Закир Ярани - Князь. Повесть

– Возьмите себе одну заднюю ногу, – разрешил им Тлизанд.

Наконец, косуля была приготовлена, Тлизанд и дворяне сели обедать на расстеленные по траве кошмы возле главного костра, а люди и Ужи с Псекабзом – у другого костра на дальней стороне поляны. Как ни любил Тлизанд своих мальчиков, рабам неприлично было есть рядом с князем и его служителями – дворянами. Но князь тешил себя мыслью, что когда дети, если позволит Аллах, станут его воинами, их не стыдно будет посадить возле себя на трапезе, потому что тогда они тоже будут считаться благородными людьми.

Тлизанд первым взял горячий кусок только что зажаренного с луком шашлыка, посыпал его чесночной солью и сказал:

– АльхамдулиЛлах! Велик Аллах, Который послал нам удачу сегодня на охоте, и Милостив! БисмиЛлахир-Рахманир-Рахим! – и приступил к еде.

– БисмиЛлахир-Рахманир-Рахим!

– БисмиЛлахир-Рахманир-Рахим!.. – дворяне тоже принялись за еду, вознаграждая себя за проведенные в засаде в холодном лесу часы.

Некоторое время проголодавшиеся охотники ели молча. Мартовский лес шумел и поскрипывал на небольшом ветру, дыша свежим запахом начинающейся весны. Солнце, уже прошедшее зенит, ласково светило в чистом голубом небе. И можно было не кутаться от холода в теплую бурку. Из леса доносилось чириканье первых весенних птиц, а над пышными, хотя еще не одевшимися листвой, кронами дубов и грабов то и дело взлетали и парили кругами темно-рыжие коршуны.

– Все-таки косуля – это не очень ценная добыча, – проговорил один из четырех старших дворян Едыдж Коджемаф. – Не обижайся, мой князь, это я говорю не о том, что ты плохой охотник, а что сегодня лес не богат добычей.

– Если ты попробуешь посчитать милость Аллаха, Едыдж, – сказал Тлизанд, – ты ее не сочтешь. Так что лучше благодари Аллаха за то, что Он дал тебе глаза, руки, ноги, да еще и позволил родиться в знатной семье.

– Да, ты прав, князь! – согласился Едыдж и, подняв руки ладонями вверх, стал читать слова благодарности Аллаху.

– Уже год в твоем владении, мой князь, нет ни одного лесного быка, – заметил другой старший дворянин Батыр Дзане.

– Лесных быков у нас становится все меньше, – кивнул Тлизанд и, улыбнувшись, добавил, – они медленно плодятся, а всякому дворянину хочется показать свою удаль и добыть быка. Поэтому они уходят в горы к абадзехам, где дворян не так много.

Сидевшие у костра засмеялись.

– Тогда, может быть, пока воздержимся от травли лесных быков? – предложил третий старший дворянин Тыгуж Тхатлико.

– Нам придется воздержаться от нее, потому что быков в лесу князя просто уже нет, – сказал Батыр Дзане.

– Я помню, как Джабгу наповал поражал лесного быка одной стрелой, – произнес Едыдж, – поистине, надо иметь зоркий глаз, чтобы издалека попасть стрелой быку в шею.

– Джабгу, похоже, остается до конца верным Карбечу, – сказал Батыр, – давно мы их не видели на охоте.

– Мой князь, – обратился к Тлизанду четвертый старший дворянин Псечеф Пцелифыж, – твое мнение, конечно, для нас закон, но мне кажется, что Карбеч своим отсутствием на охоте проявляет неуважение к тебе и к нам. Если бы это было в первый раз… Я думаю, мой князь, что ты должен поговорить с ним.

– Он выполняет повинности, которые положены по обычаю, – сказал Тлизанд, – Я не могу силой принудить такого человека как Карбеч к участию в охоте.

– Просто завтра он откажется служить тебе, – сказал Едыдж, – Ведь службу должна скреплять еще и дружба. Заметь: Карбеч негодует от того, что ваш род принял, как он считает, ногайскую веру. Если начнется война с натухайцами, разве он пойдет против таких же, как он? Он бросит нас, мой князь.

– Что же ты мне предлагаешь? – спросил Тлизанд, запивая косулятину айраном из походной кринки. – Я не имею права принудить его к принятию религии Аллаха. И изгнать его от себя тоже не могу, потому что в своей службе он верен мне. Кроме того, ты знаешь, что мой брат находится с ним и поддерживает его.

– Через некоторое время, – сказал Едыдж, – это приведет к тому, что ваш княжеский род разделится. Карбеч и его дворяне провозгласят князем над собой твоего брата и заберут себе твои земли, которые твои предки дали им для службы.

– Уже давно враждует между собой весь адыгский народ, – заметил Тлизанд, – Мусульмане враждуют с гяурами, гяуры враждуют между собой. В моих владениях пусть слабо, но держится мир. Разве я не должен его сохранять?

– Братья, – сказал Тыгуж, – я считаю, что наш князь совершенно прав. Помните, как учил Абдулькарим-мулла: всякая спешка от шайтана.

– Это пророк Мухаммад, саляЛлаху алейхи вас-салям (Благословение Аллаха над ним и мир) , – при этих словах Батыра Дзане все их повторили, отдавая дань почтения последнему пророку Аллаха, – говорил.

– Верно, – кивнул Тыгуж, – А кто был более мудр, чем наш Пророк? Ведь если наш князь отберет землю у Карбеча, в то время как тот ему служит так, как требует обычай, все соседи обвинят нашего князя в несправедливости. Будут говорить, что Тлизанд принуждает высших дворян принимать ислам, который для них – религия ногайцев и турок. Тогда у Карбеча сразу найдется много сторонников, тем более, что его поддерживает родной брат нашего князя. А как мечтают рассчитаться с нами за свои поражения натухайцы! Нет! Пока Карбеч сохраняет верность нашему князю хотя бы в пределах обычая, не надо с ним ссориться.

– Да, но вот я боюсь, что он однажды нанесет нам удар в спину, – сказал Псечеф.

– Ну, ты уж, наш брат, не преувеличивай! – заметил Батыр, вытирая руки пучком молодой мартовской травы, – Карбеч расчетлив, властолюбив, где-то жесток, но не бесчестен. Он не оставит своего князя, не заявив об этом. И даже в этом случае он вернет дворянский дар 3 3 Дворянский дар – земли с крепостными крестьянами, боевой конь и оружие, которыми князья наделяли за службу своих дворян. .

– Нет, – покачал головой Едыдж, – дворянский дар он не вернет.

– Почему? – удивился Батыр, – разве Карбеч может зариться на имущество князя, роду которого служили его отцы?

– Свой дворянский дар он просто объявит собственностью брата нашего князя, – сказал Едыдж, – и тот его поддержит, потому что ненавидит нашу религию.

– Да, пожалуй, правда, – согласился после небольшой паузы Батыр, – об этом я не подумал. Но все же Карбеч не повернет на нас свое войско, не предупредив. Правда известна одному Аллаху, но я так думаю.

– И я так думаю, – сказал, многозначительно кивнув, Тлизанд, – Но я, конечно, поговорю с Карбечем и скажу ему, что мне и вам неприятно это избегание с его стороны. И что недоверие мешает службе.

– Действительно, это мудрое решение, – проговорил Псечеф.

– Да укрепит нас Аллах! – сказал Едыдж.