Константин Петришин - Битва за ясли господни

«…Светлейший князь, не оставляйте без внимания лорда Редклифа, – советовал в конце письма Хозрев-паша. – Этот человек может принести вам много неприятностей. И надежнее будет для вас переехать на свой пароход. Да хранит вас Аллах».

…23 апреля князь Меньшиков встретился с Рифаат-пашой в министерстве иностранных дел Порты и довел до него содержание письма канцлера графа Нессельроде.

– …Высокоуважаемый Рифаат-паша, – сказал князь Меньшиков, – передо мной, как вы видите, нет иного выбора. Или его светлость султан удовлетворяет требования государя-императора России, или я буду вынужден покинуть Константинополь, объявив свою миссию законченной. За время моих переговоров я убедился в нежелании вашего правительства принять наши требования и гарантировать свободу богослужения православным подданным Оттоманской Порты. Более того, я имею достоверные сведения о все большем подчинении турецких властей влиянию лорда Редклифа и графа де Лакура. Однако позвольте вам напомнить: Турция им нужна, как разменная монета, для решения своих далеко идущих планов. И если вы это не поймете, дальнейшая судьба Турции будет полностью зависеть от прихоти Парижа и Лондона.

Все это князь Меньшиков произнес спокойно и с достоинством.

Рифаат-паша отдал должное выдержке русского чрезвычайного посла и отнесся с явным сочувствием к его словам.

– Светлейший князь, – произнес он, – я, как и вы, желаю скорейшего разрешения этого недоразумения. Клянусь вам Аллахом, все, что я могу делать для этого, я делаю. Не буду скрывать от вас, что вмешательство в наши переговоры названных вами лиц, превратили переговоры в недостойную интригу. Скажу вам более: на прошлой неделе на приеме у его светлости падишаха побывал лорд Редклиф и пытался убедить его светлость в том, что независимо от исхода переговоров русские войска все равно займут Дунайские княжества и, что Россия намерена объявить Турции войну…

– Но это же чушь!.. – не сдержался князь Меньшиков. – Россия не собирается воевать с Портой!

Рифаат-паша с сожалением усмехнулся.

– У каждой великой державы много врагов… – сказал он. – Во всей этой неприглядной истории, я бы не хотел быть вашим должником, светлейший князь. В разговоре со мной лорд Редклиф заявил, что он уполномочен ее величеством королевой Англии, в случае необходимости, потребовать от командующего английскими морскими силами в Средиземном море ввести их корабли в проливы Босфор и Дарданеллы. Я думаю, об этом вы должны знать.

Князь Меньшиков был поражен откровенностью Рифаат-паши, которая могла стоить ему министерского поста.

– Благодарю вас за доверие, высокоуважаемый Рифаат-паша, – ответил князь Меньшиков. – И все же прошу еще раз довести до вашего правительства содержание письма канцлера графа Нессельроде.

– Я это обязательно сделаю, – пообещал Рифаат-паша. И тут же предложил: – Светлейший князь, в пятницу, 1 мая, я приглашен в гости к Верховному визирю Махмед-Али домой. Он, насколько я знаю, с пониманием и сочувствием относится к вашей миссии. Если вы желаете, мы можем вместе поехать к Махмед-Али и попытаться склонить его на нашу сторону. Человек он мудрый и правильно расценит ваш визит.

Князь Меньшиков, не раздумывая согласился.

– Тогда до встречи, светлейший князь, – сказал Рифаат-паша. – И да поможет нам Аллах.

В посольство князь Меньшиков вернулся с надеждой, что еще не все потеряно. И все же в глубине души оставался неприятный осадок и неуверенность правильно ли он поступает, согласившись ехать незваным гостем к Верховному визирю.

Уже за ужином виде-адмирал Корнилов, заметив на лице князя Меньшикова мрачность, спросил:

– Снова худые вести, Александр Сергеевич?

– Да как будто нет, – рассеянно ответил тот и рассказал о предложении Рифаат-паши поехать 1 мая на встречу с Верховным визирем.

– Значит, еще есть неделя на размышление, – заметил вице-адмирал Корнилов.

– Почему на размышление? – поинтересовался князь Меньшиков. – Я дал согласие…

– Александр Сергеевич, вы меня простите, но мне кажется, что мы с вами похожи на утопающего, который хватается за соломинку в надежде спастись. – И, перехватив на себе надоумленный взгляд князя Меньшикова, пояснил: – Это, по мнению Рифаат-паши Верховный визирь сочувствует нам. А у меня есть другая информация, прямо противоположная этой. Махмед-Али в равной степени сочувствует и французам. Вам необходимо снова добиваться приема султаном и поговорить с ним прямо и откровенно.

Князь Меньшиков задумался. Он был согласен с вице-адмиралом Корниловым и по поводу утопающего, как тот выразился, и по поводу встречи с султаном.

– Ну что ж… – ответил он. – Пожалуй, вы правы. Семи смертям не бывать, а одной все равно не миновать…

…Письменную просьбу принять чрезвычайного посла России отвез во дворец султана граф Озеров. Это было во вторник. Прошли среда и четверг. Ответа не было. По пятницам султан не принимал. Он в этот день посещал мечеть. И Меньшиков решил переехать на субботу и воскресенье на пароход «Громоносец».

Однако в пятницу в половине одиннадцатого в посольство приехал курьер от Рифаат-паши и передал на словах князю Меньшикову, что султан ждет его в три часа дня. И добавил, чтобы он взял с собой переводчика.

Князь Меньшиков тут же стал готовиться к встрече. В половине третьего от посольства отъехали три коляски с закрытым верхом. В одной – Меньшиков, в другой, самой роскошной, – Корнилов и в третьей – переводчик. Это была идея графа Озерова, в связи с тем, что за посольством почти круглые сутки велось наблюдение. Граф Озеров посоветовал попытаться обмануть шпионов. По дороге к дворцу султана коляски должны были несколько раз поменяться местами, затем разъехаться по разным улицам. И уже у дворца коляска князя Меньшикова должна была встретиться с коляской, в которой ехал переводчик.

Граф Озеров оказался прав, как только коляски отъехали от посольства, за ними туту же последовал тарантас. Все остальное произошло, как и предлагал граф Озеров. Тарантас, когда коляски разъехались, последовал за роскошной коляской, которая после часа езды по улицам города вернулась к русскому посольству.

…Султан принял князя Меньшикова в своем рабочем кабинете. И сразу представил офицера, находящегося тут же:

– Мой адъютант Одгем-паша, – затем продолжил: – Пусть вас не удивляет, князь, но я решил вести с вами беседу не на французском языке. Мне ближе мой родной язык. Да и у вас не будет мыслей о моей приверженности к французам.

Князь Меньшиков легким поклоном дал понять, что согласен с султаном.

– Сочту за честь, ваше величество, вести с вами беседу на любом доступном нам с вами языке, – ответил он.