Сергей Басов - Бетховен

– Он дурак? -наивно спросил Людвиг.

В глазах матери улыбка.

– Что-то в этом роде. Иди поиграй, а я займусь Каспаром.

Вот это дело. Людвиг мгновенно забывает горести. Через мгновение он уже висит на шее двенадцатилетней Цецилии. Та старается сбросить сорванца с себя, но это непросто, Людвиг мертвой хваткой вцепился в шею девчонки. Та верещит, но не сдается. Людвиг даже ухитряется одной рукой держать деревянный меч. Им он разит великанов и колдунов. На

какое-то мгновение Магдалена забывает о печалях, все так просто, радостно, прохладный весенний ветерок нежно обдувает ее волосы, холодит горячие щеки, дышится легко и

свободно. Пусть играет хоть несколько минут. В его жизни будет много горя, пусть хоть детство будет безоблачно.

Уже к вечеру начинается урок.

– Вот это гамма… простая гамма, -назидательно произносит Тобиас, но Иоганн прерывает его.

– Это все он уже знает. Читает по нотам долго, но верно. Давай…

Отец ставит перед Людвигом давно знакомую мелодию, которую он знает и которую

он может проиграть наизусть, но, памятуя о подзатыльниках, делает» умное» лицо и, вперив взгляд в ноты, проигрывает эту дурацкую мелодию.

– Да… -задумчиво изрекает Тобиас._Расстановка пальцев никуда не годится, темп…

Он кривит губы, поглядывая на Иоганна.

Отец на этот раз на стороне сына.

– Мелочи, при сноровке и опыте это придет. Скажи-у него есть талант!

– Безусловно. Старых мастеров ему не показываешь?

– Нет, фуги и прочая заумь ему пока не по плечу. Пусть приучается к дисциплине.

Людвиг доволен. Хорошо, если таким будет каждый урок.

4

Людвиг уже довольно взрослый и уже прекрасно понимает разницу в сословиях. Есть простые люди: пекари, кузнецы, крестьяне. Есть люди повыше: таких называют «господа».

Господин капельмейстер, госпожа советница, господин бургомистр. Таким людям на улице надо кланяться не очень глубоко, но с почтением. С священником можно раскланяться особо почтительно и называть его следует: «господин кюре» или даже «ваше преосвященство».

Вот кто они-музыканты? Людвиг уже слышал простое и краткое слово-«челядь» Челядь это повара, лакеи, и они, музыканты. Кто-то им кланяется, кто-то проходит и одаривает лишь кивком головы, кто-то вообще не замечает их существования. Вот сейчас Людвиг стоит посреди улицы и смотрит снизу вверх на приятного чистенького старика в приглаженном парике, приятном сереньком кафтане из-под которого выглядывает белоснежный воротник и

тростью с большой папкой под мышкой. Старичок первым снимает при виде Людвига шляпу и кланяется. Чудо! Как поступить Людвигу? Но старичок улыбается и первым заводит разговор. Он словно читает мысли Людвига.

– Ты Людвиг ван Бетховен-младший, внук Людвига- старшего?

– Да.

А я органист ван Эден, друг твоего дедушки, называй меня просто-господин ван Эден.

У старика приятная улыбка и Людвиг просто не может не улыбнуться в ответ.. Он слегка, но

уважительно кланяется.

– Слышал о тебе. Вчера наш бургомистр господин Видек проходил мимо вашего дома и видел

тебя плачущим. Тебя обижают?

Как сказать. Лучше промолчать.

– Может такой господин ошибся? -отвечает Людвиг.

Теперь улыбается ван Эден.

– Ладно. Хочешь пройтись со мной?

Людвиг согласно кивает. Они идут вместе, по пути приветствуя знакомых. Ну, прямо, как с дедушкой. И рука у этого старика точь в точь, как у дедушки-большая, теплая, ласковая. С

ним на удивление спокойно и легко. Людвигу даже и в голову не приходит спросить старичка: «Куда мы идем?». Только когда они подходят к церкви св Ремигия Людвиг говорит:

– Меня здесь крестили.

