Илья Дроканов - Две жизни лейтенанта Деливрона

Гаррос без разговоров принял у Деливрона шифровку и пообещал быстро отправить в Шанхай. Вскоре содержание ушедшей шифровки подтвердилось, и произошло то событие, на которое намекнул майор Тагаки: 13 июля 1904 года 3-я японская армия под командованием генерала Ноги предприняла мощный штурм русских укреплений на Зеленых горах, расположенных в двадцати километрах от крепости Порт-Артур. После упорного боя русские войска позиции оставили и 17 июля отступили в район крепости. С этого дня началась оборона Порт-Артура, которую русская армия героически вела почти полгода.

Японские газеты без устали трубили о победах над русскими, и к большому сожалению Деливрона статьи о победах не были пустой болтовней. Русские действительно терпели поражение за поражением и на суше, и на море. Иностранные журналисты сочувствовали русским, отмечали их храбрость и, оправдывая их, писали, что в отличие от Японии Россия не успела подготовиться к войне на Дальнем Востоке. Андрей с благодарностью прочитал статью английского журналиста Норигарда в газете «Дейли мейл», где, в частности, говорилось, что Порт-Артур был бы в полном смысле неприступной крепостью, «если бы русские имели достаточно времени, чтобы укрепить внешнюю линию обороны». Времени такого у обороняющихся не было, и, несмотря на их героизм и стойкость, японская армия побеждала. Цена этих побед для Японии стала огромной: армия барона Ноги при штурме Порт-Артура лишилась почти ста тысяч человек убитыми и ранеными. Потери русской армии оказались в пять раз меньше, хотя оборонявшихся и было меньше, чем наступавших.

В разных японских городах стали создаваться лагеря для русских военнопленных, которых привозили на острова с разных участков сухопутного фронта и после морских баталий. Об этом тоже с гордостью писали японские газеты. Вместе с тем все чаще на тех же страницах появлялись печальные списки подданных Микадо, погибших в тяжелой войне.

Как-то раз Андрей нашел в этих траурных списках знакомое имя. Токийская газета сообщала, что в одном из боев в Желтом море погиб офицер-артиллерист, лейтенант флота Торо Кабаяси. Не стало того человека, который за несколько дней до начала войны предсказывал победу японского оружия над русским, а своему знакомому из России пророчествовал гибель сослуживцев-моряков. Наверное, судьба распорядилась справедливо, подумал Андрей, но торжествовать в душе он не мог. Лишь грустно отложил недочитанную газету в сторону.

– Здравствуйте, господа!

– Здравствуйте, сэнсэй!

– Господа, – поморщившись, медленно проговорил Деливрон. – Вы занимаетесь в группе по изучению русского языка. Поэтому прошу вас научиться сразу говорить мне не по-японски, а по-русски. Вам следует на мое приветствие отвечать «Здравствуйте, господин учитель!». Запомнили? Прошу повторить!

Так началось одно из первых занятий с новой группой студентов. Как и в первом потоке, перед ним навытяжку стояли пять человек: трое худеньких юношей и два человека в возрасте около тридцати лет, в гражданском платье, под которым легко определялись гимнастические фигуры и строгая выправка офицеров японской армии. Один из них при знакомстве представился, как капитан Ояма, другой – как лейтенант Ямагути. Оба передали учителю поклон от господина майора Тагаки, который воюет на фронте, но нашел возможность прислать письмо, в котором обращался с просьбой к господину Деливрону уделить по возможности наибольшее внимание обучению студентов-офицеров. Андрей согласно кивнул и сказал, что постарается выполнить просьбу майора, который запомнился ему как очень старательный ученик.

Биографические данные обоих офицеров и их характеристики Андрей передал шифровками в Шанхай.

Во второй группе занималась одна молодежь – четверо юношей и одна девушка, появление которой было довольно неожиданно. Деливрон знал, что во всех группах по изучению русского языка до сих пор занимались одни мужчины. Но по поводу появления девушки коллеги-преподаватели предупредили его, что она – дочь одного из руководителей университета и включена в группу в порядке исключения, и именно к Деливрону, который успел получить негласное звание лучшего преподавателя на «русском» отделении.

Наступила осень 1904 года.

Военные дела у русских на Дальнем Востоке шли скверно: после боя в Желтом море сорвалась попытка Тихоокеанской эскадры уйти из Порт-Артура во Владивосток, в осажденной крепости Порт-Артур бои продолжалась без надежды на победу, а в Маньчжурии армия Куропаткина получила от японцев ощутимые удары в сражениях у города Ляоян и на реке Шахэ. Такое положение дел удручало.

В ответ на отправку данных на японских офицеров в Шанхай русским разведчикам Деливрон вдруг получил первую депешу в свой адрес. В ней «Моряку», то есть ему, выражалась благодарность за информацию о японских разведчиках и контрразведчиках и прилагалась целая инструкция по дальнейшему разоблачению офицеров японского Генерального штаба. Разведчик ликовал: впервые за полтора года тайной работы он получил оценку своего труда. Ему, лишенному возможности сражаться с японцами в открытом бою, было крайне важно понимать, что отправленные им в Россию разведывательные сведения изучают в Петербурге и находят им применение для противоборства с сильным и опасным противником.

Раза три он с профессиональным интересом перечитывал то, что писали его коллеги о секретных службах Японии. Это был поистине научный труд, основанный на хорошем знании предмета:

« Комплектование контингента японских агентов в России для японских разведывательных органов прежде проходило довольно сложно. Это было связаны с тем, что вплоть до начала XX века знание русского языка в Японии не имело широкого распространения. С другой стороны, появление японцев в России, вследствие их значительных внешних отличий от коренного населения, не могло не привлечь к себе внимания и не вызвать подозрения о подлинных целях этого появления. Не случайно при подготовке кадров для работы в России Японии приходилось проявлять значительную изобретательность и гибкость».

Андрей читал и соглашался с авторами. Действительно, изучение русского языка, можно сказать, началось у него на глазах. Сначала лишь немногие интересовавшиеся Россией находили частных преподавателей и учились у них. Примером в этом может стать его любимая девушка Коико. Потом заинтересованных людей стало больше, и для них была создана система обучения в университетах. В группах стали учиться и офицеры японского Генерального штаба. Он и сам их учил.

«Подготовка квалифицированных разведчиков, способных руководить работой рядовых шпионов, в Японии осуществлялась специальными отделениями, находившимися в непосредственном ведении Генерального штаба. В эти отделения, находившиеся в Токио и в Шанхае, ежегодно набирались молодые японцы. Поскольку появление японца в России сразу же привлекало ненужный интерес, ставка японских военных властей была сделана на “превращение” занятых шпионажем японцев в китайцев, которых, вследствие хороших отношений России и Китая, находилось в Российской империи огромное множество. Пройдя длительный путь обучения в усвоении внешних китайских навыков, эти будущие шпионы становились мало отличаемыми от китайцев. Такие разведчики направлялись для организации шпионской работы в Китай, Маньчжурию, Корею и Россию».