Андрей Лютых - Битва под Острой Брамой

Все, включая пани Ядвигу, поручика Гарновского и проспавшегося Рымшу, собрались в гостиной. Много света не зажигали – по две свечи с каждой стороны длинного стола. Еще в комнате горел камин, в отблесках которого время от времени становилось видно лицо священника, выглядевшее всякий раз по-разному. Уловив вопросительный взгляд Ясинского, брошенный на изрядно помятого Рымшу, пан Константин сказал:

– Это мой давний друг и сосед Матей Рымша, я за него ручаюсь. Хоть любит погулять, но добрый, честный шляхтич, настоящий литвин.

Ясинский удовлетворенно кивнул, пожал Рымше руку и предложил всем сесть за стол.

– Слушаю вас, – сказал он, и такое начало стало неожиданным для пана Константина. Впрочем, тут же он решил, что так и надо, должно же быть какое-то испытание. Чувствуя важность момента, пан Константин встал. Проведя рукой по усам и на минуту задумавшись, будто готовясь к речи в суде, произнес:

– Мы приехали в Вильню, чтобы не остаться в стороне, когда Отчизне понадобятся солдаты. И даже моя жена хочет сделать что-нибудь, что в ее силах. Мы с паном Рымшей «литвяки», и она такая же. Мы верим и даже знаем, что мы не одни. Посчастливилось встретиться с великим обозным литовским [37] Должность в ВКЛ, аналогичная генерал-квартирмейстерской. Обозный занимался расквартированием войск, устройством и укреплением военного лагеря. Каролем Прозором, оказавшимся в наших краях. Он оставил нам наставление, по большому секрету. Мы не все в нем поняли, – пан Константин посмотрел на Рымшу, который сначала утвердительно кивнул, а потом замотал головой, что могло означать:

«Да я вообще ничего не понял», – но ждем, что здесь, в Вильно, узнаем яснее, что нам делать.

Сказав это, пан Константин поклонился и остался стоять, ожидая от Ясинского вопросов.

– Готовы ли вы не пожалеть жизни, чтобы освободить Отчизну от москалей и предателей? – спросил тот, глядя, почему-то не на пана Константина, а на капитана, который пришел с ним.

– Они зарезали и съели Нобиля, который прославил мои Клевки на весь повет, а вместо быка дали мне квитанцию, бумажку! Готовы, пан полковник! – ответил Рымша и вдруг смахнул слезу.

– Готовы, – тихо, но твердо подтвердил пан Константин.

От пани Ядвиги, сидевшей даже не за столом, а немного в стороне, будто бы на случай, если нужно будет распорядиться принести чаю, никто не ждал ответа на этот страшный вопрос, но свое слово сказала и она:

– У нас есть дети, и я, конечно, никогда не пожертвую ими и не имею права оставить их сиротами. Но я хочу, чтобы они, как и наши деды, жили в Литве. И я знаю, что, если ничего не делать, скоро Литвы совсем не будет – Москве всегда мало того, что она уже отняла, она не остановится, пока не отнимет у нас все.

– Браво! – вырвалось у пышноволосого капитана. Ясинский знаком велел ему молчать и удовлетворенно кивнул.

– Я не стану говорить вам того, что говорил бы другим, тем, кого хотел бы обратить в свою веру, вы уже со мной, – сказал он, подтверждая, что прозелиты выдержали испытание. – Я лишь хочу, чтобы вы поклялись Богом сохранять в тайне все, что сейчас узнаете.

Переглянувшись, «вновь обретенные» один за другим произнесли: «Клянусь Богом!» Вслед за ними клятву повторили священник и поручик Гарновский, который встал к дверям, чтобы убедиться, что собравшихся никто не подслушивает. Капитан, который пришел с Ясинским, судя по всему, принадлежал к рангу тех, кто клятвы принимает. И Ясинский вскоре это подтвердил.

