Александр Чиненков - Христоверы

– А пришёл я познать смысл веры вашей, который, как ни стараюсь, никак понять не могу, – сразу перешёл к делу иерей. – Я много всякой всячины слышал о вас и учениях ваших. И в беседе с тобой хочу увидеть черту, отделяющую правду от кривды.

Выслушав гостя, Андрон натянуто улыбнулся.

– Ответ мой таков будет, – медленно заговорил он. – Напраслину на нас возводят, батюшка, как есть говорю. Мы не порываем связи с православием и в церковь исправно ходим. Охотно чтим все догмы и традиции православные. Ну а кто, выходя из церкви, на радения к нам идёт, так мы завсегда пожалуйста. Милости просим всех и каждого. У нас не принято гнать взашей тех, кто душой и сердцем к нам тянется.

– Тогда что вы проповедуете в стенах ваших, отличное от проповедей в храме православном? – поинтересовался иерей, глядя в прищуренные глаза старца. – Чем морочите прихожанам головы, что они на радения ваши гуртом идут?

– Мы проповедуем аскетизм и безбрачие, – усмехнулся Андрон, отвечая. – И заповеди наши просты в разумении: хмельного не пейте, плотского греха не творите, не женитесь, а кто женат, как с сестрой, с женой живите; не женимые не женитесь, женимые разженитесь.

– Действительно всё просто, – вздохнул иерей. – А про свальные грехи почему же умалчиваешь? Про оргии развратные почему не говоришь?

Выслушав его, старец выпрямился, будто готовясь к рукопашной схватке, расправил плечи и с блуждающей улыбкой ответил:

– Наговор и напраслина, эдак я называю все худое, что про нас болтают. Злые языки не отрежешь и лживые рты ничем не заткнёшь.

– А голоссалии и пляски греховные вы тоже молитвой называете? – наседал иерей. – И Христа назначаете сами? Это же ересь и страшный грех.

– И «то» тебе, и «сё» не нравится, батюшка, – вздохнул Андрон. – А люди-то к нам на радения, как ты сказал, гуртом бегут. Скучают они на проповедях ваших и, стало быть, в вероучениях сомневаются. А чего пляшем мы на радениях наших, да чтоб радость в души прихожан вселить. Ты Библию почитай, батюшка. Надобно молиться по старинке, как молился царь Давид для спасения душ. А, молясь, он скакал из всей силы перед Господом!

– Это всё от лукавого, – поморщился иерей. – И от секты вашей всё больше бесовщиной попахивает. Нет от вас пользы для людей, нету!

Андрон с откровенностью искреннего убеждения покачал головой.

– Не понимаем мы друг друга, батюшка, чую, что и не поймём, – высказался он, вздыхая. – Какая польза людям про Бога знать и святых, которых он не видит и помощи от них не получает. Люди не познают Бога, не видя Его живым. А вот мы открываем им Бога живого, и они нам благодарны за то.

– Да это же грех великий Господом представляться? – возмутился иерей. – Ты что, не боишься гореть в аду, безумец?

– Ад не для нас, не такие мы! – улыбнулся довольно старец. – Для нас на горе Арарат уготовлены райские пущи. А вот вы, попы, только и думаете, как бы что содрать с живого и с мёртвого. А в Евангелии прямо сказано: что даром получаем, то даром давайте, и ищущему у тебя рубаху отдай и кафтан ему.

Мария Крапивина притаилась в сенях у слегка приоткрытой двери. С замирающим сердцем она внимательно слушала, о чём говорили старец и его гость. В это время с улицы в сени вошла Евдокия. Мария резко обернулась и приложила к губам палец:

– Тс-с-с…

– Эй, ты чего? – удивилась Евдокия.

– Там к старцу батюшка пришёл, – прошептала Мария и снова прикоснулась ухом двери.

– Батюшка? А зачем он здесь? – насторожилась Евдокия.

– Кабы знать, – пожимая плечами, прошептала сестра. – Сидят вон битый час за столом и лясы точат.

– Да? А о чём? – тоже перешла на шёпот Евдокия.

– О Боге и ещё о чём-то, – выпалила Мария. – Я не понимаю, о чём.

– Тогда отойди, дай я послушаю? – предложила Евдокия.

– Что про тебя, думаешь, калякают? – недовольно буркнула, отходя в сторону, Мария.

– Откуда мне знать? – прошептала Евдокия. – Хочу услышать, для чего это батюшка к Андрону пожаловал. Ведь нет промеж них ничего общего.

– Значит, есть, – нахмурилась озабоченно Мария. – Жалко, что они будто не говорят, а перешёптываются. А я…

– Тс-с-с, не мешай слушать, – приложив к губам палец, остановила её сестра.

– Вы вот ночами радения свои бесовские проводите, а это значит только одно, что не всё у вас чисто и ладно, – продолжая разговор, сказал иерей. – Ночами праведники дома спят, а те, кто Сатану почитает, в самый раз свои чёрные мессы справляет.

Андрон вопросительно взглянул на него, не понимая, к чему тот клонит.

– Почему вы радеете в поздний час? – продолжал задавать вопросы иерей. – Ночами все помыслы и проповеди от лукавого, не от Бога.

– И вы, случается, проводите по ночам свои богослужения, – осклабился старец. – И мы не все радения ночами проводим. В большинстве своём вечерами. Да и вечерние молитвы вы в храме тоже исправно чтите. Пасха, Рождество, крещение… Тебе ещё назвать несколько обрядов, которые вы ночами проводите?

Иерей удивился, но быстро взял себя в руки.

– Те обряды, которые мы ночами проводим, не от лукавого, а по воле божьей, – уводя глаза в сторону, сказал он.

– Ну вот, оказывается, и вы, попы, выдумщики и пройдохи, – усмехнулся Андрон. – То Бога небесного выдумали, то обряды ночные божьей волей обрекли. Но ведь православную церковь основали не попы, а апостолы. Апостолы посеяли, а попы плоды пожинают. И ничего супротив этого не поделаешь, так ведь, батюшка?

Иерей промолчал, почувствовав, что победителем из спора с этим умным стариком ему не выйти.

– А чего это ты глаза прячешь, батюшка? – заинтересовался Андрон. – Может, самовар поставим и чайку попьём?

Иерей поморщился. Он пришёл говорить с тёмным безграмотным человеком, а натолкнулся на изворотливого ловкача, который сейчас, ради забавы, словно издевался над ним.

– Пожалуй, мне пора, – вздохнул иерей, поднимаясь. – Я же только на минутку заглянул, а проговорил уйму времени.

– А что, заходи, ежели заскучаешь среди икон своих, батюшка, – не стал его удерживать Андрон. – Кто-то когда-то говорил, что из споров рождается истина. А истина – путеводная звезда горемычному народу нашему.

Евдокия и Мария Крапивины отпрянули от двери прежде, чем выходивший из избы батюшка открыл её. Сёстры спешно сбежали по ступенькам крыльца, остановились под окнами дома и сделали вид, что беседуют друг с другом.

Иерей Георгий в сопровождении Андрона вышел из дома и, проходя мимо сестёр, внимательно осмотрел их обеих. Евдокия смутилась под его взглядом и отвернулась, а Мария, напротив, преобразилась и раскраснелась.

Иерей вышел со двора, уселся в сани и уехал. Андрон проводил его долгим взглядом.

– Ступай за мной, голубка, – сказал он Евдокии. – Побеседовать с тобой надо.