Лора Козловская - Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

– Да-а-а… Мрак и ужас!.. – вымолвил всё так же полулежащий в кресле Станислав. – Не дай Бог родиться батраком, – лениво затянулся он сигарой. – Хотя… что тут поделаешь… На все воля Божья! Только Господь решает, кому батраком родиться, а кому шляхтичем… Все это Его, Господа нашего, промысел!..

– О, да… ты-то, шляхтич голубых кровей, грязью бытия своих рук и подошв не осквернял!.. – наблюдая за развалившимся в кресле своим другом, с горечью констатировал Михаил. – Тебе ли понять тех, на чью судьбу выпал жребий батраками родиться…

– Ну, что ж… с тобой не поспоришь, пан Богдан, – смерив его оценивающим взглядом, вдруг тихо рассмеялся Станислав. – А знаешь, Богдан, я сейчас попытался представить тебя в одежде батрака. Так вот, спешу тебя заверить……неплохо ты в рубище смотришься… Неплохо…

– Ты находишь?..

– Поверь на слово!.. Ничуть не хуже, чем в этом фра-а-а-ке… Ничуть не хуже!.. Нет…

– Ну, что ж…. красоту ничем не испортишь. Даже одеждой батрака!.. Золото, оно ведь и в дерьме блестит!.. Не так ли, пан Войцеховский?..

– Подожди, подожди, Богдан, что-то я не понял… Мы сейчас о ком говорим?.. О тебе?.. Или о золоте?..

– Обо мне, Войцеховский! Обо мне! Но подразумевая золото!!!

– Ну хорошо, хорошо!.. Ты золото, пусть будет так… Только не обижайся на меня! Я-то уже понял, правду в глаза ты не уважаешь…

– Правда в глаза, братишка, не страшна, когда у неё, у правды, цензура присутствует. И это не что иное, как корректность! Да, да! Именно корректность! Как раз то, чем ты меня сегодня обделил. Да ладно! Чёрт с тобой Войцеховский! – отмахнулся от него Михаил и стал снова прохаживаться по комнате в своих новых, оказавшихся ему тесноватых туфлях. – Знаю я тебя, братишка… Знаю, как облупленного… Знаю твой нрав… Знаю все твои заморочки в характере… Знаю, что тебя не надо трогать в момент, когда тебе необходимо побеситься… Krótko mówiąc, idź do diabła!

– Вот за что и люблю тебя!!! – ухмыльнулся Станислав. – Легко мне с тобой, Михаська!..

– Потому-то и легко, что в наших с тобой отношениях я всегда терпим, в отличие от тебя самого. Ладно!.. Черт с тобой!.. Зато, пока ты меня распекал, я уже и туфли успел разносить. Правый сначала немного поджимал, теперь все отлично… Будто бы лет сто в этих туфлях проходил.

– А ты покупай себе правый туфель сорок седьмого размера, а левый сорок шестого, – съязвил Станислав.

– Купил бы! Но кто же мне продаст один туфель сорок шестого размера, а второй сорок седьмого?!

– В таком случае, покупай сразу две пары туфель – одну пару сорок шестого размера, вторую – сорок седьмого. По одному не нужному туфлю из каждой пары выкинешь к чертовой матери, вот и будет тебе пара подходящей обуви.

– Вот видишь, Станек, одна голова хорошо, а с мозгами лучше. Спасибо! Воспользуюсь твоим советом…

– Только учти, в этом есть свой неприятный нюанс, – ехидно ухмыляясь, погладил свои усики Станислав. – Придется тебе у своего папеньки-скряги просить денег не на одну пару туфель, а уже на две. О, cholera!.. Вот тут-то старый хрыч и удавится!.. А вот скажи, какое ежемесячное содержание определил тебе твой Ясно Вельможный папочка?

– Ну-у-у, как тебе сказать… Одним словом… на плаву держусь…

– Вот видишь, прав я оказался! Скряга наш Ясно Вельможный пан! Скряга во всю спину!

