Виктор Рубцов - Утро любви

– А что ты скажешь по этому поводу?

– Я? – как плохой артист, ударил себя в грудь Вовка. – Да зря князь Андрей посватался к Наташе Ростовой. Она ему в дочки годилась.

– Клишин!– строго посмотрела на Вовку учительница. – Я тебя серьезно спрашиваю.

– А я серьезно и отвечаю. Ну, зачем он такой старый к девочке посватался?

– Ты что же, считаешь, что князь Андрей был стар в свои… – Она не успела договорить, зазвенел школьный звонок, сообщавший о конце урока, и класс сразу наполнился шумом ребячьих голосов, хлопаньем книг о парты, распахнутых дверей в соседних классах.

– Ладно, уж, повезло тебе. Садись! – отпустила Клишина от доски Ксения Петровна. – На следующем уроке продолжим…

12.

Учеба для Лизы постепенно превратилась в муку. Вовсе не потому, что она была какая-то тупая или ленивая, не хотела заниматься. А потому, что молодые преподавательницы и девчата-одноклассницы уж больно стали донимать ее своими намеками да вопросами по поводу ее отношений с Валерием Ивановичем. Даже ближайшая подруга Антонина, с которой она несколько лет отсидела за одной партой, все пытала и пытала ее, с какой-то явной подобострастностью и невиданным любопытством:

– Ну, че, Лизунь, математик тебя не обижает по ночам? Как он в постели? Довольна им? Любишь его? Умираешь от счастья? Ах, ты, хитрюга, заманила к себе в дом жить, приворожила красавца!.. – сыпались, как горох, ее вопросы и умозаключения.

Лиза смотрела на нее каким-то отрешенным взглядом и, словно не узнавая, отмалчивалась, недовольно хмуря брови. Ей были неприятны такие откровенные и пошлые вопросы. Где Тонька только успела всего этого понабраться и так испортиться? Неужели сама уже вовсю живет с парнями или, того хуже, замужними мужиками?

– Да что ты, как воды в рот набрала, все молчишь и молчишь? Ну, расскажи, хоть что-нибудь? – не унималась Антонина.

– Чего тебе рассказать? – наконец, сжалилась над подругой Лиза.

– Ну, про то, как у вас все происходит, интересно, аж не знаю как!

– Очередное развлеченье ищешь, видиков тебе про любовь мало, да? Обязательно мои подробности нужны!

– Да че ты сердишься, вот глупая, я же просто так, мы же с тобой подружки.

– Подружки. Но моя любовь – это только моя любовь. Тебе в ней делать нечего. Рассказывать про свои отношения с Валерием Ивановичем я ничего не буду. Потому, что никаких отношений у нас с ним нет.

– Так я и поверила! Ох, что-то ты темнишь, подруга. Говоришь, никаких отношений нет, а сама вся переменилась в последнее время. Словно ты – это уже вовсе и не ты, а совсем другая девчонка.

– Может, так оно и есть. Я уже совсем не я. – Загадочно и задумчиво предположила Лиза. – Да, наверное, ты права. Я уже совсем не та девочка, с которой ты дружила много лет.

– Как это не та? Мне ли тебя не знать? В одном селе выросли…

– Вот именно, что выросли, понимаешь?

– Не-а! – честно призналась Тоня. А потом, как бы догнав рассуждение подруги собственной мыслью, поддакнула: "Да, да, выросли, конечно же. Совсем большими стали»". – Рассмеялась она над своей непонятливостью и несообразительностью.

– А раз выросли, то пора и повзрослеть. – Снова несколько туманно для нее заговорила Лиза.

Тоня вдруг почувствовала, что между ними образовалась какая-то тонкая, словно ледяная корочка на прихваченной морозцем луже, перегородочка, казавшаяся еще совсем хрупкой, но уже реально разделявшей двух ранее очень дружных подруг. Значит, точно: у Лизки с Валерием Ивановичем что-то серьезное. Сомневаться в этом не приходилось. Она внимательно посмотрела на Лизу и, смерив ее взглядом, спросила: "А как же Петька? Он ведь по тебе с ума сходит!"

– А я его что, заставляла с ума сходить, что-то обещала ему? Петька он и есть Петька, друг детства, – губошлеп – дурошлеп!

– Ну, не скажи! Это он из-за тебя таким поглупевшим стал. Страдает! А не боишься, что он твоего математика замочит, если узнает про ваши с ним отношения? Знаешь же сельских парней – долго думают, а потом враз – по башке кувалдой, и ходи не кашляй…

– Да ты с ума спятила, что ли? Чего зря пугаешь? Ну, что ты пристала ко мне? Какие такие отношения? Я же тебе сказала, что у нас с ним ничего нет. Он меня не замечает. У него в городе своя подруга, понимаешь? Он мне недавно рассказал, что из-за нее он сюда и приехал. Точнее, из-за ее отца. Там какой-то крутой из новых русских, обещал его в бетон закатать, если от дочки не отвяжется.

– Ого, круто! Интересно! А что же ты мне ничего не рассказывала?

– А зачем тебе это рассказывать, чтобы сплетни по селу пошли? Ты, смотри, не трепись, а то вон как глазищи разгорелись – свечи можно зажигать. Поклянись, что никому ничего не расскажешь!

– Я, да я!.. – обиделась и удивилась подозрительности подруги Тоня. – Да не знаешь меня что – ли? Разве я когда-нибудь тебя подводила?

– Пока нет. Извини, я просто так ляпнула.

Но про себя Лиза подумала совсем об другом: не удержит Тонька в себе такую новость и пяти минут. – Знала ее нетерпение в таких случаях. – Обязательно кому-нибудь разболтает. Вот и хорошо. Пусть думают именно так, как я им преподнесла про Валерия Ивановича, да и себя. К чему мне лишние подозрения? Да и Валерий Иванович после разговора с Марией Ивановной стал каким-то отчужденным и неприступным, как ледяной Эверест. Видно всего – от ног до головы, а вот подойти и взобраться…!

Валерий Иванович, действительно, после разговора с директором пришел домой чернее ночной Самарки. На вопрос Лизы – что, и Вас допросила директорша? – он ответил сухо и недовольно:

– А как ты думала! И, знаешь, она, наверное, права. Не нужно нам было что-то начинать, нехорошо это, непозволительно!..

– Валерий Иванович, я ей Вас ничем не выдала, вы не подумайте! – сдавленным голосом поторопилась сообщить пострадавшему и помрачневшему возлюбленному Лиза.

– Это правильно. Я тоже сказал ей, что между нами ничего не было и быть не могло. Правда, погорячился и наговорил такого!

– Что теперь жалеете?

– Не скрою, жалею, Мария Ивановна гораздо старше меня, педагог с громадным стажем, а я ей такого наболтал от обиды!

– Значит, жалеете, стыдно Вам стало за то, что вы со мной ночи проводили?

– Выходит, что так, чего темнить. Вся школа по углам про нас с тобой шепчется. Мне в учительскую уже просто неудобно заходить – коллеги глазами сжирают!

– Ну, и что с того! На селе всегда друг друга глазами сжирают. Как насмотрятся, так и думать про дурное перестанут. А учительницы наши от зависти ко мне бесятся. Вы что, не понимаете? Они не вас, а меня, и не глазами, а на самом деле теперь съесть готовы.

– Ну, это ты брось, не надо напраслину на своих учителей возводить. Никто тебя не съест. Наоборот, вон, Мария Ивановна, горой за тебя стоит, опекунша, оберегает, словно родную. Вот на меня, как на чужака, наехала.