Константин Петришин - Битва за ясли господни

Вскоре князю Бебутову доложили о готовности отряда к выступлению. Он поехал в голову колонны и тут увидел группу женщин, которые стояли у обочины дороги. Многие держали на руках детей.

Женщины безмолвно наблюдали за тем, что происходит.

– Почему они здесь? – спросил князь Бебутов у командира нижегородского полка полковника Хромова.

– Женщины пришли просить вас не пускать турок в город. Иначе всех жителей вырежут, – пояснил тот.

Князь Бебутов был немало удивлен такому ответу. Он подъехал к женщинам. При его приближении те опустились на колени и склонили головы.

У Бебутова мурашки побежали по коже. Он вдруг почувствовал, что у него вот-вот перехватит дыхание от охватившего его волнения и стыда.

– Встаньте, – сказал он.– Я вас прошу, вставайте! И никогда не опускайтесь на колени перед человеком в погонах. Это его обязанность защитить вас. Турок в городе не будет! Даю вам слово. Расходитесь по домам с миром!..

Бебутов крутнул коня и поскакал в голову колонны. За ним последовали штабные офицеры.

Впереди отряда сразу же был выслан усиленный авангард из двух эскадронов драгун с четырьмя конными орудиями.

Солнце уже клонилось к закату, где величественно возвышались остроконечные выступы горного хребта, а гром артиллерийской канонады со стороны Караклиса то стихал, то усиливался.

Бебутов приказал ускорить движение колонны.

До селения Караклиса оставалось не более двух верст, когда от авангарда прискакал связной и доложил, что турки спешно снимают с позиций орудия и уходят по дороге в сторону Баш-Шурагеля.

Бебутов мысленно перекрестился. «Вот и хорошо, – подумал он. – Святым делом сам бог правит…»

…Князь Воронцов неделю не покидал свой дворец. И годы давали о себе знать, а тут еще и беда приключилась: оступился на ровном месте и растянул мышцу голени.

Когда ему доложили, что со срочным докладом прибыл начальник штаба экспедиционного корпуса генерал-адъютант Барятинский с депешей от князя Бебутова, Воронцов сразу забыл о своих болячках. Размашисто перекрестился и произнес:

– Слава тебе, господи!.. Наконец-то!..

Князь Бебутов в своей депеше докладывал об итогах боя под селением Караклис.

Депеша заканчивалась словами: «…На рассвете 14 ноября я переправился через речку Арапчой, выслав вперед авангард из конницы в сторону селения Баш-Шурагель. Однако, вскоре авангард вернулся назад. Селение Баш-Шурагель оказалось пустым. Местные жители рассказали, что турецкие войска еще ночью отступили по дороге к Карсу.»

Прочитав депешу, князь Воронцов прищелкнул языком.

– Ну и шельма этот Абди-паша, – задумчиво произнес он. И тут же обратился к Баратинскому. – Александр Иванович, вы догадываетесь, на что он рассчитывал?

– Догадываюсь, – ответил тот. – Между Баш-Шургалем и крепостью Карсом под селением Баш-Кадыкларом у турок подготовлены выгодные во всех отношениях оборонительные позиции. Надо полагать, Абди-паша надеятся, заняв эту позицию и имея в тылу крепость Карс с её резервами, разбить Александропольский отряд и, таким образом, открыть себе дорогу на нашу территорию.

Князь Воронцов утвердительно кивнул головой.

– Верно, Александр Иванович, – сказал он, по-прежнему пребывая в легкой задумчивости. Но затем оживился и продолжил: – Мне известно и другое, – при этих словах Воронцов медленно поднялся из кресла и, слегка прихрамывая, заходил по кабинету. – Абди-паша образованный человек. И образование он получил не где-нибудь, а в Вене. Значит он еще человек и светский. Чего нельзя сказать о его начальнике штаба Ахмет-паше. Это религиозный фанатик до мозга костей, имеющий связи с янычарами, коих не любит нынешний султан Порты. К тому же Ахмет-паша питает лютую ненависть к нам. Иначе, как собаками, он нас не называет. Так вот, этот Ахмет-паша спит и видит себя на месте Абдим-паши. – Князь Воронцов перестал ходить и снова опустился в кресло. Видимо, ходьба и боль, которая все еще ощущалась, мешала ему мыслить.

– Александр Иванович, вы поняли, о чем я говорю? – задал вопрос Воронцов, облокотившись на стол.

– Если сказать честно, Михаил Семенович, нет, – признался Барятинский.

– Я предлагаю поиграть с ними в кошки-мышки, – сказал князь Воронцов и, видя, что Барятинский по-прежнему не догадывается, о чем он говорит, пояснил: – У меня есть прекрасная возможность через венского консула в Персии подлить масло в огонь и внести раздор между командующим и его начальником штаба, а заодно посеять к ним обоим недоверие со стороны султана. Это будет не хуже выигранного сражения! – добавил Воронцов и хитро улыбнулся. – Но это уже моя забота. Давайте вернемся к делам более насущным на сегодняшний день. Как я понял, Бебутов находится с отрядом у селения Баш-Шурагель?

– Да, Михаил Семенович.

– Вот и прекрасно… Пусть побудет там несколько дней и возвращается в Александрополь. Нужно подумать и о войсках. Не лето на улице… А нам с вами пришло самое время позаботиться теперь о безопасности Ахалцыха, дабы не дать туркам пройти здесь в Мингрелию и Гурию. Князь Андронников, насколько я знаю, уже прибыл в Ахалцых?

– Да, ваша светлость, – ответил Барятинский. – Позвольте узнать, где теперь находиться прежнему начальнику штаба генералу Ковалевскому?

Князь Воронцов снова слегка задумался. Оставлять в крепости двух генералов, нынешнего и бывшего командира отряда, было неблагоразумно. Тем более, что князь Воронцов знал: генерал Ковалевский, при всей своей располагающей внешности, был резкий и даже мстительный.

Причиной смещения его с начальства над Ахалцыхским отрядом послужили события, которые произошли 30 октября. В этот день несколько банд баши-бузуков в количестве до полутора тысяч человек перешли границу на Ахалцыхском участке и начали грабить селения, убивая их жителей. На второй день границу перешли сувари – регулярная турецкая конница. Они опрокинули на пути к Ахалцыху заслон, состоящий из нескольких сотен казаков и конной осетинской милиции, и двинулись в направлении на Боржом.

Генерал Ковалевский не то струсил, не то растерялся. Он приказал войскам запереться в крепости и готовиться к осаде. Однако баши-бузуки, свободно поразбойничав по всей округе, убрались восвояси вместе с сувари.

Пока князь Воронцов был поглощен неприятными воспоминаниями, Барятинский терпеливо ждал ответа на свой вопрос.

Наконец Воронцов сказал:

– Говорят два медведя в одной берлоге не уживаются… А пусть генерал Петр Петрович Ковалевский пока останется в Ахалцихе, а там посмотрим. Время у нас еще есть. Что же касается его дальнейшей службы… Которая служба нужнее, та и честнее.

Однако князь Воронцов ошибся по поводу наличия у него времени. Не прошло и трех дней после прибытия князя Андронникова в Ахалцых, как он получил тревожное сообщение от командира Белостокского полка полковника Толубеева, который стоял у селения Ацхуру и охранял ущелье и дорогу на Ахалцых и Гори.