ночлег искал, куда пристроиться, – начал объяснять Алексей, впрочем, без особого рвения. Но надо было что-то говорить. – Дымком потянуло, и вот… – он помолчал. – Я воровать ничего не хотел.

– Жрать хочешь?

Денис пристально смотрел ему в глаза. И вдруг понял Алексей, что в этом взгляде не было злобы или усмешки. Этому человеку можно было доверять. И если сейчас он не разъяснит ему все, как следует, может считать себя покойником.

– Я от хозяина ушел.

– Ясно, – кивнул Денис и присел на корточки. – Дальше?

– Три дня назад.

Пережитое вновь пронеслось перед глазами. Да разве ж все можно объяснить?

– А чего ушел?

– Я сына хозяйского убил.

– Вона!

Денис обернулся к остальным. Начали прислушиваться.

– Он Ульяшку… – Алексей заскрежетал зубами.

Дальше слов не было! Все перевернулось, как в кошмарном сне. И снова безразличие и усталость. Надо же ему было унижаться перед ними! Он уже пожалел, что начал говорить, душу открывать. Пусть лучше убьют его… И вдруг – раз, веревка одна отпала, разрезанная ловким движением ножа, потом другая.

Денис, перехватив длинный нож, усмехнулся, подмигивая:

– Иди поешь, а то и выпей. Выпить хочешь?

– Хочу.

– Семен, налей ему вина.

– Да он кто, чтоб наливать? – возмутился косматый, тот, что захватил его.

– Говорю, налей!

Больше возражений не последовало. Было заметно, что Денис пользуется в шайке уважением, хоть и не вожак он. К его словам прислушиваются, хотя и не подчиняются вполне. Главное было то, что он выговорить кому-то мог, а возмущаться бы не стали. Сколько их всего могло быть? Алексей слышал, что есть шайки, где по полсотни человек. Они порой наводят такой ужас на какую-нибудь округу, что люди только шепчутся по углам, заслышав об их появлении поблизости. Но их легко обнаружить, вот что. Шайки поменьше – куда долговечней. Людей мало, если опасность – растворяются, исчезают в ночи, прячутся по тайным убежищам.

Пойди сыщи их!

В детстве Алексей слышал рассказы старших об опричниках, или, как их еще называли в народе – кромешниках. Они делали такое, что и не всякий разбойник совершит. Покойный отец, напившись вина после сенокоса, сказал как-то маленькому Алеше:

– Царь-то, он…

– Что, тятя?

– Да кровь пьет…

– Как это?

– А вот так… нальет себе чарку крови и выпьет.

– А разве можно кровь пить?

– Можно, – ухмылялся отец. – Если привыкнешь – то очень можно.

Такие разговоры страшны были. Алешка, хоть и мал был, да понимал.

За такие разговоры на части порвать человека и раскидать по ветру, никто и не вспомнит.

Царь тот, Иван, умер уже. А при сыне его, Федоре, вроде жизнь получше стала. Но Алексей не сильно задумывался об этом. Родители его померли один после другого через год. А он, кроме крестьянского труда, ничего в своей жизни и не видел. Ульяшка была его светом. Да быстро померк этот свет.

Вспомнилось ему свое житье в Кремневке, неужели и вправду все ушло?

И вот он здесь, надолго ли?

Разбойничья жизнь пугала непредсказуемостью и непостоянством. Страшные рассказы о разбойничках будоражили воображение. Народ этот, пришедший из разных мест, с разными судьбами, един был в одном. Жизнь человеческая для них ничего не стоила. От доли крестьянской они отвыкли, другому не обучены. Оставалось только заниматься грабежом и убийствами. Многое, как слыхал Алешка, зависело от их атаманов.

Если не совсем еще забыл веру христианскую – не навек потерян тогда человек. А там уж как придется.

В этой же шайке атаманом был некий Верескун, но его здесь не было и, как понял Алексей, его и не ждали. Находился он где-то в другом месте и с ним остальные участники шайки. Вообще, говорили о нем мало. Чуть что – глаза по сторонам. Неприятно все они смотрели. Во взгляде что-то испытующее, диковатое.

Уже совсем стемнело, и Алексей, отужинав со своими новыми знакомыми, выпил вина и сбивчиво поведал историю прошлой жизни и любви. Не хотел он особо рассказывать. Но Денис потребовал. При этом руку ему на плечо положил. Дескать, говори, другого не дано.

Оно, если разобраться, и понятно. Если тебя напоили и накормили, ты должен душу приоткрыть. Иначе к тебе доверия нет.

Смерть ведь еще недавно на него заглядывалась.