Денис Кремнев - Солдатская доля. Роман о такой далекой, но такой близкой войне

Морпехи всё побоище просидели в подвале, – высовываться не имело смысла, да и снайпер был поблизости. Казах также наблюдал со своей позиции. Смотрел он пристально на знакомые ориентиры, где-то там таился враг. Хотя и было вполне вероятным, что он смог ускользнуть под пеленою дыма. Тулаев спрашивал себя, – отступил бы он в такой ситуации. Скорее, нет, не отступил бы, достал бы своего соперника и выиграл смертельный поединок!

«Думай, как враг», – непреложное правило снайпера.

Вновь морпехи вышли на знакомые позиции. Неразбериха боя изрядно поменяла ситуацию, воронок и укрытий появилось больше. Старшина теперь обошёл ещё глубже бетонное сочленение фундамента и стены, спрятавшись в воронке.

Тулаев во время боя успел поменять обойму в подставной винтовке, а к манекену приделать зеркальце. С помощью манипуляций манекеном зеркальце бликовало. Выстрел прозвучал будто вымученно, нехотя. Следом казах дёрнул за крючок подставной винтовки. Через прицел потом наблюдал за ориентирами, оценивал…

Старшина держал под прицелом уже знакомую щель, и полной неожиданностью для него стало появление аса метрах в семидесяти от злополучной норы. В два прыжка тот вскочил из воронки по направлению к подбитому танку. Рефлекс: палец-спусковой крючок сработал безукоризненно. Немец резко увернулся, упал, не добежав до укрытия.

Тулаев лишь «зацепил» крем оптики серый камуфляж, тут же сместил перекрестие и медленно согнул палец.

Кудрин отчётливо видел, как брякнулась в пыль винтовка, потом задёргались ноги, торчащие из-за строительной кучи.

– Есть, попали! Обходим! Он ранен! – зычно крикнул Кузьмич.

Бойцы вскинули автоматы и устремились к немцу. Обходили метров за тридцать…

Издали можно было заметить, как извивается тело в агонии, – пуля казаха задела позвоночник, причинив адскую боль.

Фриц лежал на боку, бородатым ртом хватая воздух и что-то шепча. Серые маленькие глазки никак не гармонировали с широкими скулами. На вид ему было далеко за тридцать.

Лёха подобрал винтовку. Гравированный приклад, многочисленные засечки были выполнены ювелирно. Оптический прицел поражал наличием целиков.

– Знатный винторез, – ухмыльнулся старшина. Бойцы с удивлением рассматривали винтовку. Немец закатил глаза под лоб, ноги яростно сучили, но будто какая-то сила ещё держала его на земле, причиняя страдания в отместку за всех жертв.

Кудрин тускло взглянул на агонию, медленно поднял автомат и длинной очередью прервал муки.

Уходили с наступлением сумерек. Казах оставил себе трофейное оружие, Емельян с Лёхой только и болтали о наваристых щах с походной кухни, а Кудрин лишь молча крутил свой грязный длинный ус.

Серая снежная пелена застилала всю округу, разыгравшаяся метель слепила бойцов, забивала снегом рот и ноздри. Чёрт его знает, как пробираться в такую погоду через линию фронта! Но команды не обсуждаются в разведке.

Белоснежное поле, днём казавшееся не таким широким, максимум километра в два- два с половиной, сейчас мерещилось необъятным. За полем был бугорок, на котором стояла рощица. Дальше рощицы уже раздвигал свои обширные объятия лес. Именно в эту лесную чащобу необходимо было и пробраться разведгруппе из семи человек под началом старшины Кудрина.

Не заплутать в поле и не потерять ориентацию бойцам помогала белесая луна, она тускло отсвечивала, прорываясь сквозь струящийся снежный поток. Благодаря ей держались нужного направления в сторону опушки. Маскхалаты, одетые прямо на полушубки, дубели на ветру. С собой каждому из семи бойцов приходилось нести в вещмешках килограмма по три, а радисту в довесок ещё и рацию. Молодой паренёк Вовка Старцев недавно окончил курсы радистов и был зачислен в группу Кудрина. На что Лёха отреагировал сразу же со свойственной ему бравадой:

– Вот как так! В другой взвод радиста-девку взяли, а к нам желторотика сунули…

Вовке только и осталось смотреть на громилу своими большими карими глазами, в которых явно читался страх сказать что-либо поперёк насмешки. Но Лёха тут же свёл в шутку:

– Не раскисай, карась. А хочешь с этой самой радисточкой познакомлю? Коллеги как-никак…

Молодой, чуть стесняясь, заулыбался.

Зорина, Злотникова и Кудрина после окружения немцев в Сталинграде перебросили вместе с дивизией под Ленинград. Ещё в городских боях они сплотили крепкий взвод полковой разведки и теперь пополнились людьми. Самих блокадников было мало. Больше года многострадальный город был измучен вражеским окружением. По пути на фронт бойцы воочию увидели весь кошмар блокады. Неубранные трупы, разбомбленные дома, голод, – все это острым ножом врезалось в душу каждого солдата, давая подпитку для ярости в новых атаках.

Группе была поставлена задача найти в заснеженных далях батарею дальнобойных орудий, наносивших городу огромный урон. Данные авиаразведки ничего не дали, потому пришлось в дело вступить пехоте. Несмотря на то, что друзей теперь перевели в пехоту, каждый из них наотрез отказался снимать тельняшки. Впрочем, полковое начальства, зная о лихости разведчиков, смотрело на это сквозь пальцы.

Ветер понемногу утихал, – такое впечатление сложилось у разведчиков, когда они перешли поле и укрылись в лесу. Сквозь валежник пробираться оказалось ещё сложнее, темп движения группы замедлился; Кудрин, идущий в голове, отстал в хвост и оттуда поддёргивал:

– А ну живее, живее, кому говорю!

У бодрого старшины сил вполне хватило бы на пятерых.

Блуждание по лесу продолжалось до рассвета, с его приходом разведчики вышли на опушку. Спереди было развёрнуто блестящее белое полотно, – озеро немалых размеров. На другом берегу озера чернело на фоне зимнего неба железное сооружение- железнодорожный мост. Путь взвода пролегал через него. На мосту в чёрной будке располагалось охранение, точное количество которого ещё предполагалось выяснить.

Весь следующий день бойцы провели в снегу. В целях безопасности не разжигали костров, не рыли ям, – никакого смысла не было разрывать снег, а потом ещё и долбить мёрзлую землю. Единственное, чем смогли себе помочь, – натаскали хвойных веток и на них улеглись.

К вечеру мороз окреп. Пальцы рук не слушались, пытались согревать их дыханием, но эффект длился максимум минут пятнадцать. Тяжелее всего приходилось дозору, в который пошли, как самые опытные, Емельян с Лёхой. Если на хвое лежать ещё было терпимо, то лицо приходилось периодически растирать. Причем не голыми руками, а настоящим спиртом. Запасливый Емельян как-то прихватил с собой в мешок в отдельной фляжке спирт, сейчас он очень пригодился.

– Внутря себя бы принять, – мечтательно произнёс Лёха, содрогаясь всем телом, но не стал этого делать. Пить спиртное на разведвыходе категорически воспрещалось, можно было загреметь и под трибунал, а Кудрин- мужик суровый и пьянства ни за что не потерпел бы при выполнении боевой задачи. Несмотря на прежние заслуги и личное отношение. Да и пьяному на морозе можно было заснуть и не проснуться вовсе.