Юрий Торубаров - Западный поход

Князь и атаман переглянулись.

– Надобно! – ответил Пожарский.

– Могу быть! – И он легко ударил себя в грудь.

– Хмм! А как тя звать? – спросил Пожарский, пытливо глядя на него.

Возраст его трудно было определить. Ясно, что не молод. Но далеко не стар. «Лет тридцать», – подумал князь. Но его юношеский задор влиял на то, чтобы уменьшить этот возраст. А практичность говорила об обратном. Так и не решив, сколько ему лет, Пожарский вновь спросил:

– Звать-то тя как?

– Да Янусом кличут!

– Скажи, Янус, сколь ты с нас взять хотишь? – полюбопытствовал князь.

Тот опять ответил вопросом:

– Так ты, – он поглядел на князя, вероятно, принимая его за старшего, – ты так и не ответил: возьмешь мня или нет?

Князь ответил:

– Но коль спрашиваю, сколь возьмешь, значит, хотим взять.

Услышав эти слова, Янус поднял на князя глаза. Они были, как две спелые влажные вишни. И тут князя заинтересовал один вопрос. Янус довольно неплохо говорил по-русски. И Пожарский спросил:

– Скажи, Янус, откель ты так хорошо знаешь русский?

– Да у нас половина жильцов – русы.

– Во как! А откель они взялись?

– Да по-разному: хто убег, хто сам остался, от купеца отстал, кого купили.

– А у тя купленный рус есть? – Князь склонил голову.

– Хмм, где я грош столь возьму? Да и че ему у мня делать? Земли у мня нетути, изба, так по-вашему, – князь кивнул, – вот и все богатство. Да вот ето строение, – он обвел рукой, – один купец оставил. Вернется, заберет, не вернется – мое будет.

– Пусть будет твое, – проговорил князь и вернулся к цене за его услуги.

– Один юк, – проговорил Янус.

Князь посмотрел на атамана. Тот пожал плечами.

– Мы не знаем эту цену, – проговорил Пожарский, – мы готовы заплатить тебе шесть десятков рублев… золотом.

Янус задумался, потом произнес:

– А че это?

Князь пояснил:

– У нас на Руси за эти деньги ты можешь купить три таких, – он крутанул головой, – двора с овцами, лошадьми.

– Три? – удивился тот.

– Три, – повторил князь.

– Ууу, – протянул Янус, о чем-то задумываясь. Затем вновь почему-то спросил, оглядев по очереди всю команду.

Не было только Данилы. Тот незаметно куда-то исчез. Зато скоро запахло жареным мясом.

– А провожать вас в Царьград надоть? Ето я за так. Я, – он постучал себе в грудь, – все тама знаю. И переправщика, и хде императорский дворец. Все.

– Ну и молодец! – Князь слегка ударил его в живот. – Будешь нашим водилой. Так? – Пожарский посмотрел на своих.

Те подтвердили кивком.

– Кажись, обед готовится, – гладя усы, проговорил атаман, нюхая воздух, наполненный пьянящим ароматом.

Данила нашелся в углу двора. Там на вертеле он дожаривал молоденького барана. Увидев их, он, довольный, стал поглаживать усищи. Когда они подошли к нему, Янус, посмотрев на Данилу, сказал:

– С такими усами в Царьград нельзя. Сразу узнають в нем казака, а их у нас не любут.

– Глянь-ка! – Подъехавший Камбила толкнул в бок задремавшего Егора.

Тот открыл глаза и, ничего не понимая, смотрел на товарища.

– Ты гляди, гляди. – И он рукоятью плети показал в сторону.

Там Егор увидел пятиствольную березу, два ствола которой переплелись между собой. Такое встречалось очень редко. Но дело было не в этой диковине. Ее они видели, когда первый раз пробирались в Москву.

– Москва близко! – полудетским обрадованным голосом проговорил Егор.

– Да! – кивнул Камбила и спросил: – Как ты думаешь, може, мы их оставим? – Он кивнул на обоз, тащившийся за ними. – А сами до князя? А? Тут, думаю, опасности больше нет.

Егор сдвинул назад головной убор.

– А че, давай! Куды-то селиться надоть! Вот князь и подскажет.

Камбила задумался. Потом сказал:

– А я думаю, че мы у князя про ето не будем спрашивать. Сами поищем. Нашли же в Новгороде. А еслиф спросит – другое дело.

Взяв пару человек связными, поскакали вперед.

В Москву въезжали через Тверскую слободу.

Вскоре копыта лошадей застучали по мосткам Белого города. Они вступили в царство Кузнецкой слободы. Свое название она подтверждала свойственным ей запахом каленого железа, дымом из кузнечных горнов, громом молотов вперемежку с крепкими словами кузнецов. Вскоре слобода осталась позади, и они подъехали к реке. Миновав Неглинку по льду, выехали на берег, и оказалось, что им надо переехать еще одну реку, Москву. Перед ними, на другой стороне, возвышался Кремль. По реке туда и обратно сновал народ. Были и конные.

Переглянувшись, Камбила и Егор вывели коней на московский лед. Дорога была наезженная. Прибитый снег не давал конским копытам скользить. Благополучно миновав реку, они въехали на Подол. Весь берег был завален лодьями, кербатами, учанами, паузками, стругами. Одни занесены снегом, над другими хозяева начали трудиться, перевернув их днищем вверх. Ближе к Кремлю – какое-то стихийное базарище. Но глядеть на него – нет времени. Солнышко уже выбирало место для ночлега. Видно, как люди начали подтягиваться к церквам на повседневную вечерню.

Когда они въехали в Кремль и подъезжали к Успенскому собору, им встретился сам великий князь Симеон Иоаннович. Он шел, держа за руку мальчика лет десяти, в окружении бояр. Они его сразу узнали, съезжая с дороги в снег. Князь прошел мимо, скользнув по ним безразличным взглядом. Пройдя несколько шагов, он вдруг остановился и, оглянувшись, стал пристально всматриваться во всадников. Те не знали, что делать: слезать с коней и идти навстречу или… Но действия князя сами подсказали, что делать. Он наклонился к сыну, что-то сказал ему на ухо, развернулся и, улыбаясь широкой, доброй улыбкой, пошел им навстречу. Что тем оставалось делать? Бояре, остановившись, с удивлением смотрели ему вслед.

Встретившись, князь поочередно обнял их и, по обычаю, коснулся их щек. Это был великий знак. Поприветствовав прибывших, он отступил на шаг и, оглядев по очереди каждого из них, с улыбкой спросил:

– Совсем?

– Совсем, великий князь, – выдохнули они.

– Вот и хорошо! Я вернусь, – он показал на церковь, – и мы поговорим. А сейчас идите ко мне. Где мои хоромы, знаете.

Оставив своим сопровождающим коней, ободренные такой встречей, они направились к княжеским хоромам.

Сами того не зная, они почему-то пользовались у князя особым расположением. Это показал вечер, когда он с ними отужинал. Этого мало кто удостаивался. Но ни жены, ни детей с ним не было. Расспросив, как они доехали, князь поинтересовался, как в Новгороде отнеслись к их отъезду. Пришлось все подробно рассказывать. Князь слушал внимательно, иногда хмурился.

Гостям стало понятно, что князь, принимая их от всего сердца, все же не хочет ссориться с новгородцами. Узнав о встрече Егора с Андреем, князь смеялся от души. Отсмеявшись, сказал: