Кэтрин Уэбб - Потаенные места

– Ах да, конечно.

Ирен не забыла о высоком росте этого человека и его бычьих плечах, почти закрывающих небо, но не могла вспомнить лица. У нее в памяти осталось басовитое рычание его голоса, но не то, что он говорил. Попав в Уилтшир, она обнаружила, что диалект местных жителей ей почти непонятен, и в первые несколько недель после свадьбы чувствовала себя в деревне чужой. К тому же она боялась встретиться с теми знакомыми Алистера, которым он ее представил, так как сразу забыла их имена.

– А верхний участок – это поле на холме, которое спускается по склону в сторону Биддстона. Там сейчас находятся наши овцы. Хорошее пастбище, каменистое, как и все в здешних краях, но с отличным дренажем.

– Нэнси здесь, похоже, незаменима, да?

– Полагаю, что так. Во всяком случае, она занимается нашим хозяйством очень усердно. Ферма и Слотерфорд – это ее жизнь.

– Ферма, Слотерфорд и ты.

– Да, полагаю, что так. Особенно после того, как умер отец.

– Должно быть, в свое время у нее водились женихи? Я видела ее портрет в ранней молодости. Она была очень красивой.

Портрет висел в кабинете, напротив портрета родителей Алистера – брата и невестки Нэнси. Были и ранние фотографии, размытые и выцветшие, на которых была запечатлена Нэнси с высоко уложенными волосами, длинными и темными, с острыми скулами и безупречной кожей. Глаза ее казались холодными и злыми.

– Были. Но тот, который ей очень нравился, сбежал, и, кажется, на этом вопрос с замужеством был для тети Нэнси закрыт. Это произошло, конечно, еще до моего рождения, и она вся ощетинивается, когда я начинаю расспрашивать.

– Ты меня удивил.

– А не сходить ли нам вместе на фабрику? Тогда я смог бы тебе показать, чем занят весь день.

– Мне постоянно давали понять, что большинство мужчин не хотят, чтобы их жены знали, чем они занимаются весь день, – возразила Ирен.

– Ну, я не такой, как большинство мужчин, а ты не такая, как большинство жен. Теперь это твой дом, так же как он был домом для многих поколений моей семьи. Мое самое заветное желание состоит в том, чтобы ты узнала и полюбила его, как я, и была тут счастлива. Я знаю, тебе потребуется немного времени, чтобы приспособиться, но ты увидишь… Ты здесь проживешь хорошую жизнь.

Он сжал ее руку в своей, и Ирен поняла, как сильно ему хочется, чтобы так оно и было. Она почувствовала себя беспомощным инвалидом, которого приходится учить «приноравливаться» к окружающему миру.

– Хорошо. Я пойду с тобой на фабрику после обеда.

Ирен, конечно, не знала, чего ожидать от фабрики, но не могла и предположить, что та окажется таким большим и сложным производством. Это так не вязалось с остальной частью деревни, спокойной и буколической. С первого взгляда казалось, что в этих краях труд может быть только ручным. Вместо этого здесь все приводилось в действие паром и электричеством, и все это произвело на Ирен ошеломляющее впечатление. Когда Алистер вел ее от здания к зданию, она ловила на себе любопытные взгляды рабочих, но едва они встречались глазами, все тут же возвращались к работе и выполняли ее с преувеличенным усердием, как будто она являлась каким-то высокопоставленным гостем. Возможно, так оно и было. Ее познакомили с приказчиком, Джорджем Тернером, и с его заместителем, мастером производства. Алистер рассказал ей о процессе изготовления бумаги, когда они вошли в огромный машинный зал, – о том, как макулатуру и старые тряпки размалывают, превращая в мягкую массу, а затем перекачивают насосами на бумагоделательную машину Фурдринье. Этот монстр имел почти сто футов в длину и шесть в ширину. Целлюлоза – так называлась мягкая масса – поступала на сетку, где из нее удалялась вода, затем попадала на войлочную ленту, движущуюся с постоянной скоростью, после чего проходила через ряд огромных, нагретых паром цилиндров, чтобы окончательно высохнуть. Под конец она оказывалась смотанной в огромный рулон готовой бумаги. Ирен часто кивала, чувствуя, как из-за жары блузка на ней становится влажной от пота.

Свет вливался в машинный зал через высокие окна с железными рамами. Пол в нем был мокрым, воздух наполнен шумом, а стены и все остальные поверхности покрывали брызги бумажной массы. Ирен была счастлива, когда они наконец направились в небольшие помещения, где бумагу разрезали и упаковывали, а потом на склад, где женщины, бросавшие на нее пристальные взгляды, зашивали продукцию в мешки и наклеивали этикетки. С потолков свисали простые металлические светильники, а на стенах висели большие табельные часы, пробивающие на карточках время, когда работники начинают смену и заканчивают ее. Это напомнило Ирен о часах на вокзале Кингс-Кросс [30] Кингс-Кросс – железнодорожный вокзал в Кэмдене, в северо-восточной части Лондона. и одном из худших дней ее жизни, с которого прошло всего несколько месяцев. Она изо всех сил пыталась слушать и улыбаться. Алистер взял ее руку и сжал.

– Пойдем на улицу, дорогая, – сказал он. – Тебе сейчас не помешает глоток свежего воздуха.

– Да, – призналась Ирен. – Спасибо, что ты мне все объяснил.

– Ну и что ты об этом думаешь? – спросил он, когда они вернулись на залитый солнцем двор и медленно пошли к старому фермерскому дому, в котором размещалась фабричная контора.

– Очень впечатляет. Фабрика… гораздо больше, чем я думала. – Алистер выглядел недовольным этим ответом, поэтому Ирен поспешила добавить еще несколько слов: – Столько машин, такой шум и… пар. По всему видно, это тяжелая работа, для настоящих мужчин. И должно быть, опасная. Я имею в виду, со всем этим нужно управляться очень осторожно.

– На самом деле у мистера Тернера машины работают так же хорошо, как и у самого Фурдринье, как правило. Он незаменим, здесь уже много лет, как и большинство тех, кто находится под его началом. Что же касается опасности, она вовсе не так велика, как ты думаешь. Был лишь один серьезный несчастный случай, еще до моего рождения, но с тех пор прошло много лет.

– И что случилось?

– Это произошло на тряпичной фабрике. Жители деревни привыкли печь яблоки и картошку в углях под котлом. По чистой случайности несколько человек как раз вытаскивали их из-под котла, когда тот взорвался. Такие несчастья очень редки, работник, который присматривал за котлом, был немедленно уволен за то, что не заменил неисправный клапан.

– И много людей пострадало?

– Погибло трое, в том числе маленький мальчик, ему было всего десять лет. По рассказам, его отбросило взрывом на другой берег реки. Страшная трагедия. Могу тебя заверить, что я очень серьезно отношусь к безопасности своих рабочих.

– Как ужасно, – отозвалась Ирен.

– Да, но, кроме этого несчастного случая – и еще одного ограбления, также много лет назад, когда парня из конторы ударили по голове, – у нас больше не было никаких проблем. Ну, что мне еще тебе показать?