– Если вы хотите участвовать в настоящем деле, вы находитесь в нужном месте и в нужное время, – начал он достаточно высокопарно, однако же без всякой театральности. – Для Литвы все начнется здесь. Одновременно революция начнется в Короне. Я не скажу когда, но уже скоро. Мы очень надеемся на помощь Франции, свою революцию уже свершившей. Игнаций Хилькевич видел это своими глазами, он был среди тех, кто штурмовал Бастилию.

Показалось, что последнюю фразу Ясинский произнес с некоторой завистью.

– Хорошо, что здесь об этом почти никто не знает. Москали уважают меня за то, что я был среди тех, кто штурмовал Очаков. Тоже довелось… – вступил в разговор капитан и широко улыбнулся.

– Я вряд ли еще буду встречаться с вами так, как сейчас, – продолжал Ясинский. – Все распоряжения вы будете получать через пана Хилькевича.

– Москали не позволяют ремонтировать укрепления Вильни, глядите, как бы не срыли имеющиеся. Поэтому у военного инженера много свободного времени, – снова пошутил Хилькевич. Ясинский продолжал:

– Нас много, нас достаточно много, чтобы начать, а потом объявить посполитое рушение. Но вы будете знать только тех, кто сейчас в этой комнате. Вас как раз пятеро, как и говорится в том наставлении, о котором вы вспоминали. У каждого из вас будет своя важная задача, о которой я сейчас скажу. И свой номер. Первый – Ежи Гарновский.

Поручик, карауливший у дверей, невольно вытянулся смирно.

– Ваше дело, как офицера, чтобы в нужную минуту ваша сабля и, главное, ваши артиллеристы были готовы действовать. Если понадобится, через номера первого я буду передавать инструкции и поручения для остальных. Очень хорошо, что вы живете в одном доме. Все, кроме брата Казимира, номера второго. Номер второй собирает пожертвования для своего монастыря. Это отличный предлог, чтобы собирать средства для революции.

Брат Казимир склонил голову. Если после этих слов Ясинского он и стал для остальных «номеров» казаться менее загадочным, то только совсем чуть-чуть. Дошла очередь до пана Константина.

– У вас, пан судья, номер третий и, быть может, самое важное дело. Вы законник, вот нам и понадобится ваш опыт и еще ваше перо. Сразу после нашей победы, с первых часов должно быть ясно, каково будет временное устройство Литвы на надзвычайный период, какие должны быть созданы комиссии, суды, кто дает приказы, а кто выполняет. Безвластие может все погубить. Вы составите проект чрезвычайной конституции Литвы, лозунгом которой должны стать свобода, равенство, независимость! Когда у вас что-то будет готово, я обязательно встречусь с вами, и мы еще раз все обсудим.

– Да-да! – воодушевился пан Константин. – И ведь непременно нужно будет провозгласить какое-то воззвание. Можно мне попытаться сделать набросок?

Набросок у меня уже есть. Но сделайте и вы, разные мнения не помешают. Но, доверяя свои мысли бумаге, помните об осторожности: все нужно надежно прятать и при первой же угрозе сжечь.

– Да-да! – снова закивал пан Константин.

Ясинский какое-то время пристально смотрел в глаза пани Ядвиге. Потом перевел взгляд на друга семьи. Он будто в карты играл и решал, с чего зайти.

– Найдется дело и для вас, пан Рымша. Глядя на вас, номер четвертый, никогда не подумаешь, что вы можете иметь какое-то отношение к тайному заговору. Вот и хорошо. Если вдруг вам доведется зайти в корчму или цукерню, знакомьтесь там с людьми, сами лишнего не болтайте, но слушайте, о чем говорят другие. Цели две: первое – понять из разговоров, не открылись ли наши замыслы дальше, чем просто неясные слухи, которые уже давно ходят. Если в городе станут называть чьи-то имена, мы должны об этом знать. А второе – старайтесь определить среди обывателей людей, которые нам годятся, которым в решающий час можно будет дать оружие. Не торопитесь, ничего никому прямо не говорите. Просто людей таковых берите на заметку, дабы передать их имена пану Хилькевичу, далее – его дело.