Игорь Кузнецов - Беларусь легендарная

(М. Федоровский)

Бог все сотворил: овец, и коров, и лошадей, и людей. Все, все чисто, что сотворил, так Божье все живое. А черт сделал козу, но не живую, без духа, духа не напустил. Поставит он ее, она стоит, не идет; толкнет – она повалится. Бог смотрел, смотрел, да подошел, да дунул – и стала коза живой, и пошла коза. А на черта и сейчас похожа: и рога как у черта, и борода, и глаза стеклянные.

(Е. Романов)

Ходил когда-то Бог по земле, теперь уже не ходит. Ну и захотелось мужу и жене испугать Бога. Они бедняками были.

– А что он ходит, нас ничем не наделяет, – давай испугаем его.

И стали думать, как Бога испугать.

– Подлезем под мост и замычим, а он испугается нас.

А Бог сказал:

– Коль вы так замычали, то и будете век мычать.

И превратил их в медведей. Оттого и медведи пошли.

(П. Шейн)

Медведь был человеком, когда еще Бог ходил по земле. Ходил Бог стареньким старичком, старцем. Вот один старик увидел его и думает: «Дай-ка я его спугну, чтобы он не ходил по моей округе». Взял да под мост и полез. На той дороге мост был. Только Бог на мост, а старик:

– Э-ге! – и взревел, пугать стал.

А Бог говорит:

– Будешь же ты реветь весь свой век.

Так старик и стал медведем, только стопы человеческие.

(Е. Романов)

Знаете ли вы, откуда взялся медведь?

Медведь прежде был такой же мужик, как и все мы, гарапашники.

Давно это случилось. Людей тогда было мало. Это сейчас так народу умножились, что едва земля их носит. А в старину люди жили кое-где в лесах, ловили зверя, птиц, а в озерах и реках – рыбу. Летом собирали ягоды или копали коренья, делали запасы на зиму. Больше всего запасов орехов и меда. Пчел было много. Они сами водились в дуплах и в земляных норах. По лесу и теперь еще есть пчелы в дуплах. Люди искали таких пчел, и кто первый находил, того и были те пчелы. Человек обвязывал дерево, на котором велись пчелы; считалось, что эти пчелы его, а потому никто не мог их трогать. Но жил среди людей один ленивый мужик. Ему не хотелось самому искать пчел, и он ухитрился выдирать чужие соты. Только трудно было ему влезать на деревья. Начал он искать колдуна, при сопричастности которого легче было бы лазить на деревья.

За семью лесами, за семью болотами имелся такой колдун. Вот и пошел ленивый мужик к нему. Идет он, идет лесами, видит – липа обвязана; думает – пчелы. Подошел поближе, посмотрел: дупло совсем низко, а в дупле – мед. Выдрал лентяй соты и пошел дальше. Видит – другое дерево обвязано. Выдрал он и тут соты. Сытый и довольный, подходит ленивый мужик к землянке колдуна. Колдуна не оказалось дома. Смотрит мужик, а возле самой землянки в дереве – пчелы. Давай он и тех пчел соты выдирать. Но тут колдун появился. Взглянул на чужого человека и говорит:

– Раз позарился ты на чужое, то с этого времени и ты, и твои дети, и твои потомки будете все пчелиные соты драть!

Превратил колдун того ленивого мужика в медведя. Вот откуда взялся медведь.

(А. Сержпутовский)

Бог сотворил человека из глины, а черт сотворил волка – и стали между собою спорить, чье творение лучше. Бог говорит:

– Мое лучше.

А нечистый говорит:

– Мое лучше.

Препираются.

И Бог сказал:

– Ты сам на свою работу будешь тюкать, а моя работа будет всему свету в радость. Вот только погляди на мою работу – с нее весь свет начнется, а вот отступи и взгляни на свою.

Нечистый отступил, a волк тут вскочил и побежал, и ужаки за ним поползли. Тогда черт отвернулся и крикнул:

– Гам!

А Бог и засмеялся.

– А что, – говорит, – разве не сказал я, что ты и сам будешь на свою работу тюкать?

Ну и все так на волка и тюкают.

(П. Шейн)

При сотворении мира черт сделал из дерева волка, большого, как конь. Принес к Богу и показывает:

– Хорош будет?

– Э, нет, большой.

Черт снова стругал, стругал, сделал, как жеребенка, и принес к Богу, а Бог сказал:

– Еще большой.

Так он снова давай стругать и выстругал уже в самый раз.

Принес к Богу, Бог сказал:

– Теперь хорошо.

Тут черт как крикнет:

– Куси, волк, Бога!

А Бог:

– Куси, волк, черта!

Волк кинулся к черту, а черта нигде нет. Спрятался он на ольхе и весь разодрался. Потому как сдерут кору на ольхе, то видят, что ее древесина красная, и это кровь черта.

(М. Федоровский)

Это было так. Остались малые сироты без отца, без матери. Некому было кормить их, ухаживать за ними; некуда было им деваться. Тогда Бог сжалился над ними и сотворил волков. Прежде скот без пастухов, сам пасся. Ну, волки как стали скот есть, вред наносить, люди и давай нанимать пастухов. И этих сирот наняли. Стали они и сыты, и одеты. A волки так и пошли отсюда.

(Е. Романов)

Собака была человеком; в раю он был сторожем – сначала, еще от Адама. А после что-то украл, проштрафился, да и сбрехал. Тогда Бог говорит: ну будь же ты собакой! Так он и стал собакой. И теперь дворы стережет и брешет. Вот и собака.

(Е. Романов)

Поймал кот воробья и… стал мыться. А тот и утек. Во второй раз поймал и говорит:

– Нет, я вперед тебя съем, а потом мыться буду.

Сейчас кот сначала поест, а потом моется.

(«Тураўскі слоўнік»)

Строил Ной ковчег, и черт долго с ним и с Господом Богом спорил, что ковчег затонет, а чтобы произошло, как он говорит, подговорил мышь, чтобы прогрызла дыру в ковчеге, и пообещал ей, что сделает ее за это барыней.

Когда ковчег поплыл по воде, мышь и давай выгрызать дырочку, а кот это высмотрел и хвать ее за горло. Но Ной, увидев это, выпросил у кота мышку, чтобы он ее не задушил, засадил ее в клетку, а коту приказал стеречь ее. Ной не позволил коту съесть мышку, потому как обещал Богу держать на ковчеге каждой твари по паре.

Кот и по сегодняшний день мышь ненавидит, потому что хотела затопить ковчег.

(М. Федоровский)

Летучая мышь, или кожан, произошла из обыкновенной мыши следующим образом. Обыкновенная мышь раз съела косточку из той говядины, которую освятили на Пасху. От этого и превратилась в мышь летучую.

(П. Шейн)

По поверьям, все змеи обладают вещею силой, необыкновенною мудростью, но один только уж склонен употреблять свою мудрость на пользу дома, где он поселился: и если угождать домашнему ужу, то и он в свою очередь будет радеть тому дому. Вообще поселение ужа в доме считается хорошим предзнаменованием: стоит только ужу угодить – и он будет приносить в дом счастье. Но беда, если домашнего ужа прогневить: тогда он постарается жестоко отомстить. Поэтому крестьяне кладут своим ужам пищу и питье и вообще заботятся о том, чтобы не раздражать их. Нам не раз приходилось слышать, что в южной части Бобруйского уезда и далее к югу, в Полесье, есть много ужей, совершенно ручных, которые едят из одной миски с детьми, посаженными есть на пол, как это часто бывает у крестьян. Думают, что уж имеет яд, но по доброте своей не пускает его в дело, не хочет жалить.