Светлана Бестужева-Лада - Премудрая царица. Историческая фантастика

Про интимную сторону нашего брака умолчу, скажу только, что она нас вполне устраивала. Но главной «скрепой» являлось то, что мне с мужем было всегда безумно интересно. Профессиональные интересы у нас совпадали на сто процентов, к тому же я почти каждый день узнавала что-то новое, о чем прочитать вряд ли где-нибудь могла. Даже Интернет не мог конкурировать с моим супругом по эрудированности и играл чисто прикладную роль поставщика информации.

Что же касается Николая Павловича… Начинавший как врач-невролог, он постепенно и методично овладевал остеопатией – сложнейшей и не везде признанной методикой лечения больных. Достаточно сказать, что остеопат должен быть еще и незаурядным мануальным терапевтом, поскольку все болезни определяются преимущественно с помощью чувствительности рук доктора.

Список болезней, которые способен исцелить настоящий остеопат, колоссален. Это и болезни суставов и позвоночника: сколиоз, спондилез, остеохондроз, межпозвоночная грыжа, остеоартроз, артрит и другие. Это и болезни неврологии: межреберная невралгия, патологическое внутричерепное давление, головные боли, мигрени и иные патологии.

Короче, большинство болезней, которыми страдает огромное количество людей, и которые чрезвычайно редко излечиваются хотя бы наполовину. У моего мужа неизлечимых больных не было по определению, но и попасть к нему на прием было очень и очень непросто. Деньги тут ничего не решали: помочь могло только очень близкое знакомство или счастливый случай.

Правда, качественное лечение отнимало изрядное количество сил. Если я пыталась применить полученные знания на практике, то потом полдня ходила полусонная. Муж уверял, что со временем будет легче, но я на всякий случай не слишком злоупотребляла его способами лечения. Каждому, как говорится, свое.

В последнее время Николай Павлович увлекся еще и народными средствами лечения позвоночника, суставов и сопутствующих им недомоганий. Даже завел двух помощников-энтузиастов, которые (за счет патрона) ездили по глухим деревням и селам России и пытались раздобыть «бабушкины рецепты». Кое-что у них получалось.

Я же карьеры не сделала (не очень-то и хотелось). Так и осталась врачом-неврологом, правда, высшей квалификации. Хотя могла бы стать и заведующей отделением, и даже главным врачом. Но проблема была в том, что руководить людьми я не умела – от слова «совсем». Потолком моих способностей были распоряжения медсестрам и санитаркам, но они, надо сказать, меня никогда не подводили. И даже уважали: во-первых, за полное отсутствие гонора, а во-вторых, за профессионализм.

Муж не зря вечерами обсуждал со мной медицинские проблемы и рассказывал про случаи самых невероятных исцелений. Когда мне удалось в буквальном смысле слова поставить на ноги и вернуть к нормальной жизни замученную тяжелым артрозом еще молодую женщину, услышанное от мужа «молодец» было для меня ценнее всех благодарностей в приказе.

Так что можно сказать, мы жили медициной. И тут – неожиданное увлечение Николая Павловича русской стариной. Причем не абы какой, а жизнью царя-загадки Ивана Грозного, исхитрившегося жениться то ли семь, то ли восемь раз, четырежды овдовевшего (два раза по собственному желанию), убившего собственного сына и наследника и скончавшегося при загадочных обстоятельствах.

– Зачем тебе это? – несказанно удивилась я первоначально. – Других забот мало? Ты же высыпаться не успеваешь…

– Интересно, Майечка, – услышала я в ответ. – Как-то в самолете нашел забытую книгу, других дел не было, я и начал читать от скуки.

– Ну и прочитал бы, – продолжала недоумевать я. – Зачем самому романы писать? Лавры Чехова покоя не дают?

– Глупости! – отмахнулся супруг. – Понимаешь, я прочел, что Иван наш, прозванный за свою жестокость Васильевичем, довольно рано начал страдать от болей в суставах и спине. Говоря современным языком, у Ивана Грозного развились мощные солевые отложения на позвоночнике, особенно досаждавшие ему в последние шесть лет жизни.

– Остеофиты? – осведомилась я.

– Они, родимые. Так что отравление ртутью или мышьяком было бы для Ивана Васильевича благодеянием.

– Ну да, ограничение подвижности, острая боль при каждом движении… Как говорится, врагу не пожелаешь, тем более при тогдашнем уровне развития медицины.

С этим я была полностью согласна. И возражать против нового хобби мужа не собиралась. Наоборот, во время дежурств сидела в Интернете, пытаясь выкопать оттуда что-нибудь особенное.

Редко, но случалось наткнуться на необычную статью о жизни и болезнях Ивана Грозного. Тогда я это распечатывала и с торжеством несла супругу, который компьютер недолюбливал и предпочитал читать тексты по старинке, с бумаги. И писал тоже от руки. Общение с техникой было моей специализацией.

Часы показывали два часа. Пора было совершать ночной обход. Вообще-то никто из дежурных врачей этого не делал: устраивались на диване в ординаторской и надеялись, что дежурство пройдет без происшествий. Но мне этот вариант не подходил: ночами многим больным становилось хуже, а звать медсестру большинство стеснялось. Да и все равно она позвала бы врача – в данном случае меня. Лучше уж самой убедиться, что все в пределах нормы.

Тем более, что я сегодня дежурила одна: напарник отпросился по причине серьезной поломки машины. Зная, что его железный конь для него значит больше, чем все больные, я не стала возражать. Что ж, зайду еще и в мужское отделение, невелик труд.

У мужчин, как доложила мне дежурная медсестра, все было в порядке, жалоб не поступало. В женском отделении – тоже, но мне послышались какие-то странные звуки в одной из палат.

– Зоя, вы ничего не слышите? – спросила я у медсестры.

Та сделала большие глаза.

– Нет, Майя Михайловна. Вроде все тихо.

– А давай-ка заглянем в седьмую палату. Кажется мне, там кому-то не очень хорошо.

В палате было темно и вроде бы тихо, но через минуту послышался слабый жалобный стон. По звуку я определила, что стонет немолодая пациентка на кровати у окна. Что там могло приключиться? При вечернем обходе она ни на что не жаловалась.

Зоя зажгла ночник возле кровати Алины Генриховны, бывшей балерины, а теперь пенсионерки и инвалида второй группы из-за травмы спины. Опасная это все-таки профессия – балет, навидалась я тут ее жертв достаточно.

– Что случилось, Алина Генриховна? – шепотом спросила я. – Боли?

– Ох, доктор, так спину сводит, что завыть хочется, да совестно.

Совестно ей, видите ли. Давно бы послала за мной.

– Переворачивайтесь на живот, – распорядилась я. – Посмотрим, что там у нас.

«Смотрела» я руками – этому искусству меня научил супруг. Спина была проблемной, конечно, но в одной точке полыхнула огнем. Так… значит можно не ждать результатов рентгена, диск из позвоночника все-таки выскочил окончательно. Придется рискнуть и попробовать поставить его на место. Или хотя бы боли убрать.