Ливи Тийтус - Депортация эстонцев в 1949. Воспоминания

Депортация эстонцев в 1949. Воспоминания

Предисловие

Сразу хочу предупредить уважаемого читателя, что замысел изложения воспоминаний моей мамы состоит отнюдь не в том, чтобы укорить судьбу или её вершителей. Немало в мире и других несправедливостей, но к любым из них следует относиться стоически, не теряя присутствия духа. Я надеюсь, что, ознакомившись с жизнью одной эстонской семьи, прошедшей через многочисленные испытания, многие из вас, дорогие читатели, не станут унывать, если столкнутся с временными трудностями, какими бы тяжёлыми они не казались. Беды когда-то заканчиваются, а опыт выживания остаётся и его нужно передавать следующим поколениям.

Я попросил маму подробно рассказать о жизни во время депортации, потому что пока не нашёл ни одной книги на русском языке, в которой бы описывалась жизнь эстонских спецпереселенцев в Сибири. Скорее всего, такие книги и не могли появиться по простой причине: ведь почти все эстонцы были простыми земледельцами и тружениками, у которых была единственная цель – выжить на чужой земле.

Так распорядилась судьба, что мама уже не вернулась на свою родную землю, попав в водоворот индустриализации СССР. Она вместе с моим отцом объехала множество республик, создавая новые заводы и фабрики. Несмотря на уже совершенное владение русским языком, мама передаёт события языком практичного жителя эстонского хутора – просто, логично, с пользой для слушателя. Поэтому я не меняю ни одного её слова.

Другая цель этой книги – познакомить читателя с дальними местами России, где интересно побывать, а времени достаёт не у каждого из нас.

Депортация

25 марта 1949 года начались массовые репрессии против эстонского, и не только, народов. Было раннее утро, где-то полшестого утра, когда раздался сильный стук в парадную дверь. Мы, дети, испуганные, соскочили с кровати, стояли и ждали. Мать сказала: «Ну вот, пришли за нами». Морально мы уже недели две были готовы к этому.

Слухи о том, что будут высылать в Сибирь, ходили. На нашей тупиковой станции Вяндра стоял целый состав вагонов, которые использовались для перевозки скота на мясокомбинат. Но эти вагоны были дополнительно оборудованы нарами и железной печкой. И в маленьком Вяндра это не могло остаться тайной.

Когда отец открыл дверь, прямо в спальню вошли два солдата с ружьями и человек в гражданском. Они прочитали какую-то бумагу, где было сказано, что мы как «нежелательные элементы» подлежим высылке и нам даётся на сборы один час. И назвали, сколько с собой можно будет взять вещей. Мы стояли в ночном белье, прижавшись друг к дружке, и смотрели на этих людей, ничего не понимая. Мне было 13 лет, Маре 12, а Меди в этот день исполнилось 11 лет.

Как раз мать с вечера испекла большой крендель, который так и остался на столе в столовой. У нас было принято приглашать знакомых детей, подружек. И в этот день можно было и болтать за столом, и никто нам не делал замечание. Взрослые с нами не сидели.

Но вернусь к событиям этого утра, чтобы рассказать на примере одной нашей семьи, как отправляли целые народы в далёкую Сибирь, о которой знали только то, что там очень холодно и это место ссылки во все времена. А впоследствии оказалось, что эта Сибирь – просто сказочная страна. Настолько там богата и красива природа, и земля – как пух, не то, что в Эстонии, где одни камни, песок и глина.

В это утро, плохо соображая, мать заставляла нас одеваться, стараясь надеть на нас всех как можно больше одежды, предполагая, что всё что будет в котомках, по дороге отберут. Так было во времена ссылки в сороковом году. Людям разрешалось взять с собой всё, что хотели, но обязательно ещё топоры, пилы и гвозди. По дороге, кроме последних, всё у людей отбирали. Высаживали прямо в тайгу зимой. И мало из тех, кто выжил. Умерли от холода и голода. Мужчин отрывали от семей и отправляли на Север – на разные рудники, и не знаю ещё куда. Поэтому, для отца мать положила какие-то вещи и еду отдельно. Отцу нашему было тогда 66 лет. Он старше матери на 26 лет.

Видимо, у всех в голове не укладывалось, что это последние минуты в этом доме и мы навсегда покинем его. Мать переживала, что осталась не подоена корова и не кормлены куры и свиньи. Отец собирал инструмент с гвоздями. Поскольку всё-таки все вещи на себя надеть было невозможно, сложили их в мешки. Положили хлеб и масло в деревянные кадушки, как сейчас помню. Его мы уже доедали в Сибири.

Перед домом стояла машина полуторка. Нас туда погрузили и отвезли в Дом культуры. Это совсем недалеко от нашего дома. Там выгрузили. Это было утром. И так в течение всего дня. Подъезжали машины, привозили семьи. Многие оказались или без детей, или без мужа и других членов семьи. Брали тех, кто оказывался дома в этот момент. Приходили знакомые, приносили нам какую-то еду. Но не каждый отваживался туда приходить.

К вечеру большой зал был полон народу. А ночью подъехали крытые брезентом грузовики, вопреки прогнозам, что повезут нас железной дорогой. И всех погрузили в эти грузовики. В каждую машину по два солдата и третий рядом с шофёром. Машин было около пятнадцати, насколько я смогла их сосчитать уже в пути по огням, потому что везли нас ночью. И никто не знал, куда нас везут. Ехали в темноте, на малой скорости. Подряд три машины. Через метров 100 – ещё три, и так далее. Часто останавливались, потому что, видимо, боялись «лесных братьев», которые могли напасть и помешать.

К утру привезли нас на станцию Ристи, под Таллином. Погрузили в «телячьи» вагоны с нарами и маленькими зарешёченными окнами под потолком. В вагон помещалось от 35 до 60 человек. С двух сторон были нары – нижние и верхние. В составе нашем было около шестидесяти вагонов. А сколько было этих составов – это сказала уже история: чтобы погрузить 20 000 человек из Эстонии, нужно было их очень много.

Везли нас около двух недель. Всю дорогу я сидела на верхних нарах и записывала названия станций чернильным карандашом на обороте открытки с фото нашего дома. Везли, я помню, через Уфу. В центре вагона стояла маленькая железная печка и ведро для туалета с дыркой в полу вагона. На больших станциях открывали двери, у которых стоял солдат, и можно было выйти за кипятком. В это время вокзал был окружён сплошным строем солдат.

Это было, кажется, в Свердловске. Нам с Маре дали эмалированное ведро с крышкой и двух солдат. И повели нас в какую-то столовую, довольно далеко, за супом. В этом городе было очень много путей на станции и на всех стояли такие же эшелоны или проходили. Так что нам удалось посчитать количество вагонов в составе – их было иногда по 60. Люди переговаривались через окошки и оказалось, что там не только эстонцы, но и латыши, и литовцы.