Юрий Старобинец - Земная жизнь с пропиской в небе. Книга первая

С Ириной Андрей познакомился на 3 курсе училища. На летной практике в лагерях, с марта по октябрь, ближайшая деревня находилась в 15 км от полевого аэродрома. Там курсанты забывали, как девушки выглядят, а здесь вдруг попадали в гарнизонный Дом офицеров. На танцах собирается весь женский цвет города Балашова. Позади восторженность первых полетов на истребителе Л-29, впереди офицерская жизнь, полная приключений. А сколько трепетных рассказов о женщинах наслушаешься от опытных парней, особенно при срыве полетов, когда льют дожди и размокает грунтовая взлетная полоса. Андрей был

неопытен, школьная любовь и робкий поцелуй с одноклассницей остались где-то далеко, в училище он поступил в 16 лет и был самым молодым на курсе. Казарменный быт первых лет любви не способствовал, шла ломка домашней жизни под суровый быт службы. Андрей с гордостью отослал домой первую свою фотографию в курсантской форме, мать приехала на присягу с желанием немедленно забрать сына из училища и рассказала, что проплакала над фотографией всю ночь, не узнавая на ней своего сына, и думала то, что делает армия с детьми – очень жестоко.

На танцах к Андрею подошла милая девушка, протянула руку и просто пригласила на белый танец. В его глазах Ирина показалась красавицей, тонкий профиль лица, пронзительный взгляд, приталенное короткое платье. Дальше все завертелось в одном сплошном вихре: учеба, короткие самоволки, поцелуи в подъезде. Девушка держала его на дистанции целый год до последнего курса, пока, наконец, не привела к себе домой в шикарную квартиру с накрытым столом. Первый сексуальный опыт дался ему непросто. Андрей много слышал рассказов об «этом» и считал, что «дурное дело нехитрое», однако на практике он так волновался и торопился, что потерпел бы фиаско, если бы не спокойствие и опытность партнерши, которая исправила ситуацию. Он был счастлив. Утром Андрей еще лежал в постели в восторге и прострации, когда в комнату неожиданно вошел отец Иры, поздоровался и пригласил к завтраку. Женитьба не входила в планы Андрея, он считал, что сначала нужно окончить училище, получить назначение, устроиться на новом месте службы, а потом приехать за невестой. Однако отец Иры сразу все поставил на свое место, он был очень влиятельным человеком в училище и этом городе. Он мягко дал понять: или свадьба в ближайшее время, или отчисление из училища за аморальное поведение. Андрей поначалу отшутился, но когда начальник курса пригласил его в кабинет, вручил увольнительную на все выходные и предупредил, что назад пути нет, Андрей смирился с судьбой. Терять профессию из-за этого глупо, тем более, что примеры отчисления по этим причинам были, да и он искренне считал, что будет любить Ирину до конца своих лет.

Не сразу Андрей понял, как глупо он попался в расставленные для него сети. Сначала ему одному с курса дали увольнение на сутки в праздничные дни, потом появление на проходной Ирины, затем неожиданное возвращение ее родителей, которые должны были уехать на праздники в другой город, но опоздали на самолет в Саратове и вернулись. Позже ему сказали, что он у нее был не первый курсант, однако ее отцу понравился именно Андрей, говорили, что он очень хорошо разбирается в людях.

Распределение Андрей Старов получил в лучшую дивизию военно-транспортной авиации, предполагалось, что служить он будет в Витебске, однако дальше влияние отца Иры закончилось. Андрей специально попросился в самый захолустный полк этой дивизии, рассчитывая проиграть в бытовом отношении, но выиграть в летной практике и перспективе роста. В новом полку встретили молодую семейную пару прохладно. Жить было негде, в гарнизоне стоял страшный холод, с большим трудом через пару недель их подселили в комнату на три семьи с общей кухней. В двухэтажном доме послевоенной постройки, деревянные полы скрипели, пахло плесенью. О горячей воде не могло быть и речи, ее не было во всем гарнизоне, но это поначалу не испугало их с Ириной, ведь в постели с накинутой поверх одеяла шинелью было так хорошо. Полк летал на новых для Андрея самолетах. После ИЛ-14 и АН-24, четырехмоторный АН-12 казался верхом совершенства. Низкий тяжелый гул запущенных турбин приводил к ощущению власти и гордости за экипаж. Легкое движение рычагами управления двигателями, и 60-тонная машина, подчиняясь твоей воле, медленно ползла по бетонным рулежным дорожкам к старту. Взлетный режим перед стартом заставлял самолет дрожать от нетерпения, сдерживаясь лишь тормозами, гул двигателей заглушал команды экипажа: «Экипаж, взлетаем, РУД держать». Птица отпущена на свободу, слышен слабый скрип свободных тормозов, самолет начинает разбег, гул двигателей уходит назад, скорость нарастает сначала медленно, потом стремительно – 120, 150, 180, 210 диктует штурман показатели прибора, и вот самолет в воздухе. Далее последовательные команды по уборке шасси, закрылков и почти сразу начинается воспитательные и трудовые будни твоего инструктора: «Уменьши угол набора! Куда вертикальную скорость разогнал? Правый крен убери, от курса на 5 градусов отклонился. Не зевай, левый разворот, маленький крен, размазываешь. Ногу дай, горизонт, мать твою. 100м высоты проскочил, скорость убери». Чуть успокаиваешься от второго разворота к третьему, а дальше подготовка к посадке. Элемент настолько сложный, что инструктор сажает сам. «Ну? Понял что-нибудь, почувствовал?» Андрей молча кивал, хотя не почувствовал и не понял ничего, кроме твердых уверенных усилий на штурвале со стороны инструктора. Шесть полетов, девять часов летной смены, в голове все шумит, слегка покачивает. На следующий день разбор полетов, постановка задачи и контроль готовности, на котором обязательно будут ругать за подготовку к полетам, сначала командир эскадрильи, потом полковые.

– Лейтенанты Зазулин, Старов, к доске, одному – маршрут, режим и профиль полета наизусть с магнитными и условными курсами, координатами поворотных пунктов по РСБН, второму – нарисовать ориентиры на боевом пути.

– Справились, рабочие тетради, карты на проверку. Так, в рабочих тетрадях нет двух разделов, карты переделать, и не забывайте, к понедельнику, чтоб были готовы карты на Дальний восток по северу и югу…

Это так возмущало в душе, какой Дальний восток, тут летать еще не научился, но приказ не обсуждался, все выходные клеили карты, потом полмесяца рисовали приводные, курсы, аэродромы. Первый раз получилось неряшливо, зато через месяц, после вывозной программы, Старов в составе экипажа уже летел на аэродром «Смирных» на Сахалине с опытным командиром корабля. Эти карты пришлось дорабатывать в ночь накануне вылета, такова цена небрежности при первоначальной подготовке. Капитан Зайцев Нефед Иванович недолюбливал Старова, выскочка недоученная, думал он про себя, а после объявления нового боевого расчета и перестроения Андрей занял место в строю за Зайцевым, что стало для капитана полной неожиданностью. Он поругался с комэска, зачем дали ему этого молодого, что он согласен на любого, только не Старова. Командир эскадрильи, подполковник Киселев, спокойно медленно растолковал капитану, что боевой расчет никто менять не будет, схитрил, что командир полка лично просил пристроить молодых к опытным командирам, назвав фамилию Зайцева, и пообещал, что из этого лейтенанта тот сделает пилота, который останется у него надолго.