Дарья Чебанова - Революцией сломанные судьбы

Глава одиннадцатая.

Наступил новый 1913 год, и каждый в наполненном людьми дворце искал дело, достойное и подходящее ему. Однако к десятому января дом изрядно опустел и готовился вот-вот отпустить ещё четверых своих постояльцев. Семья князя Константина Константиновича настраивалась на скорый отъезд, и Владимир, конечно же, тоже уезжал с ними. Дом опустел и затих уже тогда, когда молодые князья Маслов и Романов со своими отцами покинули его, отправляясь в Англию, а теперь он выглядел еще мрачнее и печальнее.

– Ничто на свете не сможет сделать этот день лучше, – пробормотала Александра, сидящая обхватив свои колени. Во дворце было холодно, а за окном, будто увидев все переживания жильцов, погода творила чудеса, проявлявшиеся бураном и свистящим в щелях, холодным ветром.

– Да уж, – согласилась обнимающая княжну за плечи Мария, – однако, хуже уж тоже, верно, не станет.

Казалось бы, действительно, что может исправить столь ненастный день? Откровенно говоря, мало что.

«Как же всё-таки жаль, что Олег и Владимир уезжают из Царского Села, особенно Владимир» – думала в это время Александра. Отправив Ольге письмо рождественским днём, юная Маслова переживала за свои отношения с Владимиром, и то, что она написала в письме, казалось ей, стало оживать наяву. Общаясь с Владимиром робко и скудно, Александра каждую минуту ждала, что он станет груб с нею или же просто потеряет интерес, хоть на самом деле этого не происходило, – «Как я могла так бессмысленно распорядиться тем временем, что он был у нас? Почему не проводила с ним каждую секунду времени своего?» – задавалась вопросами девушка, когда размышления её прервались короткой, но долгожданной фразой:

– Княжна Александра, – тихо окликнула Алекс Анюша, подходя к девочке со спины, – Вам, кажется, письмецо пожаловало.

И правда, пришёл ответ от Ольги. Хмурый, холодный день моментально преобразился для Александры Масловой, которая в предвкушении и волнении выхватила легко письмо из рук девушки и, кинув многозначный взгляд Марии, убежала в спальню, чтобы прочесть его.

Усевшись комфортно в глубоком бархатном кресле и подобрав под себя маленькие ножки, княжна ловко распечатала конверт и, закусив нижнюю губу, принялась робко, но бегло читать маленькие, изогнутые буквы, написанные рукою её сестры.

«7 января 1913 года, Москва.

Милая моя, любимая Алекс,

Как рада я, что ты написала мне письмо. Думала об этом миллионы раз, однако руки всё никак не доходили до того. Я донельзя изнемогла, занимаясь делами своими свадебными, делая визиты разным важным и нужным людям, приводя в порядок столь опустевший дом. Вчерашнего дня у князя был праздник по поводу его тридцатилетия, и мы весь день провели в его загородном имении под Москвой. Можешь ли ты, дорогая, вообразить всю пленительную красоту московских лесов? Это не те подлесочки, что окружают наши поместья в Рязани и даже в Новгороде. Это огромные моря вечной зелени, которые источают восхитительнейший аромат и радуют глаз своей весёлостью и нынче – зимой. Рождество великое провели мы ещё в Петербурге, в нашем доме, а уже двадцать девятого декабря отправились в путь. Я живу теперь в доме покойного нашего деда. Тут не всё готово было для жизни, но я постаралась и привела особняк в приличный вид. Зима в этом году просто волшебная, не правда ли, моя дорогая Алекс?

Иногда я забываю, какая ты стала взрослая, и какие серьёзные проблемы восстают пред тобой. Владимир Павлович чистейшей души человек. Он добрее всех людей, которых я когда-либо встречала, и с которыми мне доводилось общаться. Так что, милая, тебе стоит лишь поговорить с ним, и тогда всё должно проясниться для тебя. Хотя, на мой взгляд, он искренне, по-детски влюблён в тебя, и вряд ли время и расстояние смогут разбить эти чувства.

Как я рада слышать новости об Олеге! Как он поживает, и как он чувствует себя? Весьма мило было с его стороны передать мне презент на Рождество, и потому отправляю вместе с твоим письмом весточку Олегу и прошу тебя передать её ему. Я рада бескрайне за наших мальчиков, которые приобретут бесценный опыт в Англии, не говоря уже об удовольствии и незабываемых впечатлениях. А ты, сестра моя, не гневайся на них и на судьбу за это. Настанет день, и ты также повидаешь мир.

Сергей Петрович пригласил меня в Москву, кроме всего для того, чтобы показать мне культурную сторону этого города. Он, помимо того, что может заниматься здесь любимым делом своим (искусством, как ты, должно быть, помнишь), гораздо лучше чувствует себя в Москве, и поэтому мы собираемся проживать именно здесь. Ты же знаешь, дорогая, что у него ужасный кашель, который в условиях петербуржской влажности только усугубляется. Свадьбу назначали на третье февраля нынешнего года, и я надеюсь увидеть всю семью мою без исключения на сем торжестве. Что до меня, скажу прямо: я счастлива, когда рядом со мной мой жених, и не представляю дальнейшей жизни без него. Сергей Петрович не живёт, конечно, со мною, но видимся мы часто, и посему я бесконечно счастлива.

Прости, дорогая, но у меня совершенно нет времени продолжать писать это письмо. Будь моя воля, я бы обязательно приехала к тебе за тем только, чтобы обнять тебя и сказать, как сильно я скучаю по своей любимой младшей сестре.

Передавай приветы мои и поцелуи всему Царскому Селу, а особенно маменьке и папе. Поздравь и поцелуй за меня Андрюшу, который сегодня стал, несомненно, взрослее. Бескрайне люблю тебя, Алекс.

Всё ещё княжна Маслова Ольга Владимировна»

Закончив читать письмо в третий раз, Александра замерла, перечитывая последнюю строчку раз за разом. «Как неумолим, однако, ход времени, – думала княжна, – и как подвластны мы безоговорочно воле его. Пройдёт время, и я тоже буду «всё ещё княжна Маслова», а потом вовсе и не Маслова. Как же это странно! Как же это необъяснимо!» Долго философские мысли не покидали молодую голову Алекс, но, когда она очнулась вновь от нахлынувших на неё сентиментальных дум, она быстро встала, подхватила с кровати конверт с письмом для Олега и помчалась в спальню уезжающих вскоре князей. У Александры накопилось много слов, которые нужно было сказать и много дел, которые нужно было сделать.

Добежав до опочивальни на мужской половине дворца, глубоко дыша от волнения, Александра три раза медленно постучала в массивную дубовую дверь, которую она тут же распахнула, не в силах ждать ответа от князей. «Ворвавшись» в чужую комнату и осмотревшись, Алекс нашла здесь одного лишь Олега, который, погрузившись в молчаливую тоску, рассматривал пейзажи за окном.

– Уже иду, Владимир, – буркнул князь, не оборачиваясь на звук распахнувшейся двери, – уже иду.

– Олег? – тихо встав у двери, проговорила Александра, и почувствовав, что она прерывает князя, добавила, – прости, что помешала тебе, я лучше пойду.