Василий Шавлюк - Труд и Дом. Воспоминания и размышления

После прядения начинается уже операция с пряжей, которая намотана на бабины (витушки). Для этого берутся уже заготовленные две стойки на высоту комнаты, по этим стойкам через каждые 30 см прикреплены гладкие деревянные колышки. Эти колышки прикреплены к несущей стойке одним концом (через отверстие в стойке), а другой конец —свободен. Одна стойка с колышками со свободными концами прикрепляется в одном углу стены, а другая – в другом углу. Стена комнаты с этими двумя стойками освобождается к свободному доступу на всю её длину. А далее Оля надевает мягкую обувь, берёт заготовленную планку в виде ложки с отверстием на дне этой «ложки», продевает в отверстие нитку из «витушки» и начинает беготню по комнате от одной стойки с колышками с закреплённом на первом из них концом нити к другому, нанизывая по ходу на эти колышки нить. И так приходится бегать несколько часов, пока не освободится витушка от ниток. В результате получаются уже не пряжа, а отдельные пасмы пряжи, рассчитанные на будущую окраску, какая потребуется для планируемой ткани. Пасмы, конечно, перевязывают, чтобы не перепутать нитки. Эта процедура является основой для будущей ткани. Далее пряжа снимается с гладких колышек, сматывается в отдельные мотки и идёт для дальнейшей обработки. Она заключается в том, чтобы мотки пряжи прокипятить в воде и для их умягчения пропускают через ступу, проколачивая пестиками (лучше двумя одновременно), мотки готовы к окраске. Их погружают в подготовленный раствор краски, снимают с окраски, просушивают и пасмы пряжи готовы к выработке нужной ткани (то есть, к ткацкому процессу). У мамы был изготовленный ещё отцом примитивный ручной ткацкий станок, состоящий из 4-х стоек с двумя навоями (подающим и наматывающим) и поперечной верхней перекладиной для подвешивания на роликах нитов, предназначенных для переплетения подаваемых нитей (основы) с нитью, подаваемой челноком (уток). Этих нитов может быть или один, если ткань прямого переплетения (без узора) или несколько (было даже до 8-ми) при сложном или весьма сложном узоре ткани (например. скатерть, салфетка, полотенце, ткань для платьев и другие сложные узоры).

Наматывание мотков пряжи на подающий навой происходит через разравнивание мотка на всю ширину будущей ткани и создания достаточного веса для обеспечения плотности намотки. Для этого брали деревянное корыто, загружали в него мотки пряжи, что-нибудь потяжелее, (например, неполное ведро воды), садили в это корыто и ребёнка, вроде меня в детстве, наматывали на подающий навой равномерной плоской полосой пряжу (основу) Далее пряжа попадала в один или несколько нитов и бердо (специальная деревянная пластина длиной около 1 м и шириной около 15 см с множеством вертикальных плоских пластинок для прохождения нитей к челноку) Для обеспечения переплетения нитей в ткань они проходили через один или несколько нитов (в зависимости от сложности узора ткани) и бердо и посредством расположенных внизу у ткачихи ножных рычагов создавалось усилие для переплетения и возможности для продвижения челнока с нитью (уток). Далее процесс ткачества проходил просто: подаваемая через рычаг с навоя нить проходила через ниты и бердо. Ткачиха получала через плетение узор ткани и одновременно возможность продвижения челнока для другого хода. В этом процессе совместно участвуют голова, руки и особенно ноги ткачихи. Поэтому в данном процессе требуется большая смекалка и опыт. Этим особенно обладали мама и Оля.

Созданная таким образом ткань шла на изготовление одежды или сматывалась в рулоны и, если это полотно, то оно должно пройти стадию отбеливания. Эту стадию кратко можно описать так. Каждое утро, весной в солнечный день Оля собирала рулоны изготовленной за зиму с таким трудом ткани, несла их на лужок перед нашей речкой. Там была небольшая кладка из досок, соприкасающаяся с речной водой. Рулон ткани погружался в чистую проточную, воду, один конец рулона ложился на кладку, другой, периодически смачиваясь, ложился на кладку и деревянной киянкой с плоским низом отбивался этой киянкой со смачиванием. Отбитый конец рулона сматывался на другой, подавался на кладку следующий и так много раз и не один день. Отбитый рулон выносился на траву и раскатывался для просушки на солнце. Такая операция повторялась много раз, пока рулон ткани не станет белым. Наша Оля могла таким образом выкатить на просушку больше всех рулонов. Мы все этим очень гордились.

Описывая быт нашей семьи в предвоенный период, мне в самый раз будет сказать и о себе, как у меня проходили зимние дни в деревне до того периода, когда я уехал на учёбу в Гродненский строительный техникум, и потом, в летнее время, в период каникул. Я уже как-то отмечал, что никому из членов семьи сидеть и бездельничать не приходилось. Это делалось лишь по воскресеньям и в праздничные дни и только тогда, когда домашние животные, даже собака и кошки, накормлены, напоены, досмотрены. В длинные зимние вечера молодёжь, включая и моих сестру и брата, ребят из бывших наших солдат, осевших во время войны у нас в деревне на короткий срок (об этом скажу несколько позже), находили много интересных игр, забав, загадок, песен, разных случаев из жизни, что было и всем интересно. В будние дни для всех членов семьи находились занятия. Я уже говорил, сколько труда и своего мастерства вкладывала сестра Оля, это была великая труженица. Ни минуты не сидела без дела. Так же и мама. Моему брату дома тоже всегда работы хватало. Если он что-то и не мастерил, то очень следил за исправностью инструментов, относился к ним очень ревностно, как и наш отец. Топор, пилы, ножовки, стамески, рубанки всегда наточены, плотно осажены, всегда готовы к работе. Особенно нравилась мне его коса. Он умел её хорошо выбрать, отбить, осадить, коса у него звенела и свистела в работе, с ней было приятно работать. Брат с такими инструментами работал только сам, никому их не давал.

Мама и Оля при панской Польше в поисках заработка в летнее время, особенно в пору прополки посевов, жнивья, уборки льна, картошки и др., шли туда, где требовался ручной женский труд. Такая работа оплачивалась по договоренности, обычно это не более 1 – 1,5 злотых за день, но за повышенную плату помещик или кулак требовали и более продолжительной работы. Мама шла на всё, чтобы хоть как-то заработать и она крутилась как могла: что-то зарабатывалось трудом, продавала часть масла, яиц, творога, сыра. Требовалось на год не менее 15 злотых. Из них 10 уходило на оплату уже упоминаемому нашему постоянному работнику – дяде Семёну за вывоз весной на поле навоза для удобрения почвы, посев ячменя, овса, гречки, льна, распашку огорода под грядки, посадку картошки под плуг. На это у дяди Семёна, отца моего лучшего друга, к сожалению, уже давно умершего, Степана Семёновича Скопца, уходило 3 дня работы с лошадью. А маме надо было приготовить полный обед (миску щей с мясом и со сметаной, сковороду блинов, яичницу с ветчиной, молоко и др.). Кроме 10 злотых за указанную работу, маме требовалось ещё уплатить налоги, страховку, всякие мелкие поборы, это тоже не менее 5 злотых. Всего, как видим, требовалось не менее 15 злотых на год. Как в селе рядовой крестьянке найти эти 15 злотых? На это были нацелены все усилия семьи.