Вадим Потапов - Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

Пришлось и с Финляндией этой задачей ограничиться. Претендовали на всю страну, а в итоге предъявили финнам скромные предвоенные требования: вы нам – территории возле Питера, а мы – свои территории, в два раза большей площади. Положительный, конечно, результат, границу от Ленинграда отодвинули на сотню километров, но в остальном – национальный позор. Тот же Черчилль заявил: мол, Финляндия " открыла всему миру слабость Красной Армии ". А уж Троцкий так просто прыгал на наших косточках: " Юбилейные парады на Красной площади – одно, война – совсем другое. Предполагавшаяся "военная прогулка" в Финляндию превратилась в беспощадную проверку всех сторон тоталитарного режима. Она обнаружила несостоятельность общего руководства и непригодность высшего командного состава, подобранного по признаку покорности, а не таланта и знания. Война обнаружила сверх того, крайнюю несогласованность разных сторон советского хозяйства, в частности жалкое состояние транспорта и разных видов военного снабжения, особенно продовольственного и вещевого. Кремль строил не без успеха танки и аэропланы, но пренебрег санитарной службой, рукавицами, зимней обувью. О живом человеке, который стоит за всеми машинами, бюрократия попросту забыла. " Лишь Гитлер промолчал, мы думали, что из вежливости, а оказалось….

Пришлось как-то изворачиваться перед "мировым общественным мнением". Сперва убрать Ворошилова с поста наркома (ему там и в самом деле не место), потом назначить на его пост "победителя" Тимошенко, а затем решать с Шапошниковым. В общем-то, товарищ Сталин перед ним извинился, не словами, конечно, действием – присвоил ему в мае сорокового маршальское звание. А в августе вызвал к себе и с полным уважением (ну сама любезность), произнес под конец встречи: мол, Ворошилова мы переместили, но " нарком и начальник Генштаба трудятся сообща и вместе руководят Вооруженными Силами. Относительно Финляндии вы оказались правы: обстоятельства сложились так, как предполагали вы. Но это знаем только мы… Нас не поймут, если мы при перемещении ограничимся одним народным комиссаром. Кроме того, мир должен был знать, что уроки конфликта с Финляндией полностью учтены. Это важно для того, чтобы произвести на наших врагов должное впечатление и охладить горячие головы империалистов. Официальная перестановка в руководстве как раз и преследует эту цель." И спросил: "А каково ваше мнение? ".

Риторический вопрос и очевидный ответ (для умного человека очевидный): " готов служить на любом посту " 34 34 об этом разговоре Шапошников рассказал Василевскому, а тот привел его в своих мемуарах. . Пост ему, конечно, сразу нашли, статус замнаркома сохранили, строил он почти год разные оборонительные сооружения да укрепрайоны – пора к настоящему делу возвращаться. Мерецков на посту начальника Генштаба не смотрелся (да и на воле не смотрится, потому и арестован вчера), а Жуков нужен в войсках. Собственно, только его и можно посылать на провальные участки, остальные либо не еще созрели, либо…»

В памяти Сталина всплыли лица его соратников по Гражданской, ближайших соратников – Буденного, Ворошилова, Кулика.... Счастливое лицо молодой жены сорокалетнего члена Совнаркома, направленного в восемнадцатом продовольственным комиссаром в Царицын, и заросшая щетиной недовольная физиономия ее мужа:

«Кругом бардак, предательство, глупость. А у него нет прав вмешиваться в действия военных, есть полномочия, пусть и "чрезвычайные", но – не в военных вопросах. Что ему – спокойно смотреть на всех этих " спящих " военных специалистов? " Сапожники ", – так он называл их в письмах Ленину, " посторонние люди", "могут только чертить чертежи и давать планы" .

" Смотреть на это равнодушно считаю себя не вправе", буду "смещать", "ломать" , " отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит " – резюмировал он свою позицию. И смещал, ломал, а также расстреливал, топил – не по одиночке, целыми баржами. Но сейчас не про баржи и даже не про восемнадцатый год – про январь девятнадцатого. Краснов тогда прорвал фронт (не мой фронт, соседний) и шел к неприкрытому городу, торжественно шел, победоносно, строил маршевые колонны возле Дубовки и собирался в парадном строю войти в Царицын. В сталинском салон-вагоне вызванные им военспецы говорили только об эвакуации, да оперативном отступлении – неучи. Никто даже не понял смысл его вопроса – " Сколько пушек в районе Дубовки ?" Ни тугодумный Кулик, начальник артиллерии, ни бывшие генералы с полковниками.... Даже когда он приказал собрать всю артиллерию с фронта (сто орудий набралось), сосредоточить ее в той самой Дубовке и " ударить артиллерией по этим глупым головам ", никто не оценил его замысла. Даже Думенко 35 35 ДУМЕНКО Борис Мокеевич (1888-1920), расстрелян (общепринятая версия – по инициативе Тухачевского и Троцкого) за " юдофобскую и антисоветскую политику " , дивизии которого он поручил " завершить разгром ", и тот в ночь накануне боя заболеть соизволил. Ничего, Буденный его дивизию возглавил и вполне прилично справился, завершил . Да и Кулик все обеспечил – опрокинул противника. Был бы замысел, был бы стратег во главе – исполнители найдутся.»

Сталин вспомнил доносы на Тухачевского – дескать, говорит маршал, что польская кампания проиграна из-за Сталина с Ворошиловым: «Мол, не выполнили они указания главкома (Каменева 36 36 КАМЕНЕВ Сергей Сергеевич (1881-1936), царский полковник, с 8 июля 1919 по апрель 1924 г. – главнокомандующий вооружёнными силами Республики. Скончался от сердечного приступа. Урна с прахом Каменева с воинскими почестями была захоронена в Кремлевской стене, где хранилась до 1939 г., когда он "посмертно" был обвинён в участии в " военно-фашистском заговоре ". , то бишь, а на самом деле – Троцкого), не послали на подмогу Буденного: дескать, если Рыдз-Смиглы 37 37 в 1920 г. – командующий стоящей возле Львова 3-й польской армии, в 1939 г. – верховный главнокомандующий Польши успел домчаться от Львова до Варшавы за десять дней, значит, и наша конница бы успела....

Это кем надо быть, чтобы сравнить марш-бросок по своей территории с наступательной операцией на территории чужой? Когда нужно обходить каждый населенный пунктик, каждую рощицу, все время посылать впереди себя разведку и ждать ее возвращения, тащить за собой здоровенный обоз… И как такой приказ дать именно Буденному: он, конечно, звезд с неба не хватает, но и дураком не является, ту самую Дубовку помнит в деталях (первый "генеральский" опыт, как забыть) и оказаться в роли Краснова совсем не хочет. Как и в роли Тухачевского.