Виктория Дьячкова - Портрет в медальоне. Капитан «Чёрного коршуна» – 2

Он вспомнил несчастную мать и сэра Чарльза Гилборна – богача и аристократа, надругавшегося над ней. В порыве ярости Джек чуть не убил его. За что угодил под суд. Пытался оправдаться. Но кто станет слушать полунищего конюха? В итоге сэру Чарльзу всё благополучно сошло с рук. А вот судьба Джека по его вине оказалась покалечена: незаслуженно вынесенный смертный приговор перечеркнул будущее, мать скончалась. Отчаявшийся парень чудом избежал казни и стал пиратом, сам того не желая. Где справедливость?

– Расслабься, Уильямс, нам с тобой до них нет дела, – сказал Лагарт.

– Согласен, – мрачно откликнулся тот.

Вскоре, разделавшись с закусками и выпивкой, друзья расплатились с хозяином, покинули таверну, и вновь сев на лошадей, продолжили путешествие. Марселя они достигли во второй половине дня.

Город раскинулся живописным амфитеатром на холмистом берегу Лионского залива неподалеку от устья впадающей в него реки Роны. Лучи клонящегося к закату солнца освещали красные черепичные крыши домов, расположенных ярусами, остроконечные шпили церквей и соборов, руины старинных римских укреплений и целый лес мачт стоящих в гавани судов: больших и малых, торговых и военных, рыбацких шхун и лодок, из разных стран и городов.

В море, западнее порта, хорошо просматривались острова Фриульского архипелага: Ратонно, Помег, Тибулен и Иф с возвышающейся на нем мрачной крепостью-тюрьмой. Вход в гавань охраняли форты Сен-Жан и Сен-Николя.

Капитан «Чёрного коршуна» и его помощник сняли комнату в не самой дешёвой, зато приличной и относительно чистой гостинице. Она находилась выше набережной на склоне холма, и из её окон открывался чудесный вид на гавань, бухты и весь портовый район города. Называлась гостиница «Медуза», о чем гласила вывеска над входом с изображением одноименного создания с внушительными щупальцами.

Друзья решили провести здесь несколько дней. Лагарт намеревался навести справки о матери. Уильямс, впервые оказавшийся в Марселе, – познакомиться с городом. После предполагали вернуться в Тулон, где на внутреннем рейде под флагом Генуэзской республики стоял «Чёрный коршун». Оставлять надолго без надзора корабль и команду капитан не хотел.

Отведя лошадей в конюшню на заднем дворе гостиницы, Лагарт с Уильямсом поднялись на второй этаж, где хозяин показал им свободную комнату: две кровати, стол у окна, два стула, сундук в углу, камин. Ничего лишнего. Просто и аккуратно. Первый этаж занимали подсобные помещения, комнаты хозяина и прислуги, а также небольшая таверна – дополнительное удобство для постояльцев, приносящее неплохой доход предприимчивому владельцу заведения.

Отдохнув с дороги и подкрепившись, друзья решили прогуляться по вечернему городу. Солнце садилось. Марсель постепенно погружался в сумерки.

Они вышли на набережную, спустились в порт. Здесь жизнь кипела в любое время суток. Бухта то и дело оглашалась резким перезвоном судовых колоколов, строго регламентирующих смену вахт на кораблях и четко размеряющих суровую моряцкую жизнь получасовыми отрезками. Команды, крики и ругань на самых разных языках иногда заглушал шум морского прибоя, а заунывные крики чаек навевали тоску. В прохладном сыром воздухе витал соленый запах моря, рыбы, подгнивших водорослей и просмоленных снастей.

С наступлением сумерек на кораблях зажгли бортовые огни. На молу ярким светом загорелся маяк, указывая фарватер идущим в ночи судам.

На пристани людей было немного. Грузчики занимались повседневной работой, свободные от вахты матросы быстро покидали причалы, рассеиваясь в портовых кабаках, где весело проводили время. Мальчишки с самодельными садками пытались поймать крабов. Любопытные коты сидели рядом в надежде получить или стащить что-нибудь вкусненькое.

За прошедшие годы здесь мало что изменилось. Разве что доски причалов потемнели от постоянной влажности, да поддерживающие их сваи изъела ржавчина и морская соль.

Странное чувство возникло в мятежной душе капитана Лагарта. Он словно перенесся в прошлое, на шестнадцать лет назад, когда сам был зеленым юнцом, мечтающим о море, дальних странствиях и приключениях. Мечта сбылась, если можно так считать, но жизнь круто перевернулась. Кровавой трагедией завершилось последнее плавание прекрасного парусника «Луара», покинувшего марсельский порт, чтобы никогда сюда не вернуться. На его борту десятилетний мальчишка впервые столкнулся с жестокостью и несправедливостью окружающего мира, познав в одночасье боль потери и горечь одиночества. Грусть – щемящая, пронзительная охватила отчаянного моряка.

– Джек, я бы хотел побыть один, – произнес он, взглянув на друга.

– Не вопрос, – ответил тот без возражений. – Пойду, прогуляюсь по городу.

– Увидимся в «Медузе», – сказал Лагарт.

Уильямс кивнул, развернулся и бодро зашагал прочь. Вскоре его силуэт скрылся в сгущающихся сумерках.

Морис Лагарт некоторое время стоял на пристани и смотрел вдаль, в сторону открытого моря, туда, где темнеющее вечернее небо соприкасалось с черной гладью воды, незаметно сливаясь в единое целое. Затем медленно побрел к самой оконечности мола, где присел на выброшенную кем-то дырявую бочку и так просидел до наступления темноты, погруженный в одному ему известные мысли и переживания. Крики чаек над морем раздавались всё реже. Лишь мерный шум прибоя нарушал воцарившуюся тишину.

Почувствовав, что ночная прохлада и сырость начинают пробирать, Лагарт поднялся с бочки, размашисто шагая, покинул причал, оставил порт, свернул в один из узких неосвещенных переулков и направился в сторону «Медузы», где его наверняка уже дожидался Джек Уильямс.

Ночь выдалась темная и холодная. Молодой моряк ускорил шаги в надежде быстрее достичь теплого гостиничного крова, на время приютившего их с товарищем. Вдруг где-то недалеко раздались грубые крики вперемешку с ругательствами и топот бегущих ног. В довершение ночную тишину прорезал выстрел.

Лагарт остановился и прислушался. Рука привычно легла на эфес шпаги. Обнажить клинок помешал выскочивший из-за угла соседнего дома сорванец, налетевший прямо на пирата. От резкого и неожиданного столкновения малец едва не растянулся на грязной улице. Лагарт успел схватить его за плечо, предотвратив неизбежное падение.

Невысокий щуплый парнишка лет шестнадцати в широкополой шляпе, надвинутой по самые брови, сделал робкую попытку освободиться от удерживающей его руки.

– Прошу прощения, месье, – пробормотал он, задыхаясь от быстрого бега.

Из-под шляпы блеснули выразительные темные глаза, полные отчаяния.

– Стой, гадёныш! Всё равно не уйдешь! – угрожающий хриплый голос прозвучал совсем близко.