– Я знаю. Тогда я играл на органе. Может, зайдем?

Людвиг согласно кивает. В церкви прохладно и почти нет людей. На дальней скамье, поближе к окну, пожилая семейная пара тихо ведет свой разговор. Ван Эден что-то тихо шепчет на ухо священнику, тот согласно кивает и смотрит в сторону Людвига. Эден за руку ведет Людвига за собой по узкой темной лесенке куда-то наверх. Там, в самом углу, комната и большой инструмент с огромными клавишами. Людвиг уже знает-это орган. Именно он звучит каждый день, каждый праздник и Рождество. Орган играл, когда все прощались с его дедушкой и старый господин сказал, что и при его рождении. Глаза Людвига блеснули, старик снова угадал его мысли.

– Хочешь?

Конечно Людвиг кивнул. Подойдя к инструменту, он к удивлению своему понял, что подбородком достает до клавиш.

– Не беда, -произнес ван Эден. Сев на скамью, Людвига усадил к себе на колени.

– Вот так…

Людвиг еще раз взглянул на старика.

– Можно… можно…

Осторожно, с трепетом и сердцебиением Людвиг нажал сразу несколько клавиш. Инструмент

изрек невообразимый шум и скрежет-ничего похожего на музыку. Людвиг отдернул руку.

Все с той же улыбкой ван Эден сказал:

– Для первого раза-достаточно. Хочешь, попробую я?

Людвиг кивнул. Одной рукой органист пробежал по клавишам, инструмент запел. Мелодия

очень похожа на те, что уже слышал Людвиг несколько месяцев назад, когда был на репетиции отца. Тогда что-то подобное играл квартет музыкантов среди которых был и его отец.

Сейчас Людвиг уже довольно опытен, чтобы различать где квартет, где трио, где дуэт. Его

отец несколько раз играл с тремя друзьями перед важными господами.

– Кто это? -спрашивает ван Эден.

– Монсиньи, -отвечает первую известную фамилию Людвиг.

Снова старик улыбается.

– Нет, это Бах. Филипп Эммануил Бах. Соната.

Какая красивая фамилия. Людвиг никогда не слышал о нем. Органист ставит Людвига на пол перед собой.

– Тебя, я слышал, уже учат музыке.

– Да, отец и Пфайфер.

При имени Пфайфера органист впервые морщится и вздыхает.

– Отец… да… это хорошо…

– Я играю с листа, -хвалится Людвиг и добавляет:-Мне скоро шесть.

– Ты и считать умеешь.

– Папа говорит, что без счета музыканту нельзя.

– Это он прав. Пойдем…

Они спускаются вниз. Уже у порога церкви ван Эден говорит:

– Если хочешь-приходи. Я тут каждый день с утра до вечера. Где найти ты уже знаешь.

Дома Людвига ждал еще один сюрприз. Рядом с отцом и матерью высокий молодой человек, очень похожий на его мать. Тот же светлый открытый лоб, тот же нос с маленькой горбинкой и та же улыбка-мягкая, ласковая. Отец первым представляет друга.

– Франц Ровантини, скрипач.

Франц наклоняется к Людвигу.

– А мы немного родственники с твоей мамой, а значит и с тобой.

Наверное нужно поклонится, но Людвиг уже достаточно взрослый и просто подает ему руку.

– Вот и познакомились. Ты ведь не умеешь играть на скрипке? Знаю-не умеешь. Вот этим и

займемся.

Про себя Людвиг думает: «Если он такой же учитель, как и этот Пфайфер, то лучше сразу утопиться в Рейне и не мучится». Но дядя Франц не таков. После часа занятий Людвигу совсем не хочется выпускать из рук скрипку. Вероятно у всех родственников матери такой легкий спокойный характер и просто талант к обучению. С этим долговязым приветливым