Юлия Краснова - Белое сердце. Исторический роман

Я совсем не выходила на улицу, и дни напролет просиживала дома, лишь изредка залезая с ногами на подоконник и смотря вниз на улицу. Там вроде все было спокойно, но рисковать мне не хотелось.

А письмо все не шло. Я изнывала от нетерпения и просто не знала, чем себя занять.

Я даже пробовала сочинять стихи, но, по-моему, таланта у меня к этому не было.

Я перечитывала немногочисленные письма от моего любимого и гнала от себя мысли, что поступила неправильно, не уехав со всеми в Париж.

Но если бы я оказалась там, то неизбежно меня бы выдали замуж. Маменька сказала мне за пару дней до отъезда: «Ты уже совсем взрослая, Кристина. В Париже будет много молодых людей, один из которых станет твоим мужем. Тот, кого ты выберешь».

Тогда я не сказала ей, что уже выбрала женатого офицера. Просто не смогла сказать такое. Я представляла, как маменька разозлится, и тогда у меня не будет ни единого шанса остаться в Петербурге.

Тогда то я и стала продумывать план побега и даже украла немного денег из сейфа. Они мне еще пригодятся.

Прошло больше полутора месяцев, но долгожданное письмо так и не пришло. Мне надоело ждать.

Тем более в этом заветном письме любимый мог просто отговаривать ехать к нему, или просто приказать сидеть дома.

Я стала думать, кого бы мне взять проводником.

В это время дворецкий с жаром стал пересказывать мне слышанные новости о том, что изменник генерал Корнилин идет на Петербург с армией, чтобы единолично захватить власть.

Я велела старику перестать говорить глупости, потому что не могла представить Корнилина изменником. Наша семья была знакома с ним, и маменька всегда отзывалась о генерале с большим уважением.

Дело закончилось ничем: Корнилин остановил свои войска и даже позволил себя арестовать и заключить в тюрьму.

Подлый Керенский!

Я объявила слугам, что уезжаю. Правда, они – то думали, что в Париж. А мне нужно было непонятно как добраться до Юго-Западного фронта.

Наш дворецкий еще много говорил про мятеж Корнилина. Непонятно только, почему его это так заинтересовало.

Я почти перестала слушать дворецкого, проверяя, все ли нужные вещи положила в большой чемодан, когда краем уха услышала:

– И Деникина.

– Что? – резко спросила я, оборачиваясь. – Что вы сказали?

Он растерялся от моего тона и, запинаясь, повторил:

– И Деникина посадили в тюрьму.

Генерал Антон Иванович Деникин был главнокомандующим Юго-Западным фронтом, а мой любимый был начальником его штаба. Поэтому мое волнение было понятно. А вдруг его тоже арестовали?

– Деникина одного арестовали? – набросилась я на дворецкого.

– Как же, со всеми его генералами, – ухмыльнулся слуга.

Итак, мои планы менялись.

– Где они сейчас?

– В Бердичеве, барышня.

Это мне ни о чем не говорило.

– Где находится этот Бердичев?

– Это Украина, Подольская область, – объяснил дворецкий, а потом нахмурился:

– А зачем вам это, барышня? Вы ведь в Париж собрались?

– В Париж, в Париж, – раздраженно отмахнулась я и велела: – Снеси чемодан на улицу!

– Хорошо, Кристина Глебовна.

Я пригладила волосы и надела шляпку с широкими полями. Незачем всем видеть мое лицо. Слегка спрыснулась духами и поспешила вниз.

Дворецкий с моим чемоданом уже стоял на улице.

Скоро появился и свободный извозчик.

– Куда везти? – лениво спросил тот.

– На вокзал. Скорее!

Билет я благополучно купила, но поезд отправлялся только через четыре часа, которые растянулись на куда большее время ожидания. Я сидела на жесткой лавочке и охраняла свой чемодан. Он был настолько тяжелым, что мне даже не хотелось пойти и купить себе что-нибудь перекусить, потому что бы пришлось взять его с собой.

За эти нескончаемые часы ожидания со мной пытались познакомиться офицер и молодой юноша – студент.

С первым я распрощалась очень вежливо, а вот со вторым довольно резко, потому что он не был моего сословия, да и к тому же прервал мои мысли о любимом.

Я надвинула шляпку еще ниже. Не желаю, чтобы ко мне кто-нибудь подходил.

Наконец, часы ожидания закончились и я поспешила на перрон.

Раньше, я никогда не ездила поездом.

Сказать по правде, я никуда не выезжала дальше нашей дачи под Петербургом. Поэтому сегодня моя первая самостоятельная поездка.

На перроне оказалось очень много человек. Все что-то говорят, торопятся, суетятся, задевают меня и мой чемодан.

Носильщики клади предлагали свои услуги, но я решила никому не доверять свой чемодан.

Надо будет куда-нибудь перепрятать все деньги.

В купе, кроме меня, была дама с сыном лет семи-восьми, и офицер лет тридцати.

Путь мне предстоял неблизкий – четыре дня, поэтому я решила скоротать время за разговорами.

К сожалению, даму не интересовало ничего, кроме сына. Слишком заботливая маменька не отпускала его от себя ни на шаг.

Это чем-то напомнило мне мои отношения с матушкой…

Зато с офицером мы даже подружились за время путешествия. Звали его Сергей Александрович, и он ехал на службу в Каменец – Подольский из отпуска. Я сообщила ему, что еду дальше – в Бердичев.

– О, Бердичев! Прославился Бердичев дурной славой! – негодующе воскликнул мой собеседник.

– Вы про генералов, которых в тюрьму посадили? – спросила я с замиранием сердца, ведь я ничего толком не знала.

– Да, про них, – подтвердил Сергей Александрович. – Посадить генералов под замок без состава преступления – это уму непостижимо!

– Расскажите мне все, что знаете, – с жаром попросила я, чуть не схватив Сергея Александровича за руку.

– У вас в этом деле личный интерес? – догадался он.

– Некоторый, – ответила я неопределенно и улыбнулась.

Сергей Александрович понимающе кивнул и начал рассказывать:

– Как мне говорил мой приятель, в Бердичевскую тюрьму посадили арестованных генералов с Юго-Западного фронта. Над ними проводится следствие.

Он замолчал. Я подождала, быть может, Сергей Александрович прибавит что-нибудь, но, похоже, он сказал все.

Но у меня оставались вопросы, и достаточно много.

– Вы знаете, кого именно арестовали? Когда? На какой срок?

Сергей Александрович оторвался от созерцания пейзажа за окном и сказал:

– Весь высший командный состав Юго-Западного фронта: Деникина, Маркина, Эрдели и прочих… Вам плохо? Что с вами? – Сергей Александрович подался вперед, с тревогой вглядываясь в мое, должно быть изменившееся, лицо.

– Нет, все в порядке, – с усилием ответила я, приходя в себя.

А в голове все продолжала повторяться дорогая мне фамилия…

Теперь я точно знала, что он там. Заперт в мрачной тюрьме. Находится, как преступник, под следствием.

Это было так нечестно по отношению к нему. Кто угодно другой, но не человек, фанатично преданный службе и армии, о которых он рассказывал с такой горячностью и любовью.