– Не знаю, что уже и сказать-то, чтобы оправдать отца, – призадумался Михаил. – Хорошо!.. Вот тебе ещё один пример, Станек. Перед поездкой в Каленевцы встречался я со своим отцом в его роскошном варшавском доме. О, Станек…. до сих пор не перестаю удивляться, в какой же роскоши живут люди!..

– Да, особняк барона Ордоновского прекрасен! – согласился с ним Станислав. – Но и дом моих родителей, что недалеко от дома барона, тоже ничуть не хуже…

– С тобой не поспоришь, Станек, – улыбнулся Михаил. – Ваш варшавский дом действительно восхитителен… Так вот, возвращаясь к разговору о деньгах, получаемых от Ясно Вельможного пана… После встречи с ним в его варшавском доме смотрю, а на мой банковский счет деньги поступили. Вот я и пошел к портному, где заказал этот фрачный костюм, в котором сейчас перед тобой стою. Заранее знал, что ты меня на какой-нибудь светский раут с собой возьмешь или на бал.

– Знатный костюм! – резюмировал Станислав, не найдя к идеально сшитому фрачному костюму Михаила нареканий. – Захочешь придраться, не получится… Жаль только, что эпоха этих костюмов заканчивается… Я ведь, братишка, вырос среди изящных фраков и смокингов. Это моя стихия!.. А теперь, Михаська… Ах… Теперь их надевают крайне редко… Только по торжественным случаям. А скоро они и вовсе канут в Лету, вместе с балами и привычной для нас жизнью… А ведь я ретроград, Михаська. Люблю старый, привычный для меня уклад жизни. Все новое меня страшит…

– Да… Это так, Станек!.. – с той же печалью в голосе согласился с ним Михаил. – Жаль, очень жаль расставаться с фраками!.. Но что же нам остается делать, кроме того, как привыкать к новому укладу жизни, к новой моде… Вот и я, помимо этого фрачного костюма, заказал портному еще два костюма по последней, сегодняшней моде. К каждому из них подобрал разноцветные жилеты. Все мои костюмы из самого дорогого сукна пошиты.

– Все костюмы у того же портного шил? – вяло уточнил Станислав.

– Да, Станек!.. Только у него теперь и шью, у старого еврея – пана Зильбера. До невозможности старательный человек… Маленький такой, пузатенький. Со мной у него проблема, – улыбнулся Михаил, – на скамеечку вынужден вставать, когда примерку мне делает. Смешной такой… Седые волосы в разные стороны дыбом торчат. Похоже, ему и причесаться-то нет время, всегда заказов у него много. Уставшие глаза из-под пенсне на тебя глядят. Жена его, пани Роза, ему помогает. И еще две его дочери, Бася и Зося. Шьет пан Зильбер безукоризненно! Но и берет этот портной-еврей, что обшивает всю варшавскую знать, баснословно дорого. Сам барон Ордоновский у него шьет. Кстати сказать, он меня с ним и свел. А теперь ответь мне, Станек, если бы не мой Ясно Вельможный папенька, смог бы я шить себе дорогие костюмы у дорого портного? Конечно, нет! Да и деньги на дорогу у меня появились благодаря ему. Родителям немного подкинул. Они-то у меня, как всегда, еле-еле концы с концами сводят. Как видишь, не забывает меня мой папочка.

Станислав не перебивал Михаила, но слушал его с откровенным неприятием, при этом нервно поглаживая свои усики… Когда его друг Михаил начинал напоминать ему, Станиславу Войцеховскому, о своем происхождении, о преследующей его семью нищете, его это унижало… Унижало, что он, особа, принадлежащая к родовитой знати, в приятельских отношениях с человеком из самых низших слоев общества…

Ну что ж…. ничего с этим не поделаешь… Как отвратно смирение для гордого, так и отвратен для богатого бедный… Настроение Станислава ухудшилось, и он снова словно взбесился…