Юрий Торубаров - Западный поход

Дни бежали один за другим. И вот, когда казалось, что плаванию не будет конца, чей-то звонкий голос оповестил: «Земля!» Дементию показалось, что он уже и забыл это слово. Но он не успел подумать, что будут дальше делать казаки, как тот же голос вновь оповестил: «Тромбак!»

– Че ето? – сунулся Дементий к одному казаку.

Тот посмотрел на него странным взглядом и ответил:

– Тромбак и есть тромбак!

Тот догадался сам, увидев далекие паруса какого-то корабля.

А на атамановой чайке состоялся по этому случаю интересный разговор между батькой и Пожарским. Прогнав казака, атаман сел рядом с московитом.

– Ну, че, Андрей, – хитро прищурив глазки, проговорил атаман, – как думаешь, не засиделись ли казачки?

Тот намек понял, глядя на тромбак, который держался поближе к берегу. Ясно, что это был купсов корабль. Его стерегли, значит, было что стеречь.

Казацкое нутро Пожарский познал хорошо. Сейчас все их помысли о дуване. Запрети взять его – трудно предвидеть последствия. Сейчас они стараются вовсю. Но ударь по рукам… Нет! Княжеское поручение он выполнит. И только сказал атаману:

– Ну, поджигай!

Атаман все понял и враз преобразился. Взвилась ввысь харунка. Казаков не узнать! И полетели чайки с утроенной скоростью. Атаман едва успевал командовать.

– Я захожу направо!

Другие делят: кто с кормы, кто с борта.

Поздно команда тромбака увидела опасность. Капитан, видать, чтобы спастись, резко направил корабль к берегу. Да не успел. Одна чайка отсекла этот путь. А на нос уже лезут казаки, отчаянно вступая в схватку. Да кто может выдержать напор застоявшегося казака! Его сабля мелькает быстрее молнии. Он чем-то напоминает кошку: гибок, быстр, резок. Дементий с Воробьевым только «хлопают» глазами да поглядывают на ухмыляющегося князя: че же он не остановит безобразие? А его лицо загорается боем тех, кто так решительно штурмует корабль. Ностальгия по его юности. Он чуть не смеется, видя, как команда сыплется с палубы в море, как горох. И вот ему ясно: корабль во власти казаков. Они что-то бросают в чайки, что-то в море.

Настал момент возвращения. Добра прихватили – дай боже!

– Молодцы! – невольно вырвалось у Воробьева.

Проговорив эти слова, он виновато посмотрел на Дементия. Тот заметил:

– Казаки щас вернутся, да как бы те, – он кивает на корабль, – на нас не обрушились.

И оба вопросительно посмотрели на князя. Андрей по-прежнему стоял, расставив ноги, а легкие волны покачивали чайку.

– Не догонят, – с улыбкой ответил он.

Пока казаки ловко раскладывали добычу, Дементий заметил, что будара осела наполовину. Судно умирало с достоинством, как и капитан, не покинувший свою будару. Скоро только одна, большая, мачта, как памятный крест, торчала из моря. Рассевшиеся по местам казаки уже забыли о случившемся. Поплевав по привычке на ладони, они взялись за весла. Высокие обрывистые берега с обеих сторон неприветливо смотрели на чужестранцев.

По приказу атамана чайки пристали у берега небольшого селения Баглар, где пополнили запасы воды и продовольствия. Видя мирный характер пришельцев, жители встретили их если не радостно, то доброжелательно. Там казаки подобрали провожатого, который обязался проводить их до Константинополя. Он оказался разговорчивым малым, обрадовался возможности подработать. И неплохо, как обещал главный. К тому же был знатоком не только пролива, но кое-что знал о внутренней жизни империи, которая попала в довольно трудное положение. Раздираемая раздорами вельмож, она не могла оказать достойного сопротивления наступающим со всех сторон врагам: с севера и запада – славяне, с востока – крепнущая Османия. После такого сообщения князь и посланцы понятливо переглянулись друг с другом. Лучшего путеводителя им не найти. По их просьбе он показал им малюсенькую, но хорошо укрытую зеленью бухточку около небольшого поселения под названием Пера.

Получив щедрую оплату, смышленый византиец спросил:

– Не желаете ли приобрести на время какое-нибудь уединенное строение?

Князь, посланцы, атаман удивленно переглянулись меж собой: догадливый малый.

– Че-то не так? – спросил он. – Тогда прощивайте.

– Нет! – остановил его князь. – Мы, – он поочередно посмотрел на атамана и посланцев, – принимаем твое предложение. Подбери жилье, а заодно неплохо бы и стадо баранов. Византиец только шмыгнул носом, схватился за ветвь и ловко прыгнул на почти отвесный берег. С такой же ловкостью он поднялся наверх, используя тонкие, гибкие стволы деревьев, как лестничные перекладины.

Первое, что сделали казаки, это обмылись. Вода была теплой и мягкой. Заливчик кишел от рыбы. Так что впервые за долгую дорогу казаки до отвала наелись ухи. Кое-кто было не без выразительного лукавства посмотрел на атамана. Он понял: намекали на водку, мол, неплохо бы обмыть прибытие. Но в чужой стороне атаман не мог рисковать. Встретив его твердый взгляд, любители отвернулись.

Византиец вернулся на другой день. Причем он так торопился сообщить о своем удачном походе, что второпях, поднимаясь к ним, наступил на глыбу, которая с грохотом, напугав казаков, покатилась вниз. Одно мгновение – и казаки встретили византийца ощетинившимися копьями и готовыми к бою саблями.

– Это я! Это я! – завопил он, видя такую грозную встречу.

– Ну? – недовольным и грозным тоном спросил атаман.

– Все свершил, – торопливо, чтобы замять поднятую им тревогу, ответил тот.

– Пошли, Андрей, смотреть, – голос атамана подобрел.

Тот кивнул и пальцем подозвал Дементия и Юрия:

– С нами, – коротко бросил он.

Атаман взял еще Данилу, огромного казака с усищами на круглом загорелом лице, редкими побелевшими волосами и плешиной на затылке. Все казаки знали Данилу как опытного, знающего толк как в лошадях, так и в укреплениях и разных строениях. Несмотря на объемность своего тела, он был подвижным, достаточно ловким человеком и одним из первых поднялся наверх каменистой гряды, окружавшей заливчик.

Как прикинул князь, от их стоянки до строения, показанного византийцем, было не больше полутора верст, что очень подходило. Весь двор был обнесен высоким забором. Когда открыли ворота и вошли вовнутрь, то были поражены: двор был заполнен овечьим стадом.

– Молодец! – проговорил Пожарский, дружелюбно теребя его косматую голову.

– А коней не надоть? – спросил византиец, глядя на них искрящимися глазами.

– И лошади есть? – удивился князь.

– Есть, пошли.

В конюшне стояло несколько экземпляров. Данило не утерпел и оглядел каждую.

– Добры коняки! – сделал он заключение.

Византиец на вопрос: до Царьграда далеко аль нет, ответил вопросом:

– А провожатого в Царьград надобно? – сказав, склонил голову в ожидании ответа.