Александр Идоленков - Из ада в вечность

– Взвод имеет круговой обзор и находится в компактном положении.

– Скученность в одном месте всего личного состава взвода может привести к его уничтожению от миномётного поражения. Нужно обращать особое внимание на возможное место нападения противника и всегда в противовес этому искать более выгодную позицию, чтобы обороняться с наименьшими потерями и обязательно одержать над ним победу. Всегда необходимо просчитать все варианты исхода сражения с врагом и в случае поражения иметь запасные пути отступления. А у вас всё плохо. Лучшие результаты у командира второго взвода младшего лейтенанта Гурзы. Я советую вам разобрать его позицию и запомнить на будущее, как строить оборону.

Делая мне эти замечания, он внимательно всматривался в окружающий ландшафт и сразу же предложил свой вариант, зная заранее, что возражений не будет, хотя, возможно, и ждал их. Я же был уязвлён, но урок принял на заметку, правда, в будущем я понял, что числюсь у командира как слабый командир взвода.

Место для расположения взвода, учитывая замечания ротного командира, определено, я сделал распоряжения относительно каждого расчёта, и работа по рытью окопов закипела. Уставшие, после длительного, весьма утомительного перехода, солдаты рыли твёрдую землю, как я заметил, без особого энтузиазма, заранее зная, что работа эта ненужная и завтра утром будет оставлена.

Натруженное за полный утомительный день багровое солнце неспешно погружалось в мягкий, словно постель, слегка розовато-сиреневый горизонт. К этому моменту окопы были откопаны в полный человеческий рост.

Изнеможённые красноармейцы, наскоро закусив на ужин сухим пайком и запив нагретой водой из фляжек, по команде выстроились на вечернюю поверку. Я по списку проверил наличие своих бойцов и доложил командиру положение дел во взводе. Несмотря ни на что, дисциплина важнейшая часть жизни в армии. Не будет дисциплины – наступит анархия. Вместо армии, будет неконтролируемая толпа граждан, которая неспособна выполнить боевые задачи.

Мои ребята, с которыми я прожил несколько дней вместе, узнал их, сдружился, перенёс столько невзгод и радостей, стали мне родными и близкими людьми. Вид их уставших тел, разбросанных во сне в различных позах: кто на дне окопа, кто примостился спиной к бугорку или стенке отвала, а то и просто лёг на мягкую, выброшенную из окопа землю – вызывал во мне неподдельную жалость и сострадание. Я не стал искать причины моей чувственности. Они были явно на виду – мне самому не хватало заботы, материнского тепла и ласки. В этой вынужденной оторванности, в этих мучительных, жёстких и непривычных условиях, по причине нападения фашизма на нашу Родину, рождались чувства сплочённости и родства душ.

Ненависть к врагу незримо наполняла всю мою сущность. Она проникла во все клетки организма и присутствовала в них постоянно, невзирая на наши дела. Эта ненависть, из-за которой нам приходится находиться здесь, испытывать эти неудобства и ожидать худшего, возможно и гибели, постоянно поддерживала боевой дух и твёрдую убеждённость. Все мы были настроены негативно ко всему этому, но понимание того, что без этого не одолеть это зло, вынуждало нас мириться с данными невзгодами и лишениями. Враг, породивший это коварство, уже сейчас, в моём сознании, был приговорён к уничтожению без всяких снисхождений и жалости.

Ночи на юге обычно душные и томные, природа сегодня смилостивилась и явила собой прохладную, благоприятную среду для отдыха утомлённым воинам, и будто нарочно одарила нас возможностью восстановить утраченные силы и напомнить о прелести земного бытия перед суровыми опасностями, с которыми нам предстоит встретиться уже в ближайшие дни.

За ночь небо очистилось от спасительных туч. Взошедшее солнце сразу же включилось в исправление оплошности, допущенной матушкой-землёй по смягчению жары, и одарило нас своим ласкающим нежным теплом, которое незаметно стало перерастать в невыносимую духоту.

Рядом с нашим потешным укрепрайоном раскинулась обширная арбузная бахча. Урожай был убран, но кое-где средь усохших арбузных плетей виднелись маленькие, величиной с кулак, арбузята. Многие из них уже переспели, но мякоть была красной и сладкой, они были вполне пригодны в пищу, тем более многие парни батальона были родом из северных территорий России – они вообще видели эту ягоду впервые, и она для них была в диковинку.

Как-то само собой вышло, а может быть, и специально, но солдаты беспрепятственно разошлись по обширному полю в поисках арбузов. Хватило всем – наелись вдоволь. Некоторые запасливые, хозяйственные ребята, глядя друг на друга, не считаясь с тяжестью поклажи, наложили в свои вещмешки по самую завязку этих арбузят, выбирая крупнее, в качестве воды и еды в дорогу.

Ровно в восемь часов батальон построили, сделали перекличку и маршем двинулись дальше по направлению Камышина, который через некоторое время предстал перед нами во всём своём зелёном убранстве, как нарисованный на картинке.

Я иду и думаю, почему командование батальона, рискуя своей репутацией и положением, позволило так расточительно транжирить драгоценное время. Может, это хорошо продуманная умная тактика морального и тактического соображения? Во-первых, это было время положенного завтрака, а в последующем в случае обнаружения противником такой крупной боевой единицы произошло бы боевое крещение с наименьшими потерями, так как укрытия могли способствовать этому. С другой стороны, командиры знают, куда идут эти молодые ребята, и не дай им этих минут радости, они могли бы потерять больше. И может быть, ряд других очень важных критериев, которых я, по своей молодости и наивности, ещё не знаю, повлияли на их решение. Но этот поступок был очередным наглядным уроком мне, будущему командиру. Мне приятно осознавать, идя впереди всех, что командир батальона старший лейтенант Охлопков решил эту проблему таким гуманным и просто человеческим образом.

Становилось жарко. Вода давно закончилась, в горле пересохло, шагать становится всё труднее. Вот здесь, кстати, нас и выручили арбузы.

Очень короткий хобот – дуга пулемёта – мешает движению, приходится тащить пулемёт в полусогнутом состоянии, делая короткие шаги. Тело быстро устаёт, колёса станка постоянно наезжают на ноги, бойцы, ругаясь, спотыкаются. Создаётся сутолока, отражающаяся на скорости движения колонны. На привале я приказал удлинить хобот, привязав два куска дерева достаточной длины, чтобы свободно тащить пулемёт. Это маленькое новшество заметно улучшило положение, ситуация была ликвидирована таким простым решением, и ускорило продвижение. Мой опыт быстро передался всем взводам батальона. Никто меня даже и не вспомнил, что сильно задело моё неокрепшее самолюбие. Только командир роты лейтенант Топчиев поблагодарил меня от имени солдат и сообщил: